Запах страха - Вадим Панов

– Надеюсь, ты завершил все свои дела на сегодня? – Девушка игриво посмотрела на профессора.

– Есть еще одно, – улыбнулся Кабаридзе.

– Какое?

– Я обещал одной красавице ужин при свечах.

– Как романтично. – Маша погладила профессора по руке. Ее взгляд стал задумчив. – Реваз, тогда, во время операции… Там была Екатерина Федоровна, да?

– Ты ее не узнала?

– Нет. – Девушка смутилась. – Поняла только сегодня, когда увидела ее на юбилее.

– Да, – после паузы ответил Кабаридзе. – На операции была Екатерина Федоровна.

– Ух, ты! – Маша удивленно тряхнула волосами. – Я училась по ее книгам! Она же легенда! Ты с ней знаком?

– Как видишь.

– Подожди, а вторая? Блондинка, которая была с ней. Ты называл ее Олеся. Неужели это Старостина? Олеся Старостина?

– Да.

– Чудеса! – Глаза девушки заблестели. – Третий тоже светило?

– Иностранное.

– А зачем ты их приводил?

– Посмотреть на тебя.

– На то, как я буду делать операцию?

– Да, – кивнул Кабаридзе. – Я действительно горжусь тобой, Машенька, и уверен, что ты станешь великолепным врачом.

– Они это подтвердили?

– Да.

– Чудеса. – Маша снова задумалась, и ее глаза стали грустными. – Но они ведь смотрели не только на то, как я делаю операцию. Я права?

– Права, – поколебавшись, признал профессор.

– Это был консилиум?

– Вроде того.

– Консилиум для меня. – Девушка отвернулась к окну. – Что они сказали?

– Я все равно помогу тебе, – тихо произнес Кабаридзе. – Верь. Я…

Лихач на «БМВ» появился в зеркале заднего вида «Астон Мартина» секунд за пять до произошедшего. Стремительный черный болид с ревом обходил редкие автомобили так, словно принимал участие в гонках без правил, молниеносно менял ряды, подрезал зазевавшихся водителей, не снижая скорости, вылетал к самому тротуару и вновь оказывался слева. Куда он торопился и зачем, осталось загадкой. Он играючи обошел «Астон Мартин», заставив Машу вздрогнуть от неожиданности, ушел в правый ряд, прибавил газу… когда из маленького переулка неспешно выехала белая «Волга».

Удар был страшен. «БМВ» взлетел над легковушкой, перевернулся и метров тридцать катился на крыше, издавая зловещий, скрежещущий звук металла по асфальту. Изувеченную «Волгу» развернуло и бросило на фонарный столб. Улица наполнилась визгом: более осмотрительные водители отчаянно давили на тормоза.

– Черт! Проклятье! – Кабаридзе распахнул дверцу.

– Реваз, ты куда?

– Позвони в «Скорую»!

Кабаридзе оказался у разбитой «Волги» первым. Разбитая всмятку дверь, осколки стекла, торчащие кости, кровь. Даже обычный врач, не Целитель, сразу бы понял, что водителю помочь невозможно. А вот его пассажиру – вполне.

– Подержи дверь!

– Надо дождаться спасателей! – предложил подоспевший парень в синей майке. – Я читал…

– Я врач! – прорычал профессор. – Помоги мне!

Парень взялся за дверцу, и Кабаридзе вытащил из машины пассажира.

– Есть аптечка?

– Я не зна…

– Возьми в моей машине! Скорее, черт! И не пускай сюда никого! Не мешайте мне!!

Ладонь Реваза Ираклиевича скользнула по телу. Так, ссадина на лбу, рваная рана на руке, из вены льется кровь, это мелочь, мелочь. Короткое заклинание, и кровь загустела, стала идти медленнее. Рука продолжала двигаться по телу раненого. Сотрясение мозга, ерунда, потом вылечит. Что еще? Внутренние повреждения? Есть. Обильное внутреннее кровотечение и… Реваз Ираклиевич грубо выругался.

