Секс пополудни - Джун Зингер

Намек был настолько прозрачным, что Андрианна смешалась.

— Поверьте мне, я ничего такого делать не намеревалась! Я и не собиралась отвлекать от Пенни внимание на себя. Почему вам это пришло в голову? Я люблю Пенни.

Элоиза задумчиво взглянула на Джонатана, когда он обнял жену, защищая ее от очевидных нападок пожилой дамы, затем снова стала приветливой и сказала:

— Конечно, дорогая! Я просто наступила тебе на ногу.

Она широко улыбнулась Джонатану:

— Эта ваша молоденькая женушка никогда не понимает шуток. Как я всегда говорила, она чересчур впечатлительная. У моей Пенни кожа словно шкура носорога. Ничем не прошибешь. Я все удивляюсь, почему ей наплевать, что она подбирает за Энн остатки.

О! Вот в чем дело! Вот что ее бесит! Сначала были Гай и я, а уже потом — Гай и Пенни. Но какое подобрано слово! Остатки! И Джонатан! Что он должен подумать? И о чем я думала, перед тем как привести его сюда? Почему я решила, будто все пройдет гладко? День, похоже, закончится катастрофой!

Андрианна снова посмотрела на мужа, но он просто стоял и любезно улыбался Элоизе.

— Прошу прощения, я не понял, о чем вы говорили.

— Я сказала, Пенни наплевать, что она подбирает за Энн остатки. О, надеюсь, я не наступила из-за своей неуклюжести на мозоль. Не говорите мне, будто вы не знали, что Энн и Гай Форенци были… Ну, я вижу, не знали. Ты на самом деле полна сюрпризов, не правда ли, дорогая?

— Думаю, за это я больше всего люблю свою жену, — ответил Джонатан, подмигнув Андрианне. — Такая ее способность не дает возможности соскучиться.

Он взял супругу под руку:

— Теперь, наверное, нужно отвести Андрианну на репетицию, пока та не закончилась.

— Да, я думаю, вы правы.

Элоиза взяла Джонатана под свободную руку, и они пошли по направлению к лебединому озеру перед террасой.

— Скажите, Джонатан, если вас не коробят мои вопросы, я не верю в действие собственной энергии в моем возрасте: сколько вам лет? Это не важно, но мне кажется, вы на несколько лет моложе нашей Энн. Так?

Андрианна ждала только одного — развернуться и уйти. Джонатан откинул назад голову и рассмеялся:

— Возраст, как и красота, миссис Хопкинс, по моему мнению, важны лишь для окружающих. А для меня моя жена с каждой минутой становится все красивее и моложе.

Андрианна благодарно взглянула на него, и он ответил ей полной солнечного света улыбкой. Может, она ошиблась насчет сегодняшнего дня? Может, с помощью Джонатана все пройдет гладко?

Андрианна смотрела на свадебную церемонию, словно сквозь мягкий золотой туман.

Гости сидели рядами на маленьких белых стульях… Украшенные лентами и цветами колонны — аллеи роз, дельфиниумов и лилий, — обозначающие дорожку для свадебной процессии к террасе, заставленной вазами с розовыми, белыми цветами и зеленью… Одинокая флейта, звучащая сквозь солнечный свет… Гай и Джино, стоящие рядом. Гай в своем любимом белом… Стайка подружек невесты в зеленых платьях… Они с Николь, смущенно улыбающиеся друг другу перед тем, как спуститься на дорожку сада… Две изображающие цветы девушки, действительно миленькие, как цветочки, как нераскрывшиеся бутончики розы, обе в белых с розовым нарядах… И потом — «Идет невеста». Сияющая Пенни в своем прелестном белом свадебном платье — длинные рукава, узкий лиф, оранжевая отделка, юбка с пышными оборками, шлейф в восемнадцать футов длиной… свадьба, о которой можно только мечтать.

А потом все отправились на прием в Саус-Гарден. Танцевальную площадку окружала вереница маленьких столиков, накрытых розовыми скатертями. На каждом были настоящие цветочные фонтаны, искусно изображавшие участие в торжестве самой природы… Два длинных бара (серебряные корзины и сверкающий хрусталь)… Три буфета с роскошным выбором блюд, массой цветов и олицетворяющими любовь голубками, сделанными изо льда…

Когда все тосты были провозглашены и сама невеста выпила шампанского за Андрианну и за счастливого парня, завоевавшего ее, — «Разве он не самый красивый на свете?» — та, тронутая вниманием Пенни, начала удивляться, почему она так разволновалась. Кроме первой перепалки с Элоизой, все шло прекрасно.

