Телохранитель ее величества: Точка невозврата - Сергей Кусков

— Так все запущено?

— Ага.

Помятуя о россказнях о том, как в учебке в армии, настоящей, королевской, дают мало времени на еду, я поглощал пищу со страшной скоростью, успевая при этом и слушать, и вникать, и задавать уточняющие вопросы. Пока, судя по всему, близка к истине моя версия о том, что я — условно «раненый», и дрессировать меня слишком уж сильно не будут. Но только на время восстановления. Однако, занятия на это время мне найдут, да такие, что взвою и без нагрузок.

— Многое из того, что она вписала, проходят лишь после контракта, когда уходят в инспекцию.

— «Инспекцию»? — вновь уточнил я, расширяя кругозор.

— Да. У нас многие после службы в инспекцию идут. А куда еще идти-то? Мы ж ничего не умеем! Не в армию же! Или в инструкторы, или в инспекцию.

— А в медицину? — вспомнил я наши разговоры с Катариной. Маркиза нахмурилась.

— В медицину тоже. Кстати, после инспекции это самое популярное место. Но в инспекцию больше всего идут.

Это не одна конкретная инспекция, их много. И каждая затачивает под свою работу. Так вот, у тебя сборная- солянка, удивившая всех. Будто сразу на все направления, только по чуть-чуть. У нас так не готовят. Нет, некоторые вещи дают и у нас, но только на офицерском курсе. Знаешь, что такое офицерский курс?

Я отрицательно покачал головой.

— Это обучение, когда идешь на комвзвода и выше. А тебя туда сейчас, новичка, режима и устава не нюхавшего. Вообще улет! И отвертеться они не могут! — повысила Маркиза тональность до восторженно-удивленной. — Лея прикажет, и явятся все, кого потребует! Они хоть и ветераны, но вассалы, до конца жизни! Ее слово — закон. Так что поздравляю, Хуанито, теперь у тебя будут такие экзотические предметы, что я тебе не завидую!

Я поймал себя на мысли, что понял утрешнюю неприязнь Кассандры. Еще вчера она была просто задумчивой, сегодня же в ней играла резкость, усугубленная осознанием неспособности сразу и навсегда поставить меня на место. Однако, остальные девчонки ревновать не будут, спасибо хотя бы на этом.

А что трудно будет? Привыкну. Главное выдержать, доказать и себе, и ЕЙ, что я могу. Так что в первую очередь я мотивирован, а не испуган, а мотивация — краеугольный камень любых деяний нашей жизни.

Вчерашний день и вечер пролетели, будто их и не было. Почти все время провалялся в каюте, осваивая койку — куда-то идти и с кем-то знакомиться не хотелось. Девчонки, видя мое пасмурное состояние, не трогали, лишь изредка по очереди заглядывая, не давая совсем уж замкнуться. Больше всех порадовала Паула, рассказывавшая о Земле, о местах, где выросла. О жизни, море, людях и климате, о пляжах и некоторых девчоночьих секретах. Как распознать, стоит ли знакомиться на пляже с тем или иным мальчиком, например. А еще о серфе, яхтах и волнах. Как я понял, в Солнечной системе все-таки есть рай, и рай этот носит название Пуэрто-ла-Крус. Не огромный надменный Каракас, не нудные пыльные Баркисименто или Валенсия, и не слащавый Маракайбо, а большой чистенький город у моря, где есть всё и где всегда всё хорошо. «И где нас нет», — добавил я, чем нечаянно зацепил ее — она отвернулась и ушла, придя лишь через пару часов. Правда, извинилась, когда пришла, но о ее доме мы больше не говорили.

Причина моего поведения предельно проста — я, наконец, осознал, в какое дерьмо влез. Не так, я ОСОЗНАЛ это. До сих пор как бы все понимал, но относился, как к нечто нереальному, фантастическому. Да, так происходит, но где-то, пусть это «где-то» совсем рядом. Меня оно не касается и не коснется, я вроде как всю жизнь так и буду стоять в сторонке и наблюдать. И только теперь наступила расплата. Реальность навалилась, и подобрать эпитеты, чтобы охарактеризовать свое ссостояние, до сих пор не получается. Катюша оказалась права (да, она иногда бывает права, не только врет), меня ждет ломка, и ломка в первую очередь внутренняя.

Еще меня озадачил один момент, разъяснить который для себя самого было жизненно необходимо. Он назывался так: «девчонки и женщины».

Мама старалась воспитать из меня кабальеро, и один из главных постулатов, закладываемых в мою подрастающую голову, звучал так: «Поднимать руку на женщин нельзя!» Действительно, что это за мужик, если не может поставить женщину на место и прибегает к крайним средствам? То бишь, расписывается кулаками в бессилии?