– Все плохо? – Парень положил аптечку рядом с телом. – Там водитель «БМВ»…

– Плевать на него! «Скорую» вызвали?

– Да.

– Теперь не мешайте. Отойдите и не мешайте!

Парень послушно сделал несколько шагов назад.

Разрыв печени. Откуда? Почему? Сейчас не важно. Сейчас не важно. Реваз опустился на колени, глубоко вздохнул и положил руку на живот пострадавшего.

– Держись.

Заклинаниями здесь не обойдешься. Нужно вмешательство. Резать нельзя, снаружи…

Без подготовки, без инструментов, без достаточного количества магической энергии – он мог рассчитывать только на собственный запас – Кабаридзе принялся аккуратно приводить в порядок печень раненого, заставляя срастаться поврежденные ткани. Хватит ли сил? Какая разница? Человек, лежащий перед профессором, умирал, и это было главное. В этом смысл. Жизнь должна продолжаться.

В голове зашумело, пот заливал глаза, руки начали дрожать, но профессор упрямо шептал заклинания и нежно, едва касаясь кожи, водил сведенными судорогой пальцами по животу пациента. Еще чуть-чуть… еще… Со стороны могло показаться, что он просто осматривает раненого, стараясь нащупать повреждения, и только Маша, почувствовавшая, но ничего не понимающая Маша, смотрела на Реваза, широко раскрыв глаза. Да притормозивший у места аварии маг, уловивший колоссальное напряжение магического поля, уважительно присвистнул, глядя на работу Кабаридзе.

Реваз Ираклиевич закончил за минуту до появления «Скорой». Но так и остался сидеть рядом с раненым, пытаясь прийти в себя и легонько встряхивая онемевшие руки. И только когда к месту аварии подбежал высокий врач, профессор неуверенно поднялся на ноги.

– Что вы делали?

– Я врач, – Реваз Ираклиевич пошатнулся, но вытащил свою карточку. – Кабаридзе.

– Профессор Кабаридзе? – Доктор удивленно посмотрел на Реваза Ираклиевича. – Я слушал ваши лекции.

– Надеюсь, вам понравилось, – слабо улыбнулся Кабаридзе, прислоняясь к изувеченному боку «Волги». – Водитель погиб на месте, у пассажира переломы, сотрясение и… Он в шоке.

– С вами все в порядке?

– Со мной? Да, конечно, я просто немного приболел. – Профессор выдавил смешок. – У пассажира было сильное внутреннее кровотечение, но, кажется, оно прекратилось. У него замечательная свертываемость.

– Хорошо, – врач нагнулся над пострадавшим.

– У вас есть сигарета?

– Пожалуйста.

Реваз Ираклиевич медленно подошел к своей машине и, присев на капот, глубоко затянулся. Он был опустошен, вывернут наизнанку, но самое главное – этот человек будет жить. В этом смысл.

Маша положила руку на плечо Кабаридзе, заглянула в глаза, несмело, почти робко улыбнулась:

– Что ты с ним делал?

– Ты чувствовала?

– Да. Какое-то движение, нет… Какое-то тепло… Или…

Больше всего на свете ему хотелось прижать к себе эту хрупкую девушку. Прижать, почувствовать ее нежность, ее заботу, ее силу. Больше всего на свете ему хотелось зарыться лицом в ее волосы. Он бросил сигарету и крепко обнял Машу.

– Я его лечил, Машенька, я его лечил.

– Как?

– Я расскажу. Отвези меня, пожалуйста, домой. Я все расскажу.

* * * Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь Москва, Ленинградский проспект, 7 сентября, суббота, 20.31

– Значит, запрещенный артефакт? Любопытно. – Сантьяга прошелся по толстому ковру, украшавшему пол его кабинета, на мгновение задержался перед изысканной картиной, затем посмотрел на эрлийца: – Как вам вино, брат Ляпсус?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});