Старые друзья еще со школьных времен… Раздаваемые направо и налево комплименты… Великодушное оханье и аханье по поводу камня в ее обручальном кольце — «Дорогая, тебе может позавидовать сама Лиз Тейлор», — зависть из-за ее ошеломительного мужа… Воспоминания почти забытых эскапад…

Самой значительной в эмоциональном смысле оказалась встреча с Гаем, с ее дорогим другом, таким же, как всегда. Его темные кудри по-прежнему блестели. Правда теперь он отрастил усы. Гай обнял и поцеловал Андрианну, когда они стояли в стороне, а все остальные закусывали и танцевали.

— Энн, как ты думаешь, — спросил он, — у нас с Пенни есть шанс?

— О, Гай, конечно, есть. Все, что вы должны делать, это сильно любить друг друга и не позволять другим людям, другим вещам — неважным, ничтожным — вмешиваться.

— А ты? Этот американец, за которого ты вышла замуж. Ты очень любишь его?

— Да.

— А он? Он любит тебя именно так, как ты заслуживаешь?

Андрианна начала говорить, что надеется на это, но вдруг сильно захотела дать Гаю правдивый ответ, и слегка склонила голову.

— Думаю, он уже любит меня гораздо сильнее, чем я заслуживаю, и я еще долго должна…

— Забавно. Я считаю, ты самая лучшая женщина, которую я когда-либо знал.

Она рассмеялась:

— Вот это забавно. По-моему, правда в том, что ты не очень хорошо знаешь меня. Или, возможно, помнишь ту девочку, которой я была раньше, и память устраивает фокусы. Она всех делает приятно туманными.

— О, я знаю тебя, милая Энни. И иногда, даже теперь я думаю о тебе, не могу спать, вспоминая…

Влажные карие бархатные глаза смотрели на нее, и она вдруг поддалась минутной меланхолической слабости, дотронулась до черных кудрей, ставших вдруг снова такими знакомыми, перед тем как поцеловать Гая в щеку.

Джонатан танцевал, ведя счастливую невесту, не глядя на объятия своей жены и ее бывшего любовника. Перед тем как унестись в танце, Пенни помахала Андрианне и Гаю рукой.

Андрианна опять повернулась к Гаю.

— Знаешь что? — сказала она. — Думаю, нам с тобой нужно бежать. И потом нас, возможно, поймают.

— Как скажешь, Энни. Я всегда говорил, что ты самая мудрая.

Когда Джонатан вернулся за своей женой, он похлопал Гая по спине, поздравил с тем, что тот женился на такой очаровательной девушке, стал танцевать с Андрианной и улыбнулся.

— Теперь я знаю, почему я Эшли Уилкинс. Потому что он Рет Батлер.

Но потом, когда она начала протестовать, что он, а не Гай был лучшим мужчиной в ее жизни, Джонатан пошел на попятный.

— Я имел в виду только внешнее сходство — темные волосы, усы, белый костюм. И присущая южным итальянцам худоба, если я когда-нибудь видел хоть одного.

Андрианна подумала, что Гай был не прав. Самая мудрая не она, а ее супруг.

Ее глазам предстала картина отплясывающих Николь и Гая. Невероятно! Она была уверена, что Николь никогда так не танцевала.

Но та сегодня, кажется, не очень контролировала себя. Возможно, из-за шампанского, возможно, из-за витавших в воздухе чудесных флюидов. Или это просто ее Эдвард, с застывшей на губах улыбкой неподвижно сидевший за одним из круглых столиков, подстрекал ее к подобного рода развлечениям?

Николь, такая потерянная сегодня, что говорила о Джонатане как двадцать лет назад:

— О, Энн! Он очень ох-ох, ля-ля… И я так рада за тебя.

Андрианна была по-настоящему тронута словами Николь. И когда та потом с энтузиазмом выразилась о браке Гая с Пенни: «Это грандиозно», она поняла, что Николь по-настоящему потерянная. Всего неделю назад грядущая свадьба была всего-навсего «рядовой» вечеринкой.

Фотографии…

Она танцует с Джино. Джино, все еще симпатичный, несмотря на годы. Его черные волосы поседели, но были невероятно привлекательны, как у пожилого Марчелло Мастрояни.

— Как твои дела, малютка Энни? Как здоровье? Ремиссия?

— Все прекрасно, Джино. Ремиссия еще держится… очень крепко!!

— Отлично! Прекрасно!

Танцуя, он крепко прижимал Андрианну к себе. Слишком крепко. И посылал ей сигналы, вызывающие волнующие ощущения, пока она не поняла, что это всего лишь старые ощущения… Туманные воспоминания устраивают фокусы…

Вдруг Джино раздраженно сказал:

— Сегодняшняя свадьба… ужасная ошибка.

— Почему ты так говоришь?

— Твоя подруга… эта Пенни. Она не для Гая.

— Она очень любит его, а он ее. Оставь их в покое, Джино.

Насколько она помнила, он поднимал брови все так же грозно.

— Думаешь, я вмешаюсь?

Но теперь она была старше и не испугалась: