Пепел и снег - Сильвана Дж. Санчес

склонила голову. Через мгновение она подняла взгляд, и ее строгие зеленые глаза уставились на Галхоэ.

– На этот раз ты пойдешь с нами, – тихо и печально проговорила она. Капитан армии фейри встала и замерла в ожидании.

Галхоэ всхлипнула и вытерла слезы со своего перепачканного сажей лица. Собравшись с силами, она поднялась, распрямила спину и коротко кивнула, согласившись следовать за капитаном. Они молча пошли по центральному проходу к зеркалам.

– Нет! – разнесся по комнате громовой голос. Я тут же узнала Туриада. – Леандр… Эш! – Послышались быстрые шаги, и через мгновение маг уже оказался у помоста. – Мой брат… и мой дорогой мальчик! – Он прижал ладонь ко рту и отступил ко мне, но его колени подогнулись, и он упал на пол.

Горе снова сдавило мне горло, Туриад привлек меня к себе и заключил в свои теплые объятия.

– Прости, моя дорогая… – слезы катились по его раскрасневшимся щекам. – Мне так жаль.

– Ты владеешь магией… – всхлипывая, сказала я. – Неужели ты не можешь их спасти?

Туриад покачал головой.

– А что насчет Леандра? – срывающимся шепотом спросила я. – Пламя дракона должно было превратить его в пепел, но…

– Он – маг, – скорбным голосом произнес Эссгард, подходя ко мне сзади. – Смерть бывает к нам добра.

Вскоре появились и остальные. И все в печали опустились на колени перед павшими.

– Малис, – робко сказала Галхоэ.

Я медленно повернула к ней голову. Она стояла посреди зала, и магическое сияние, призрачное и манящее, словно свет луны, окружало ее. Оно исходило от Галхоэ такими же пульсирующими волнами, как и от ее брата.

– Слезы – самый сильный эликсир на свете, – добавила она, – если знать, как ими пользоваться.

Галхоэ опустила голову, сцепила перед собой руки и вошла в зеркало.

Глава сороковая

Сквозь зияющую дыру в стене тронного зала виднелось темное небо, когда королевская стража – теперь уже моя стража – сбросила с башни алые знамена Злой Королевы. Они полетели вниз, лениво развеваясь и резко хлопая на ветру. На горизонте вверх поднимались столбы дыма от погребальных костров. Жители королевства уже сжигали погибших, а с многолюдных улиц до меня доносились победные крики, смешивающиеся с горькими причитаниями многочисленных вдов и сирот. Я мысленно присоединилась к ним, скорбя не только об их, но и о своих утратах.

Мои губы растянулись в едва заметной горькой улыбке, когда я взглянула на Эша, по-прежнему лежащего у моих ног на мраморном полу.

– Эш, у нас все получилось… – сказала я ему срывающимся шепотом и нежно убрала прядь волос с его лица. – Получилось. – Я знала, что его смерть навсегда разбила мне сердце, и моя жизнь никогда уже не наполнится счастьем.

Победа была за нами, но горечь утраты не позволяла насладиться ею. Я вздохнула и протерла глаза, щипавшие от слез. Я ощущала жуткую усталость – и в теле, и в душе. Когда я снова открыла глаза, то заметила необычное свечение. В удивлении я повернула голову в сторону этого таинственного сияния, и мой взгляд упал на Леандра. Свет исходил от его тела. Из него вылетали искры, похожие на крошечных светлячков. Они кружились в воздухе и сталкивались друг с другом.

– Что с ним происходит? – пробормотала я.

Маги не ответили мне и продолжали смотреть на своего павшего товарища в суровом молчании.

Вскоре волшебное сияние полностью окружило Леандра, и его бренное тело начало таять на глазах. Пульсирующее свечение слилось в один мощный луч, который выстрелил вверх и разлетелся на множество звездочек. Они завертелись в воздухе и тут же вихрем вылетели через разлом в стене.

Грудь сдавило от печали и тревоги.

– Он исчез! – воскликнула я.

Туриад присел рядом со мной. Его зеленые глаза были полны безмятежности, когда он посмотрел на меня.

– На самом деле нет, – заверил он меня, слегка улыбнувшись уголками губ. Но улыбка тут же исчезла с его лица. – А теперь нужно заняться Эшем…

– Я не буду хоронить его! – вскрикнула я, и мои губы задрожали.

– Снежка, – проговорил Акрон и положил руку мне на плечо. – Наш мальчик умер.

– Умер… – безвольно повторила я за ним, не сводя взгляда с точеного профиля Эштона, подсвеченного лучами восходящего солнца. Его прекрасное лицо все еще, казалось, было наполнено жизнью – но то был лишь жестокий обман, иллюзия, вызванная ядовитым дыханием дракона. Таким же цветущим выглядело и лицо моей матери после ужасного нападения чудовища много лет назад.

– Он был славным воином, – сказал Ромни, подходя ко мне.

Эссгард тоже присел рядом и обнял меня за плечи.

– В одиночку уложил целый отряд троллей, – добавил он.

– Мы всегда будем помнить его, – сказал Миллиндрел и встал рядом с братом.

Я заморгала, слезы потекли у меня по щекам.

– О Эш… – прошептала я и сжала его ладонь. Невидимая рука крепко сдавила мне горло. – Без тебя я словно умерла. – Я наклонилась к нему ближе, стараясь запомнить как можно лучше его лицо. Мой взгляд скользнул по его светлым ресницам, прямому носу, красиво очерченному рту, загорелой коже, туго натянутой на выступающих скулах… Если мне не суждено больше увидеть Эша, то я сохраню его образ в моем сердце.

Поджав губы, я подавила рыдания и провела ладонью по его мускулистой груди. Когда она скользнула по карману на его дублете, я вдруг замерла. Пальцы нащупали что-то внутри. Я запустила их в карман и вытащила пузырек, но драгоценного эликсира там оставалось на самом донышке.

Я тяжело вздохнула.

– Слезы грифона, принадлежавшие Галхоэ. – Я скривилась и покачала головой. – Лучше бы ты отдал ей слезы… – Я не договорила, так как больше не в силах была сдерживать душившие меня рыдания. Я не могла вздохнуть, слезы застилали глаза, одна только мысль о случившемся ранила меня больнее, чем сотни кинжалов. Я кричала и плакала, но внезапно замерла. В моем сознании мелькнула странная мысль, и все происходящее предстало передо мной с пугающей ясностью.

– Снежка? – Туриад нахмурился и наклонился ко мне поближе.

– Галхоэ сказала, что в слезах заключена самая могущественная магия на свете… – пробормотала я, открывая крышку пузырька.

– Снежка, не надо! – воскликнул Эссгард, мои намерения встревожили его. – Это опасно!

Я прищурилась и бросила на него дерзкий взгляд.

– Он уже мертв, – с кривой усмешкой ответила я и наклонила пузырек над губами Эштона. Последняя серебряная капля скользнула к самому краю и упала на его губы, а затем просочилась в рот.

Я ждала, чувствуя, как постепенно сознание