Правильный «Червь». Том 1 - Avadhuta

её голову двумя руками. Мой металл затёк ей в уши, после чего я исцелил повреждения мозга, стараясь не касаться ничего другого. Кто знает, что решит «улучшить» моя самовольная сила исцеления, и как потом на эти изменения отреагирует Панацея? Меньше знаешь – лучше спишь.

– Итак, сейчас вы все по очереди будете биться со мной один на один. Не сдерживайтесь. Бой продолжается, пока вы не умрёте или не потеряете сознание. Сдаться нельзя. Но вы можете покорно стоять и сносить мои побои. Правда, в этом случае время ваших страданий наверняка увеличится в несколько раз. Но решать вам. После того, как я изобью до полусмерти каждого из вас, я отпущу Панацею, и мы разойдёмся до следующего раза.

– Зачем тебе это нужно? – Не сдержался и задал вопрос Страшила.

– Что за тупой вопрос? Мне нужны прикольные видосики для моего сайта. Да и вашему отделу пиара они тоже нужны. Посмотрите на горящие глаза режиссёра. Вот кто меня полностью поддерживает.

Все Стражи обернулись назад и посмотрели на съёмочную группу взглядом, обещающим боль и смерть.

– Ладно, правила вам известны. Первым как самый старший будет Эгида.

Всю эту речь я произносил, держа руку на шее Панацеи. Со стороны могло показаться, что делал я это для того, чтобы показать, что её жизнь находится в моих руках, но на самом деле я только что переместил своё ядро в её ошейник. Думаю, в любой ситуации Панацею все будут защищать любой ценой. А я, если потребуется, легко смогу переместить ядро обратно в тело Кризиса, чтобы вернуть кого-то с того света.

Охреневание 3.10

Я и Эгида вышли в центр площади и встали в пяти метрах друг от друга.

– Ну что, готов превозмогать?

– Готов. Ради спасения Панацеи я готов отдать свою жизнь.

– Как-нибудь в другой раз. Хотя… как получится. Начали.

Я кинулся в рукопашный бой, а Эгида поддержал это начинание, начав мутузить меня кулаками. Он, конечно, был силён. Временами ему даже удавалось оставлять вмятины на моём металле. Но эти повреждения довольно быстро восстанавливались. А вот вмятины от моих ударов на его теле заживать не спешили. Я не сдерживался, и с каждым ударом разрывал плоть и ломал кости. Эгида держался молодцом, но уже через пару минут его боевая эффективность упала наполовину – удары стали слабее, координация движений нарушилась и так далее. Опыт почти перестал идти, и я закончил бой, свернув ему шею. Это его, конечно, не убило, но временно парализовало.

– Держи. Можешь возвращать его к жизни. – Бросил я искалеченное тело под ноги Панацее.

Та не стала отвечать, а только злобно зыркнула и занялась Эгидой.

– Рыцарь. – Вызвал я следующую жертву.

– Ты вообще человек? – Спросил тот, встав прямо передо мной. – Я не ощущаю твоих эмоций.

– Мой нанокостюм обеспечивает мне полную изоляцию от окружающего мира и защищает от сил умников и властелинов. Мне как раз надо проверить этот функционал, так что твои вспышки будут весьма кстати.

Рыцарь закричал и с его рук сорвались светящиеся сгустки, которые ударили в моё тело и… бесследно исчезли. Вот совсем бесследно. Я не обнаружил ни малейшего вмешательства в работу своего тела или других способностей. Закончив с дистанционными атаками, Рыцарь подбежал и начал бить меня кулаками, но его сил не хватало даже на то, чтобы покачнуть меня.

– Мда, ты бесполезен. – Резюмировал я, после чего легонько ударил противника в челюсть.

Рыцарь потерял ориентацию и свалился на землю.

– Этот тоже готов. – Высказался я, подтаскивая бессознательное тело к Панацее. Тащил я его за ногу, что не добавляло героизма ситуации. Но зато выставляло меня классическим злодеем. – Виста!

Девочка поёжилась, но смело выступила вперёд.

– Удачи. – Бросил ей в спину Крутыш.

Виста раздражённо тряхнула головой и направилась ко мне, пыхтя от злости.

Бой с кэйпом, способным превращать людей в деформированных уродцев, как-то не задался. Виста старательно убегала от меня, а я так же старательно догонял её. Не знаю, что именно она пыталась сделать, но я мог воспринимать только искажения её тела. Были, правда, некоторые игры с гравитацией, но отклонение вектора силы тяжести не превышало девяноста градусов. Это, конечно, мешало мне, но я мог превращать свои ноги в «лапы дракона», которые цеплялись за асфальт и бетон, удерживая меня на одном месте.

– Стой! – Выкрикнула Виста, когда я уже почти подобрался к ней, чтобы нанести удар.

– Чего? – Недовольно осведомился я, замирая как на паузе.

– Тебя же тут нет. Ты отправил драться с нами пустой костюм? – Высказала она свою догадку.

Я и сам уже понял, что проблема была в эффекте Мантона. Дело было в том, что силы кэйпов как правило не могли действовать на людей напрямую. То есть даже если ты был телекинетиком и мог управлять материей на расстоянии в сотню метров, ты не мог остановить сердце в груди у человека в шаге от себя. Никто не понимал причины таких ограничений, но именно так это и работало. Были и исключения, и такие паралюди считались сильнейшими. Ещё были биокинетики вроде Панацеи, силы которых наоборот ограничивались только живыми существами.

Я же воспринимался силами как «пустое место». Будучи жидким терминатором, я не был человеком, а потому ограничения эффекта Мантона не распространялись на меня. До сих пор я сталкивался только с масками, способными манипулировать лишь собой. А вот Виста могла манипулировать окружающим пространством. Но эти манипуляции не могли происходить поблизости от людей. Или же наоборот, Виста манипулировала людьми, искривляя их, но на меня эта сила также не оказывала никакого воздействия. И именно это я и собирался выдать за причину подобной аномалии.

– Нет. Причина не в этом. Причина в том, что у тебя нет способности искажать пространство. У тебя есть способность искажать людей и некоторые другие объекты рядом с ними. Просто, когда ты используешь свою силу, ты искажаешь вообще всех людей в радиусе нескольких километров. Из-за этого всем кажется, что искажается пространство. А мой костюм блокирует эту твою непонятную «магию». Ты можешь исказить себя, но не в силах повлиять на меня. Вот и всё. Что касается твоей способности манипуляции векторами гравитации, то насколько я вижу, она ограничена максимальным углом в девяносто градусов. Ты можешь заставить дождь лететь горизонтально, но не можешь заставить его лететь вверх.