Дети Империи - Олег Измеров

– Да, – согласился Виктор, несколько придавленный обрушившимися на него неизвестными фактами, с учетом которых начало войны выглядело в совсем ином свете, чем он привык считать.

– Есть ли у вас другие вопросы?

– Нет, спасибо, – ответил Виктор, решив, что при дальнейших вопросах окажется, что он настолько много узнает, что его могут обратно в Россию и не выпустить.

– Тогда остается вам пожелать счастливого пути на родину. Хоть и недолго были, но след оставили… Знаете, у меня Серго все заводит песню про черного кота. – Он немного помолчал и добавил: – Ну, будем надеяться, все обойдется. У вас с Гитлером справились, у вас атомной войны не допустили. Чем мы хуже? Всего вам доброго! Да, извините, что руки подать не могу. Врачи запретили, говорят, при простуде иммунитет снижается, а они боятся, что у вас в будущем могут быть какие-то мутирующие вирусы. Приходится подчиняться.

– Все нормально! Всего доброго! Удачи вам!

Глава 28

Стиль будущего

«Ну и где же знаменитые обещания стереть в лагерную пыль? – думал Виктор, проходя с Кулигиным обратный путь по тем же коридорам. – А может, это такая политическая игра? Продемонстрировать, так сказать, сталинизм с человеческим лицом? Хотя, собственно, кому продемонстрировать? Можно подумать, что меня сразу же после возвращения обступят репортеры. «Сколько раз Берия обещал вас стереть в лагерную пыль?» «Скажите, кто из исторических деятелей имел больше женщин – Берия или Распутин?» Да и нашу прессу обычно интересует не человеческое лицо, а другие части тела. В общем, кто их разберет, этих политиков…»

«Мечта» оказалась на той же стоянке и с теми же попутчиками. Взревел двигатель, и они вновь выехали в тот же лабиринт объекта.

– К поезду успеете, и еще куча времени будет, – добродушно объяснил Кулигин. – Не обиделись, что сразу не сказали, куда везем? Тут некоторые как узнают, куда их везут, прямо в машине обделываются. Особенно из партийных и хозяйственных управленцев. Наобещать сорок бочек арестантов, умных людей оттирать, по чужим головам лезть, деньги народные разбазаривать – на это смелости хватает, а как отвечать – сразу кишка тонка. А шоферу потом мыть, и запах не сразу выветривается. Вот и приходится не говорить.

– Понятно, – сказал Виктор, а про себя подумал: «Это сколько же у нас дерьма разгребать придется…»

– Ну что, прямо к Киевскому?

– Скажите, а сейчас есть какие-нибудь дежурные универмаги, где можно часы посмотреть?

– А как же! «Транзит» на Комсомольской, как раз по пути. Часовой отдел у входа направо.

Загадочный «Транзит» оказался на том самом месте, где позднее построили «Московский»; что называется, свято место пусто не бывает. Занимал он гораздо меньшую площадь, но здание оказалось более высоким, с серой гранитной облицовкой и вылезало на площадь огромной стеной с колоннадой, скругленной по углам, чем-то отдаленно напоминая Фрунзенский универмаг в Питере. Впрочем, в пейзаж со стоящей неподалеку высоткой он вписывался несколько лучше, чем бетонный супермаркет брежневских времен.

«Мечта» лихо припарковалась возле разноцветных частных «фольксвагенов» у подъезда, которых редко перемежали «старты» и уже выглядевшие немодными «опели». Виктор проскочил внутрь, пробежался мимо заполнявших первый этаж отсеков автоматов, торговавших бутылками с молочными продуктами и разнообразными фасованными товарами первой необходимости, и, наконец, возле лестницы обнаружил витрину с надписью «Часы». Ассортимент оказался неплохим, на бархате под стеклом были разложены самые разнообразные дамские часы: белые, желтые, круглые, квадратные, в виде прямоугольного «кирпичика», с браслетами и без, со стрелками и цифрами разных цветов и формы и неизвестными Виктору названиями моделей. Даже были одни часы на браслете, циферблат которых закрывался крышечкой с самоцветом, но Виктор счел это непрактичным. В конце концов его взгляд остановился на желтых, стильных, без нарочитых купеческих завитушек часах вполне современного для семидесятых-восьмидесятых вида, с хорошо читаемым циферблатом с черточками вместо цифр и желтым браслетом из отдельных звеньев. Все это называлось «Утро» и выходило рублей триста местными.

– Вам не нужно что-нибудь подсказать? – с загадочными интонациями в голосе обратилась к нему девушка-продавец в малиново-розовой блузке и кокетливой косыночке на шее; униформа в магазинах почему-то совершенно не приживалась.

