Муж и жена - Уилки Коллинз

Сэр Патрик развернул письмо и прочел послание Анны Бланш.

С болью и тревогой задумался он над прочитанным, потом распечатал свои письма и торопливо пробежал подписи. Ни письма от его друга шерифа из Эдинбурга, ни телеграммы от железнодорожных служащих. Накануне он решил подождать неделю и тогда заняться приготовлениями к свадьбе. События утра подстегнули его — ждать нельзя ни одного дня. Вернувшийся Дункан налил хозяину кофе. Сэр Патрик послал его с очередным посланием на дамскую половину.

— Вы знаете, где сейчас искать леди Ланди?

— Да, сэр Патрик.

— Передайте ее милости мои лучшие пожелания., И скажите, если у ней нет других занятий, я был бы рад через час приватно побеседовать с ней.

Глава двадцать шестая

ОСТАВЛЕННАЯ

Сэр Патрик дурно позавтракал. Отсутствие Бланш раздосадовало его. Письмо Анны озадачило.

Он прочитал его, такое короткое, еще раз и еще. Смысл письма мог быть один: Анна пожертвовала собой ради счастья Бланш, рассталась с его племянницей для ее же блага! Что за этим кроется? Как это можно связать с рассказом миссис Инчбэр, услышанным в гостинице Крейг-Ферни?

Все хитроумие сэра Патрика, весь его жизненный опыт встали в тупик перед этой загадкой.

Он еще долго ломал над ней голову, пока в столовую не вошли Арнольд с лондонским врачом.

— Вы слышали, что с Бланш? — волнуясь спросил Арнольд. — Сейчас уже нет опасности, сэр Патрик, худшее позади.

Не успел сэр Патрик ответить, вмешался врач.

— Мистер Бринкуорт — лицо заинтересованное, и он немного преувеличивает серьезность состояния вашей племянницы, я осмотрел ее по просьбе леди Ланди. И могу заверить, что нет ни малейшей причины тревожиться. У мисс Ланди было небольшое нервное потрясение, которое снимается самыми простыми домашними средствами. Вас должно беспокоить сейчас — как быть дальше. Она чем-то очень подавлена, но тут уж я ничем не могу помочь. Снять это ее состояние могут только друзья. Если вы сумеете отвлечь ее от мучительных мыслей, никакого лечения не понадобится.

С этими словами он взял со стола газету и отправился в сад, оставив сэра Патрика и Арнольда наедине.

— Вы слыхали, что сказал врач? — спросил сэр Патрик.

— А он не ошибается? — ответил Арнольд вопросом на вопрос.

— Ошибается? Вы полагаете, что врач завоевывает репутацию ошибками? Вы принадлежите нынешнему поколению, Арнольд. Вы только можете таращить глаза на знаменитость. Но не питаете к их славе ни капли уважения. Если бы Шекспир вдруг ожил и заговорил об искусстве писания пьес, то первый же невежа, сидящий напротив, ничтоже сумняшеся вступил бы с ним в спор, как если бы беседовал со мной или с вами. Почтительность умерла среди вас; ваше поколение похоронило ее и даже камнем не обозначило могильный холмик. Ну и хватит об этом. Вернемся к Бланш. Полагаю, вы догадываетесь, какие мысли мучают ее: мисс Сильвестр удалось обвести вокруг пальца меня, равно как и эдинбургскую полицию. Бланш узнала, что наши вчерашние действия ни к чему не привели. А утром она получила вот это письмо.

И сэр Патрик протянул Арнольду письмо Анны.

Арнольд прочитал письмо и молча вернул его сэру Патрику. После ссоры с Джеффри на вересковой пустоши характер бывшего друга виделся ему в другом свете. И он пришел к заключению, что Джеффри не сдержал обещания и бросил Анну.

— Вам понятно это письмо, мистер Бринкуорт? — спросил сэр Патрик.

— Мне теперь понятно состояние Бланш, — ответил Арнольд.

Больше он ничего не прибавил. Было ясно, что известные ему факты, будь он вправе огласить их, не могли бы помочь сэру Патрику в поисках мисс Сильвестр. К сожалению, ничто не понуждало Арнольда нарушить связывающее его слово чести. И к еще большему сожалению, если бы таковой соблазн и имелся, стойкость Арнольда была сейчас как никогда велика.

Существовали две мощные причины, почему Арнольд до сих пор не раскрыл рта: боязнь за доброе имя Анны и нежелание признаться Бланш, что он был тогда в Крейг-Ферни. Теперь к этим двум причинам прибавилась третья. Предать доверившегося ему Джеффри само по себе подлость, но предать его теперь, когда тот нанес ему личное оскорбление, — подлость вдвойне. Арнольд по природе своей не был способен на ту низкую месть, в которой его заподозрил неверный друг. Никогда еще уста его не были так крепко запечатаны. И никогда еще сэру Патрику не было так важно знать, что на самом деле произошло в гостинице Крейг-Ферни. Oт этого зависело все будущее Арнольда и Бланш.

