Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas - Кассандра Клэр

— Будто пополам разрывают… — поделился Драко. — Не разрывают даже, а растягивают, — он осёкся и снова заперхал кровью. — Вкус яда, — удивлённо сообщил он и взглянул на Гермиону, будто бы действительно мог её увидеть. Глаза светились, но как-то отражённо, будто свет шёл откуда-то извне. — Одна душа в двух телах… Как она сказала…

— Не понимаю, — тихо произнесла Гермиона.

Он снова закашлял, прикрыв рот рукой, когда же он отнял её, ладонь покрывала серебристо-розовая кровь. Она схватила, стиснула его мокрые пальцы.

— Просто отдохни… — она осеклась — кажется, какой-то звук? Точно: звук шагов, быстро приближающихся шагов, отзывающихся дробным эхом. — Это Гарри… Несомненно… — она с силой стиснула пальцы Драко, сердце сжалось в ожидании.

Он не ответил.

Она взглянула на него.

Закрытые глаза. Ресницы легли на скулы, более не колеблясь от неровного дыхания. Она отпустила его руку — и та безвольно выскользнула, упокоившись на груди — пальцами на ключице.

Будто он просто спит.

— Ох… — в груди Гермионы не осталось ничего. Пустота. — Ох, Драко.

Гарри заблудился. Крепость представляла собой бесконечный лабиринт коридоров, извивающихся, будто кишки гигантской змеи. Все они были похожи друг на друга: серые стены, серый пол.

Он бежал с гриффиндорским мечом в руке, огибая углы; и грохот собственного сердца в ушах становился всё оглушительней, звуча так же громко, как и грохот ботинок по полу. Вой в голове усиливался, уже причиняя боль.

Он пытался внушить себе, что паника абсолютно беспричинна — ведь он буквально только что видел Драко в Церемониальном Зале — потрясённого, но очень даже держащегося на ногах. Он твердил себе это под свист собственных вдохов и выдохов, он мчался, пока перед глазами не запрыгали чёрные точки. И только вылетев из-за сотого по счёту угла, он наконец-то увидел Гермиону.

Она сидела у стены, и длинные каштановые локоны закрывали лицо, стекая по содрогающимся плечам. В руке упавшей звездой горела палочка, вторая рука обвилась вокруг Драко, и волшебный свет заливал их с яростью огней рампы, позволяя увидеть всё до мелочей: голову Драко на коленях Гермионы, сияющую бахрому его опущенных ресниц, упавшие на лоб волосы, отливающие оловом, раскрытую ладонь на груди, царапины на коже.

…Он просто уснул, — подумал Гарри в безумном озарении, и Гермиона, будто услышав его слова, подняла голову. Губы её затряслись, он увидел прилипшие к мокрым щекам волосы. Она отпустила палочку, простёрла к Гарри руки и медленно покачала головой, отвечая на вопрос, который так и не был задан вслух.

Из руки Гарри выскользнул и резко лязгнул по камням меч, загудев эхом похоронного колокола.

Глава 16

Примечание автора: Прежде чем приступить к чтению, обязательно убедитесь, что вы читали обе части Главы 15 — и первую, и вторую. Если это не так, вернитесь к предыдущей главе и прочитайте ее всю, целиком, а иначе вы ничего не поймете.

Подсказка: Если вам непонятно, почему эта глава начинается с похорон — значит вы, скорее всего, не прочитали полностью главу 15.

Примечание переводчика: прощальная речь на кладбище — из Первого Послания апостола Павла к Коринфянам

Мне думалось — я океан переплыву,Коль буду знать — меня готовы встретить.Мне думалось — я океан переплыву,Измерю бездны всех морей на свете,Оковы разорву и дотянусь к тебе.Наверно, я влюблен.Наверно, я люблю.Таков любви закон — и дух его, и буква.

Со стороны озера налетали порывы пронизывающего ветра, беспокоя высохшую мёртвую траву между могилами. На выстуженной земле кое-где еще лежал снег, хотя сосульки уже начинали таять, слезами стекая по щекам украшающих крыши гробниц статуй. Голые ветви деревьев сплетались ажурными кружевами на фоне льдисто-голубого неба.

Слова прощальных речей накатывались на Джинни, и она тонула в них, словно в тёмных волнах.

Внемлите, открою вам тайну: не все мы умрём, но все изменимся — вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит она, и мёртвые восстанут нетленными, а мы изменимся.

…и мёртвые восстанут нетленными, — Джинни задрожала, вспомнив Тома.

— Тебе нехорошо? — услышала она, и на плечо легла тонкая рука в чёрной перчатке.

— Всё нормально, — кивнула она и нахмурилась, глядя на Блейз, поправляющую непослушный завиток огненно-рыжих волос.

…Блейз выглядит безупречно, как всегда, — невольно подумалось Джинни: чёрный бархатный шарф и перчатки в тон, чёрная меховая муфта свисает с изящной руки, а в ушах сверкают ледышки бриллиантов. — Рядом с ней я выгляжу как пугало.

Этим утром Джинни едва нашла в себе силы причесаться, и она так похудела, что чёрное платье висело на ней мешком.

— Просто немного холодно.

Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие. Когда же тленное сие облечётся в нетление и смертное сие облечётся в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою.

…победою, — слово горечью отозвалось в душе Джинни.

Ну да, в конце концов они победили. Весь волшебный мир до сих пор праздновал смерть Вольдеморта: всё ещё гремели парады и вечеринки, Хогвартс был засыпан благодарственными письмами и подарками Мальчику, Который Выжил… Сам Гарри едва ли замечал всю эту радостную суету. Его не было на похоронах — он даже не поднял головы, когда Гермиона спросила, пойдёт ли он туда. Он целые дни проводил в лазарете, неподвижно застыв в старом рассохшемся кресле, задвинутом в угол, до сих пор облачённый в забрызганную кровью одежду. Нет, кровь была не его — мадам Помфри подтвердила, что Гарри совершенно не пострадал… никто из них не пострадал. Просто чудо.

Никто… кроме одного…

Смерть! где твоё жало? Ад! где твоя победа?

Гермиона, стоявшая по другую сторону от Джинни, издала неясный звук — не то всхлип, не то вздох. Рон обнял её, неловко потрепал по плечу израненной рукой; его пальцы покраснели от холода — похоже, он забыл взять перчатки. Джинни потянулась было к брату, чтобы коснуться его ладони в поисках утешения, но замерла — взгляд Рона был пустым и отрешённым, он не сводил глаз с чёрного гроба, убранного венками из тёмно-синих цветов.

Если бы она могла угадать, о чём он думает!

Она огляделась вокруг. Большинство присутствующих на похоронах людей были ей незнакомы. Люпин пришёл, но Сириуса не было. Рядом с Ремусом она увидела бледное, суровое лицо Снейпа — в своей чёрной мантии он походил на старую, потрёпанную жизнью ворону.