Кстати, Виктор заметил, что продавцы здесь были неплохими психологами и предлагали помощь покупателю лишь тогда, когда каким-то неведомым чутьем узнавали, что он действительно хотел бы что-то узнать, а не просто потому что от них требовали подходить и спрашивать: «Здрасте, что вам подсказать?»

– Скажите, а как, на ваш взгляд, вот это «Утро» подойдет в качестве подарка? С надежностью как, не жалуются?

– О! – засияла девушка. – У вас просто прекрасный современный вкус! «Утро» – новая модель, только что поступила. Вот, посмотрите поближе… Это стиль будущего – простые элегантные формы космического века. И через десять лет они будут выглядеть, как по последней моде. Смотрите, как они на руке. – И она немного покрутила их на своей руке с таким выражением, как будто давно о них мечтает, а может, это так и было.

«Ну что, пожалуй, они лучше всего смотрятся. Примерно «Чайка» семидесятого года», – решил Виктор.

– А как у них с размерами браслета?

– А он – видите – здесь можно замок переставлять, чтобы была разная длина. Даже звенья выкидывать не надо.

– А надежность?

– Получили медаль на всесоюзной выставке! Мы связывались с аналитической группой – никаких рекламаций. Выписывать?

– Да, пожалуйста.

Стук цифр, выбиваемых на кассовом аппарате, звучал как партия ударника в передающемся по трансляции универмага блюзе «Это лишь бумажная луна». Виктор сунул футлярчик в карман и поспешил к выходу.

– Ну все? Больше заезжать никуда не будем? – спросил Кулигин. – Вот и отлично. На Киевский…

…Состав из десятка вагонов с электровозом застыл под дебаркадером. Виктор показал билет проводнице – он никак не мог привыкнуть к этим торжественным белым кителям с погонами – и прошел в купе.

Осмолов уже был там.

– Ну как? Успели на экскурсию?

– Еще бы! Это нечто! Столько и такого в один день никогда не видел! На всю жизнь будет что вспоминать.

За стеной соседнего купе звучал шум и громкие голоса. Зазвенела гитара.

– Не поздний ли час, однако? – Осмолов слегка постучал в перегородку, но от этого ничего не изменилось.

– Может, у них свадьба? – спросил Виктор. – Пошли посмотрим.

В следующее купе набилось человек восемь парней и девчонок. На гитаре бацала тоже девчонка – коренастенькая, с прической под Уму Турман и озорными глазами. «Не грусти, не грусти, песню пой, песню пой…» Бессмертное творение Тихона Хренникова и Александра Коваленкова в любительском исполнении.

– На стройку, что ли? – весело спросил Осмолов.

– Ага. Мы – московские метростроевцы! А теперь в Киев, на усиление едем, метромост через Днепр сооружать.

«Ну вот, – подумал Виктор. – Народ полезным делом занят, метро строит. А я так и не смог задачу с «Аттилой» решить. Хоть что-нибудь хорошее для них сделать-то…»

– Слушайте, – сказал он, – я тут песню новую знаю, про строителей.

– Про Метрострой?

– Вообще про строителей. Могу научить. Только, чур, давайте тихо петь, чтобы не мешать соседям.

– Идет! А что за песня? Марш или лирическая?

– Она… Дорожная, в общем. Вступление, как будто стук колес. Тат-тара-та-тара-та-тара-тара-тата…

…Электровоз просигналил и плавно подал вперед. Мимо окон плыли заснеженные московские улочки под насыпью. В купе заглянула проводница.

– А что тут у вас за заговор такой?

– Тсс! Мы новую песню разучиваем!

– А знаете… она и про проводниц тоже. Отчасти.

– И отражает наш общий трудовой порыв. Вот свет в купе можно погасить, а трудовой порыв – нет. Вась, как там дальше?

…Наш адрес – не дом и не улица,Наш адрес – Советский Союз!

За стенкой вагона тромбоном вступила встречная электричка, отыграв импровизацию, словно на барабанах, колесами моторных и прицепных вагонов; им чуть подыграли басы тяговых передач. Сотни людей мчались в новую жизнь, о которой они еще мало что знали, но большинству из них она уже виделась светлой и прекрасной.

Глава 29

Никто не уйдет обиженным

– …Мне бы плакать, а я радуюсь, как дура. Прямо как в детском фильме.

– Каком фильме?

– Где медведя в мальчика превратили.

– А, вспомнил. Играли Абдулов и Симонова.

– А у нас – Лановой и Самойлова.

– А у нас они играли в «Анне Каренине».

– Все смешалось в доме Облонских…

По стенам и потолку комнаты проползли квадратные пятна света от въехавшей во двор машины. Пока они ползли над кроватью, Зина вытянула руку, чтобы рассмотреть время. Тускло блеснули желтый корпус и браслет.