Чужие дети - Джоанна Троллоп

— Джози, — сказал Мэтью.

Она посмотрела на мужа, проговорив:

— Мне правда очень жаль.

— Понимаю. И мне тоже. — Он поднялся. — Я просто чувствую…

— Пожалуйста, — сказала Джози, прерывая его. — Пожалуйста, не говори больше ничего. Не надо. Это разочарование, но не хуже, чем все то, что уже случилось.

Он слегка улыбнулся ей в ответ.

— Может быть.

Мэт вышел из комнаты. Она слышала, как муж поднимается по лестнице в их спальню, потом раздался звук выдвигаемого ящика — Мэтью искал свитер, чтобы надеть его вместо пиджака. Потом шаги снова послышались на галерее, сменяясь скрипом приставной лестницы. Ее муж поднимался на свой чердак.

Джози посмотрела на кухонный стол. Там были крошки и стопка табелей с оценками в прозрачных папках, оставленных здесь с прошлой четверти в ее школе. Это она получила в нагрузку, поскольку пришлось присматривать за Бекки. Еще на столе стояла хлебница, оставленная кем-то из детей, и открытка для Рори от Руфуса с изображением римских терм в Бате. Как писал ее сын, он получил доспехи для катания на роликах. Еще он сообщил, что часто идут дожди. Почерк ее мальчика был мелким и кривым. «С любовью от Руфуса», — подписал он внизу. Когда Клер взяла открытку, чтобы прочитать, Рори вырвал ее у сестры из рук. «Эй, — сказал он, держа открытку на уровне шеи, — кто тебе сказал, что ты можешь ее читать?» Джози теперь взглянула на нее. У Руфуса есть спортивное снаряжение. Возможно, милая Элизабет купила это для него, обучая кататься на роликах по широким и пустынным тротуарам в выходные. В это время она приезжает после работы из Лондона и принимает на себя заботу о доме, муже, Бейзиле и Руфусе. Теперь она и Руфус спокойно и бесстрашно катаются на роликах.

Дверь открылась. Бекки, держа маленький пакет из музыкального магазина, вошла в комнату. Джози посмотрела на нее.

— Привет.

Бекки кивнула в ответ. Она подошла к раковине и налила чашку воды.

— Я видела, папа вернулся.

— Он наверху, — ответила мачеха.

Девочка шумно выпила воду и поставила чашку обратно на сушилку.

— Я пойду наверх…

— Бекки, — сказала Джози, — ты не сделаешь сперва кое-что для меня?

Та посмотрела на мачеху:

— Что?

— Ты не позовешь остальных из гостей?

— Зачем?

— У меня есть причина, — сказала Джози. — Я бы не просила тебя этого делать, если бы могла сама.

Бекки какой-то момент находилась в сомнениях, но потом вышла из кухни, и было слышно, как ее ботинки застучали по крыльцу.

Джози поднялась и посмотрелась в маленькое зеркальце, которое Мэт повесил для нее на двери: «Так ты можешь увидеть, есть ли у тебя на зубах помада или нет, прежде чем откроешь кому-нибудь».

«Я выгляжу лучше, — подумала она, — не восхитительно, но лучше, менее затравленной, менее измученной, больше не похожей на бледную моль». Джози подняла руки, распустила волосы и встряхнула ими. Когда она была в возрасте Бекки, она помнила, что выкрасила волосы в черный цвет — мертвый, густой угольно-черный. Мать пришла в ужас, по-настоящему испугавшись при появлении Джози, но девочка за неделю или чуть больше так привыкла и полюбила состояние обыденности, которое ей давал черный цвет, вдруг обрела сладкую свободу из-за отсутствия необходимости быть рыжеволосой…

Входная дверь снова с грохотом открылась. Джози отошла от зеркала к столу.

— Спасибо, что вы вернулись.

Все трое посмотрели на нее.

— Это не займет много времени, — сказала Джози. — Я не хочу вас задерживать.

Рори наклонился, чтобы завязать шнурки на своих кроссовках.

— Это действительно всего две вещи, — сказала Джози. Она пододвинула стул во главе стола, на котором обычно сидел Мэтью, и села на него. — Не хотите тоже присесть?

Бекки закрыла дверь и прислонилась к ней, убрав руки за спину. Рори остался там, где присел на корточки над своими шнурками. Клер прошла вперед и уселась на противоположном от мачехи конце стола, держа свой магнитофон.

— Я не знаю, подходящий ли сейчас момент для того, чтобы сказать то, что я собираюсь, — объявила Джози. — Не знаю, подходящий ли это момент. Но кажется, он достаточно хорошо. Руфуса здесь нет, и хотя то, что я намерена сказать, произвело бы на него впечатление, но еще больше удивит здесь собравшихся. — Она наклонилась над столом, положив ладони перед собой на стол. Потом Джози продолжила:

— Боюсь, ваш отец не получил повышения.

Они уставились на нее. Джози ждала, что Клер заплачет, Бекки скажет, что это не ее, мачехи, дело, а Рори прошмыгнет мимо и поднимется наверх, чтобы разыскать отца. Но они не сделали этого — не двинулись с места.

— Мне не нужно говорить вам, как он себя чувствует, — говорила Джози. — И что он скажет вам, и что вы скажете ему по этому поводу. Это ваше дело. Но мне дан шанс упомянуть пару вещей, которые, может быть, никогда бы не сказала, не произойди подобное.

Рори очень медленно поднялся и опустился на стул возле Клер.

— Дело в том… — продолжала мачеха, но остановилась. Она убрала волосы за уши и резко закончила:

— Мы не должны быть жестоки друг к другу. Правда, не должны.

Рори стал скатывать крошки на столе указательным пальцем. Выражение его лица было печальным.

Джози поспешно проговорила:

— Некоторые семьи всегда распадались, не так ли? Я имею в виду, что кто-то умирал, кто-то оставлял свою семью или погибал. Это ужасно, всегда ужасно. Никто не притворяется, что это не так, никто не говорит, что это не печально, не тяжело. Поэтому хочется, чтобы прошлое вернулось, как бы плохо тогда ни было. Ведь раньше все было лучше. Или просто думаешь, что и на самом деле было лучше.

Она вновь остановилась. Бекки все еще неподвижно смотрела на нее. Джози внимательно поглядела на падчерицу.

— Я не знаю точно, через что вы прошли. Конечно, не знаю. За исключением, пожалуй, того, что мой отец ушел, когда мне было семь лет, и я никогда не видела его с тех пор.

Бекки опустила вниз синие глаза. Пальцы Рори замерли в крошечном восхождении на хлебную горку. Джози положила ладони на стол снова и посмотрела на них, на веснушки на руках, которые всегда ненавидела.

— Может быть, — сказала она, — у нас появился своеобразный шанс. Может, мы начнем все заново — после всего, что сломано. Если, конечно, перестанем бояться быть приемной семьей. — Она подняла правую руку с обручальным кольцом. — Я знаю, я не ваша мама. И никогда не хочу ей становиться, У вас есть своя мать. Но я могу быть вашим другом. Могу быть поддержкой вам, вашим спонсором. Вы позволите? Иногда трудности поворачивают все к лучшему, потому что тебе нужно сделать усилие, чтобы преодолеть их. — Джози замолчала. — Простите, — проговорила она, — я не хочу читать вам лекцию. — Ее руки легли на колени. — Я действительно хочу сказать, что мы можем быть другой семьей, но мы не должны становиться плохой. Верно?