Наследие 2 - Сергей Тармашев

— Да! — Даша неуклюже сделала пару шагов, приноравливаясь к ходьбе, и побежала к Марине, постукивая по полу пластиковой подошвой костыля. — Мама! А можно мне сегодня гулять? На улице солнышко!

— Сегодня обязательно! — Марина поцеловала дочурку. — Я сейчас позвоню бабушке с дедушкой, они поживут у нас несколько дней и будут гулять с тобой каждый вечер.

— Вечером неинтересно! — расстроилась Даша. — Солнышка нет! Мама, пошли гулять сейчас!

— Не получится, зайчонок, — Марина погладила её по жиденьким волосикам. — Маме надо в больницу за твоим братиком, а папе на работу. Дедушка посторожит машинки и придет к тебе в обед. А пока ты поиграешь дома одна, хорошо? Ты ведь уже большая и самостоятельная девочка!

— Ну ладно, — согласилась Даша. — Но когда дедушка придет, мы пойдем гулять, да? Я люблю гулять с дедушкой, его Сережка из пятьдесят первой квартиры боится! А бабушку он не боится и дразнится! Он говорит, что я лиг!

— Не слушай его, он глупый мальчик и ничего не понимает! — возмутилась Марина. — Никакой ты не лиг, неправда всё это!

— А почему у меня ножка болит, а у него нет? — поинтересовалась кроха. — У него нет такого папиного чулочка, как у меня!

— Это потому, что у него папа не умеет делать чулочек! — ответственно заявил Александр. — Вот и нету у Сережки такого! А у тебя есть! Вспомни, в садике у всех твоих друзей были какие-нибудь особенные штуки, это потому, что у них хорошие папы!

— Да! — обрадовалась Даша. — А когда я снова пойду в садик? Там хорошо и можно гулять днем!

— Сейчас садик ремонтируют, — нашлась Марина. — Дяденьки-строители строят там новую песочницу и качели. Вот когда всё будет готово, тогда и пойдем в садик. А пока там стройка, а на стройках играть нельзя, ты же знаешь!

В действительности садик МАГБ для детей-лигов закрыли согласно постановлению ООН о запрещении Ассоциации, признанной террористической организацией. Все объекты МАГБ были переданы Концерну «Сёрвайвинг Корпорэйшн», и в настоящее время «СК» занимался инвентаризацией имущества и определением степени причастности рядовых сотрудников Ассоциации к преступлениям её лидеров. Концерн обещал восстановить работу детских садов для лигов в ближайшее время, пока же Даша сидела дома.

Александру недавно удалось устроиться на работу, и в первое время ему приходилось задерживаться сверхурочно, чтобы вникнуть в курс дела, так что домой он возвращался поздно. Родителей у него не было, Маринины старики-пенсионеры тоже пытались подрабатывать, как могли. Мать устроилась уборщицей в бюджетное учреждение, отец сторожем на автостоянку. Оставлять ребенка с покалеченной ногой одного целыми днями было страшно, и Марина решила не ложиться в роддом и ждать начала схваток на дому, чтобы приглядывать за дочкой. К счастью, сегодня отец работал в ночь и сможет прийти пораньше.

— Кто первый чистит зубы? — провозгласил Александр. — Кто вперед добежит до ванной, тот и победил!

— Я! — взвизгнула Даша и помчалась по коридору, старательно переставляя изувеченную ногу. — Я вперед! — донеслось из ванной спустя несколько секунд. — Я победила! — шум открытого крана заглушил детскую речь.

— Ты это серьезно, про роды сегодня? — Александр подошел к Марине и осторожно обнял её.

— Да, — подтвердила она, прижимаясь к нему. — Надо ехать в роддом. Я чувствую, что пора! Можешь вызвать мне такси? У нас есть немного денег, я доеду и перезвоню тебе оттуда.

— Я с тобой, что за глупости! — возмутился муж. — Позвоню на работу, объясню ситуацию! Уверен, мне позволят задержаться на пару часов. Пойдем, — он повел её на кухню. — Надо поесть и собраться.

До роддома ехали долго и муторно, в Москве, как обычно, утром в сторону центра стояли огромные пробки. Пока добрались до места, Даша почувствовала первые схватки, и из такси её сразу определили в родильный блок. То ли она так сильно помнила тяжёлые первые роды и мысленно готовилась к худшему, то ли в этот раз действительно всё проходило гораздо легче, но Марина оставалась в ясном сознании, несмотря на боль, до первого детского крика. Перед глазами немного плыло, но она отчетливо видела, как акушер держит в руках крохотное, перепачканное в крови синюшное тельце.

— Каков красавец! — словно через вату донесся до неё усталый бас врача, перекрываемый надрывным детским криком. — Горластенький мужичок! С легкими у него точно все в порядке!

Он передал ребеночка в руки ассистентке, и Марина, провожая нетвердым взглядом кричащий комочек плоти, увидела крохотную пяточку с маленькой точкой родимого пятна. Как у Саши, мелькнула мысль, прямо на том же месте…

Одна из медсестер принялась ставить ей капельницу и закрыла собой акушера с ребенком на руках. Марина попыталась повернуть голову, чтобы вновь увидеть сына, но это ей не удалось.

— Доктор! — слабо позвала она врача. — Мой мальчик… он… здоров?

— Скоро узнаем, — прозвучал ответ из-за спины склонившейся над ней медсестры. — Сейчас вам необходимо отдохнуть…

Внезапно она почувствовала жжение в руке, и тут же резкая боль вспыхнула внизу живота, словно раздирая её тело на части. Марина закричала и выгнулась, вцепившись в поручни кресла до боли в костяшках пальцев.

— Что такое?! — возглас врача потонул в навалившейся на мозг раскаленной тяжести.

— Не знаю! — отшатнулась от неё медсестра. — Нестандартная реакция на…

Новая вспышка режущей боли зазубренным ножом вспорола внутренности, и Марина потеряла сознание от болевого шока.

Сколько времени она повела в забытьи, сказать было сложно, но стойкое ощущение того, что это длилось долго, не проходило. Марина то проваливалась в абсолютное беспамятство, то видела какие-то затянувшиеся болезненные сны, наполненные неясными образами, то вновь и вновь оказывалась в родильном блоке и провожала плывущим взглядом удаляющуюся детскую пяточку с родинкой. Когда, наконец, ей удалось открыть глаза, она чувствовала себя разбитой и утомленной, словно неделю выходила на работу в три смены.

— Марина, вы меня слышите? — рядом с ней стояла незнакомая медсестра в лицевой повязке с использованным одноразовым шприцем в руках. Похоже, ей только что сделали укол…

— Где… мой ребенок? — сухие потрескавшиеся губы шевелились с трудом, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы отчетливо произносить слова. — Где он? Я хочу увидеть сына…

— Вам сейчас нельзя, — ласково ответила медсестра, — через час лечащий врач будет проводить обход, и вы сможете…

— Принесите мне сына! — слабо выкрикнула Марина. — Я должна его покормить! Где мой ребенок?! Что с ним?! — она попыталась встать с кровати, но сил хватило лишь на то, чтобы слабо приподняться.