Тайны гениев - Михаил Семенович Казиник

в такой степени «подсказать» мозгу или, по крайней мере, «заправить» мозг, как заправляют горючим ракету, что мыслительные процессы ускоряются во много раз.

Всякому человеку, независимо от его сферы мышления, я советую услышать фуги.

И тогда вы сами поймете справедливость моих утверждений. А теперь возвращаемся к нашему концерту.

Тем, кто одновременно слушает этот концерт Вивальди и читает описание, рекомендую начать слушать концерт опять с самого начала, вновь пережить соревнования солирующих скрипачей, виолончели, восход оркестрового солнца. А затем идти дальше.

Перед вами – не просто четырехголосная фуга, но один из величайших образцов фуги в истории музыки.

Здесь действуют все те принципы, о которых я рассказал вам в описании четырехголосной фуги.

Первый раз тему интонируют виолончели, второй раз – альты, третий – вторые скрипки, четвертый – первые.

Но поскольку фуга вписана в жанр концерта, то ко всему сказанному ранее добавляется следующее: после изложения темы в четырех голосах всем оркестром начинают играть лишь три наших солиста. Они создают как бы оркестр в оркестре. Затем вступает весь оркестр, разрабатывая все мелодии фуги. И вновь три солиста. Фуга звучит то как космический исполин, то как игра детей в песочнице на Земле. Здесь идея концерта как согласия-соревнования достигает такого архитектурного совершенства, которое воспринимается на уровне борьбы микро- и макрокосма.

Здесь мне пришло в голову, что первую книгу на темы о восприятии искусства нужно прервать. И сделать это для того, чтобы… немедленно начать вторую. Почему вторую, а не продолжить эту? По нескольким причинам.

Первая причина заключается в том, что я очень нетерпелив. Мне не терпится узнать, не опоздал ли я. Не изменилось ли все настолько, что книга УЖЕ никому не нужна?

Вторая причина. Через два дня я уезжаю на концерты из Швеции в Рос сию. Я предложу ее к печати.

А третья, и самая главная, причина заключается в том, что тем людям, которые пройдут вместе с этой книгой по всем извилинам ее мыслей, чувств и звуков, может оказаться интересным узнать о некоторых тайнах конкретных произведений искусства и их создателей.

Например, почему великий русский композитор Петр Ильич Чайковский не писал музыки на стихи великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина.

Никаких романсов! (Крохотный «Соловей» – не в счет.) Но вдруг создает две грандиозные оперы по Пушкину: «Евгений Онегин» и «Пиковая дама».

Сразу могу заинтриговать вас мыслью о том, что никто другой так, как Чайковский, не ЛЮБИЛ и одновременно не НЕНАВИДЕЛ Пушкина. Все творчество Чайковского – это гениальная борьба за и против Пушкина!!!

Или если все-таки попытаться ответить на вопрос о тайне смерти Чайковского.

Было ли это самоубийство?

Или смерть от холеры?

Или Чайковский был кем-то отравлен?

Это не праздные вопросы для того лишь, чтобы удовлетворить чье-либо нездоровое любопытство, но попытка понять некоторые самые важные моменты творческого процесса.

Ответ есть. И находится он в тайных знаках последнего произведения Петра Ильича. После ряда доказательств, которые я приведу вам, думаю, вы со мной согласитесь.

Чайковский сам закодировал этот ответ в партитуре «Патетической».

Или, скажем, почему величайшая из когда-либо написанных опер – опера Ж. Бизе «Кармен» – потерпела самый страшный провал на премьере. До того страшный, что Ж. Бизе не выдержал – умер ровно через три месяца после дня премьеры.

Я осмелюсь высказать самые дерзкие предположения. И попытаюсь доказать, что я прав. Достаточно сказать, что в период газетной травли ни самый главный музыкальный критик страны – замечательный композитор (и друг Бизе) Камилл Сен-Санс, ни автор оперы «Фауст» любимец Франции Шарль Гуно не написали ни единого слова в защиту Ж. Бизе и его оперы. (Они не написали ничего плохого. Они вообще ничего не написали.) Чего и кого они боялись?

Осмелюсь только утверждать, что у них действительно были все основания для страха.

Ж. Бизе. Кармен. Большой театр. Е. Образцова

Что же такого «вытворил» Бизе в своей опере, что она стала его убийцей? Ведь Бизе покинул этот мир, когда ему было только

37 лет. Критики писали о том, что «Кармен» – опера аморальная. Но ведь это – откровенный абсурд! Особенно на фоне канканов, оперетт, комедий, образа жизни, характерных для Франции времени премьеры «Кармен» (1875 год). Какое отношение к скандалу имеют авторы либретто оперы Галеви и Мельяк?

Что такое особенно страшное для Франции закодировал Бизе в своей музыке? И кого на самом деле любила Кармен? И символом чего является Кармен?

Какова роль одной очень странной героини оперы, которая никогда не появляется на сцене, однако руководит ходом действий. В опере есть даже эпизод, за который, живи Бизе в Советском Союзе, он угодил бы в ГУЛАГ без права переписки.

О музыке как сильнейшем лекарственном средстве. О том, как одна симфония спасла человека от самоубийства. И может помочь очень многим в трудную минуту. О разных музыкальных произведениях в борьбе против разных заболеваний.

И о многом, многом другом.

До встречи во второй книге.

Вместо послесловия

Я знаю, почему я не поставил здесь точку. Та же история происходит со мной на концертах. Мне всегда очень трудно заканчивать встречи. Доверив людям так много из пережитого, выстраданного, трудно сразу расстаться с ними. И если я чувствую, что слушатели прониклись теми же чувствами, то сделать это еще сложнее.

С мыслью великого философа Лейбница о том, что «музыка – это скрытое арифметическое упражнение души, которая вычисляет, сама того не зная», не просто согласен, но понял это всей своей жизнью. И даже убедился в том, что музыка может совершить такую революцию в этом душевном вычислении, что порой даже трудно предсказать, какой уровень творческих сил и энергии может пробудиться в человеке, от крывшем для себя музыку.

В 12 лет я испытал сильнейшее потрясение.

У меня был сосед – старше меня на три года. Несмотря на то, что мы жили рядом, учились в одной и той же школе, говорили на одном языке, различий между нами было столько, словно мы вышли с разных планет. Я играл на скрипке и фортепиано, писал стихи, сочинял музыку. И мои родители делали все, чтобы я рос человеком искусства с самого раннего детства, – водили меня на концерты, театральные спектакли, в музеи.

Совсем не так было в семье моего соседа.

Отец – алкоголик, пропивавший до последней копейки свою нехитрую зарплату, постоянно бил свою жену и четверых несчастных детей. Дети росли, по сути, бездомными