— Да! Да! — нетерпеливо воскликнул сэр Патрик. — Отчаяние моей племянницы можно понять. Но из письма явствует, что Бланш как-то связана с исчезновением этой несчастной женщины. Но как? Вы не могли бы объяснить?

— Я? Даже Бланш в полном недоумении. А я и подавно.

Арнольд произнес эти слова с чистым сердцем. Смутные опасения Анны, относительно того положения, в каком они по неведению очутились, не произвели в гостинице никакого действия на Арнольда. Он не задумывался об этом, он ничего в этом не смыслил. И стало быть, не имел ни малейшего понятия, какие побуждения руководствуют Анной.

Сэр Патрик отправил письмо в свой бумажник и, признав свое поражение, прекратил дальнейшие попытки разобраться в этой таинственной истории.

— Хватит бродить в потемках, — заявил он. — Нервное потрясение Бланш вернуло меня к действительности. Ничего не остается, как принять ситуацию, предложенную мисс Сильвестр. С этой минуты я прекращаю всякие поиски, пальцем о палец не стукну, чтобы найти ее.

— Бланш будет ужасно разочарована, сэр Патрик.

— Не отрицаю. Так что надо чем-то утешить ее.

— Если вы уверены, что ничего уже сделать нельзя, то действительно надо чем-то ее утешить.

— Я не говорю, что ничего сделать нельзя, молодой человек! Есть еще две возможности пролить свет на это темное дело, и обе они ни в коей мере не зависят от мер, предпринимаемых мисс Сильвестр для его сокрытия.

— Тогда почему не попробовать их, сэр? По-моему, жестоко бросать мисс Сильвестр на произвол судьбы в ее злосчастии.

— Мы не можем помочь ей против ее воли, — возразил сэр Патрик. — И мы не можем подвергать опасности Бланш. Ее сегодняшняя реакция напугала меня. Для меня в этом деле превыше всего интересы племянницы. И если я сейчас меняю к нему свое отношение и не хочу больше возбуждать в Бланш несбыточные надежды, то потому только, что думаю о ее интересах. Никаких других мотивов у меня нет. Как ни многочисленны мои слабости, но среди них нет амбиции прослыть удачливым детективом. С точки зрения полиции, дело отнюдь не безнадежно. Тем не менее я умываю руки, и причиной этому — Бланш. Надо отвлечь ее от этой печальной истории, применив лекарство, которое посоветовал знаменитый лондонский врач.

— Какое лекарство? — спросил совсем сбитый с толку Арнольд.

По лицу сэра Патрика пробежала лукавая усмешка.

— А разве не приберегла ей жизнь более веселого предмета для раздумий, нежели утрата подруги детства? — спросил он. — Вы хотите исцеления Бланш, мой юный друг? Но ведь вы и есть одно из лекарств, предписанных медицинской знаменитостью.

Арнольд вскочил на ноги, лицо его просияло.

— Но, может, вам не хочется торопить события? — продолжал сэр Патрик.

— Не хочется! Да если Бланш согласится, я поведу ее в церковь, лишь только она спустится из верхних комнат.

— Благодарю покорно! — сухо возразил сэр Патрик. — Всегда бы вам быть таким прытким, мистер Арнольд Бринкуорт. Садитесь и перестаньте говорить глупости. Вполне возможно, если Бланш согласится, как вы сказали, и если удастся поторопить стряпчих, вы можете жениться недели через три, через месяц.

— При чем здесь стряпчие?

— Мой юный друг, это не роман, а жизнь. В браке ничего романтического нет. Что мы имеем? Юный джентльмен и юная леди. Оба — люди с состоянием, оба подходят друг другу по рождению и склонностям; один уже достиг совершеннолетия, другая получила согласие и одобрение опекуна. Что вытекает из этого перечня прозаических обстоятельств? Необходимость составить брачный контракт, для чего и требуются стряпчие.

— Идемте в библиотеку, сэр Патрик. И я в мгновение ока составлю брачный контракт. Всего-то надо клочок бумаги и чернила. «Сим передаю все, что имею в мире до последнего фартинга моей дорогой Бланш». Вы это подпишете, приложите печать, придавите пальцем. «Сим подтверждается законность распоряжения». И дело в шляпе!

— Так скоро? Вы прирожденный законодатель, мой друг. В один присест создали и узаконили новый брачный кодекс. А теперь, Моисей-Юстиниан-Магомет, давайте мне вашу руку. В том, что вы сейчас изрекли, есть одно деловое предложение — пойти в библиотеку. Не имеется ли у вас среди прочих ненужностей такая вещь, как поверенный?