Но это все актуально там, в той жизни. Здесь же я спокойно воспринимал не только спарринг с инструкторами- женщинами (все-таки инструкторы), но и с молоденькими зелеными девочками, ровесницами, или даже младшими.

Я бился с Оливией и ее девчонками, и бил на поражение. И не воспринимал фатально их попытки издеваться надо мной. Они были сродни Толстому, но не более. Далее, только что меня избила сеньора-офицер, прилюдно, и для большинства мужчин ключом в этой фразе было бы то, что избила баба. Я же относился к этому как к само собой разумеющемуся факту и не нервничал, хотя сердце подсказывало, что это не последнее избиение — впереди меня еще будут бить разномастные сеньоры, и не единожды.

То есть, я мысленно позволяю бить себя женщинам, и не испытываю дискомфорта от мысли, что их придется бить самому? Как же я дошел до такой жизни?

После долгих размышлений я нашел ответ, и он озадачил меня едва ли не больше, чем сам вопрос.

Они — не женщины.

Те брутальненькие сеньориты, что стояли с нами в спарринге на тренировках — женщины. Ангелочки же — нет. Катарина, Норма, девчонки взвода, Камилла, банда Оливии — никто из них. Пускай у них все в порядке со вторичными половыми признаками, пускай их можно использовать, как женщин, как я уже использовал Катарину (опустим, кто кого использовал, но я хотел, и я получил) и как хочется использовать некоторых других местных сеньорит… — поймал я себя на мысли, глядя на место пониже спины уходящей, открывающей гермозатвор Пауле… — От этого ничего не изменится.

Есть мужчины. Есть женщины. А есть ангелочки — и ни те, и ни те. Третий пол. И нормального мужчину, а себя я все-таки относил к нормальным (во всяком случае, при такой жизни пока еще относил), не должно тянуть на лиц НЕпротивоположного пола. И это правильное отношение к проблеме, которое мой мозг сумел вычленить для себя самостоятельно и занял определенную нишу, которой я и должен впредь держаться. Иначе мне будет прямая дорога в дом с желтыми стенами, и даже Катарина не предотвратит мое туда попадание.

— Держи. — Маркиза протянула мне нож, взятый со стойки. Я принялся его рассматривать.

— Метательный, — усмехнулась она, видя мой интерес.

Мы находились в не очень большом по местным меркам помещении, официально обозначенном на моем визоре, как «полигон N 17». Здесь было несколько дорожек и стоек, и какие-то механизмы, вращающие безликие фигурки-мишени, как в стрелковых клубах. Из живых кроме нас не было никого.

— Это специальный полигон для постижения искуссива метания ножей, — начала объяснять она. — Нож — одно из старейших орудий смертоубийства, но в отличие от, например, мечей и копий, не менее древних, актуален до сих пор.

Внутри я в тот момент испытывал восторг: в детстве метать ножи хочет научиться любой мальчишка, это считается «круто», и я не был исключением. Тем более на таком уровне, как ими владеет она сама, как я видел в магазине.

— Методики метания начнешь изучать чуть позже, — продолжила она вводную. — После обеда, с инструктором. Сейчас же просто посмотрим, чего от тебя ожидать в принципе.

Она взяла со стойки другой нож. Активированная ею стойка автоматически восполнила этот пробел, вытащив изнутри и поставив на его место точно такой же. По глазам девушки я понял, как трепетно она относится к этому древнему занятию. Она употребила правильное слово, «искусство», для нее это было искусством, причем горячо любимым.

— Вначале мишень. — Она вновь набрала что-то в управляющем вихре панели и сверху спустилась другая мишень, представляющая собой полотно с огромным вытянутым прямоугольником с закрашенной полосой по центру. Полотно остановилось от нас метрах в пяти.

— Для новичков, — пояснила она, хотя я и так понял. — Азы. — Затем повернулась ко мне, и начала давать указания, сопровождая их мягкими тычками в разные части тела — руки, ноги, плечи:

— Для начала встань вот так. Да, атакующая левосторонняя, ты же изучал единоборства. Хорошо. Работаешь правой рукой. Теперь смотри, рука должна идти вот так. Расслаблена, ни в коем случае не напрягается! Напряжение идет только в момент броска! Вот отсюда, от этого момента. Теперь пробуй.

Естественно, первый брошенный мною нож отскочил от мишени, ударившись о нее рукояткой.

— Ошибка. Перенапряжение кисти. Расслабь ее, относись к ножу, как к возлюбленной. Ты бросаешь не за счет силы кисти, ты бросаешь за счет руки. Как при ударе, тебе ли мне объяснять? Далее, рука и нога на одной линии. Теперь мишень. Глазами ловишь щель и отпускаешь нож на линии с нею. Вот так. Все понял?