Фанаты бизнеса. Истории о тех, кто строит наше будущее - Андрей Кузьмичев

Глосса о дворцах и подвалах

Вот оно, понимание того, что, как и в Силиконовой долине, – новаторы начинают все в сараях. Мы начинали в полуподвальном помещении факультета МТ. Реальные инновации там и начинаются, я не верю в лощеные полы, стены. Когда все делается на проволочках, на всяких полуручных вариантах и пробах. Тут есть процесс моделирования, тут просто увлеченность нужна, и только так все рождается. Не зря же «Сименс» тоже в подвале создавался. Многие компании начинались даже не на первых этажах, а еще ниже. Видимо, потому что дешевле, они самые дешевые. Все, что начиналось, было не на верхних этажах, а в подвалах. У нас так же и получилось: начинали в полуподвальном помещении. Тогда для экономики промышленной мы были идеальный стартап. Сейчас, конечно, это нереально. Но это было 20 лет назад[242].

Сергей Фалько считает, что «в бизнесе самое вкусное – это начало. Это целая песня!» Целую песню стартапа он пел не один: подпевал весь университет, и, что самое интересное, петь никто никого не заставлял: «Как шло малое предпринимательство внутри вуза, интегрирующее несколько факультетов! – оживился Сергей. – И при этом студенты делали еще лабораторную работу, чтобы зря они не бездельничали, крышки наштампуют. А нам? А вам металл на лабораторку купим». Всеобщий одобрямс в университете докатился до верхов: «Даже проректора наши, многие заведующие кафедрами смотрели одобрительно, но они чувствовали себя не способными опуститься вниз и работать по ночам: делать раскрой металла самому по субботам».

Занятная история случалась накануне традиционной даты – 8 Марта, когда народ бухает на корпоративах и спешит воссоединить себя с реальностью. Так вот, прозвучала непонятная фраза о том, что аккурат перед 8-м «удался компаундный штамп». На мой вопрос: «А что такое компаундный штамп?» – был дан обстоятельный ответ: «Когда делается для керосинки сложная фигура, то для основания горелки – либо ты делаешь пять штампов, либо компаундный, он сразу осуществляет вырубку, вытяжку. Очень дорогой, но тогда ты занимаешь мало прессов».

Еще более непонятно было то, чем занимаются сотрудники кафедры в канун праздник: «Часов в 7–8 вечера кафедра МТ-10 – у нас идет настройка, налаживание. Это коллектив, – это Сергей о том, что происходило в момент разработки прототипа изделия, – текучесть металла рассчитали. Это была наука. Научный компонент. Без науки не рассчитывается. Насколько растянется, утонение происходит. У нас рвется и получаются дырки – это значит: протечка керосина. У нас не получается. Женщины наши, жены тех людей, которые [этим] занимались, – они подрабатывали здесь. Шел опытный образец. Прототип. Часов в 8 или полдевятого подвигает… расчет экспериментальный. Два профессора считали с МТ-6. Бьем – и выходит. Жене к 8 Марта подарил. Пресс двойного действия делал сразу месячную партию за несколько часов».

Кто-нибудь из читателей испытывал хоть однажды радость от того, что получил/подарил деталь изделия на 8 Марта? То-то! Правда, Сергею на дорогие подарки просто не хватало денег. И не только на праздник. «Дочь иногда просила хлеба купить. Не всегда бывал хлеб», – вспоминал он.

Глосса о нехватке денег

Когда на стартапе у тебя не хватает денег, ты начинаешь думать. Мы запускали производство, и у нас был период резкого роста: по 20–30 тысяч партий в месяц. Мы сделали миллион-полтора. Более миллиона выпустили изделий. Это неплохо для малого бизнеса. Если по паре долларов с каждой печки, наверное, так и было. Это хорошо! Но на стартапе не нужно денег много. Теряются. Потом, когда мы расширялись и взяли в аренду площади в Сергиевом Посаде на машзаводе и передали оснастку, они – заводчане – начали сразу делать для всех деталей штампы. Я говорю: штампами надо делать то, что нельзя сделать руками. А как гибко? Очень просто: вот мой коллега, завлаб, человек от бога, он не защищался… Золотые руки! Это были куски дерева и проволоки. Из ничего изделие создавал. Шаблон, руками гнешь. Нашли бревно! Слушай, ну не хуже! Я очень любил финальную операцию. Красил сам. Страшно интересно было. Дальше бизнес требует регулярности бизнес-процессов… Дальше жена занималась. Там регулярность, там деньги. Если бы я себя позиционировал, то я силен в начальной стадии.

В условиях нехватки денег семье приходилось на всем экономить: «Мы поняли, что мы не богаты и у нас нет денег на классическую технологию, перешли к эскизам. Оснастку делал завод “Салют” – у меня там тесть работал. Вышли на начальников цехов. Часть оснастки делал завод “Самоточка”, производящий круглошлифовальное оборудование. Часть оснастки делалась в Коврове, я вспомнил свои связи – и там чертежи делали. Вот это был чрезвычайно интересный проект».

В проект поверили, по версии Сергея, человек 20–25: «Была постоянная техническая команда. Главный инженер проекта у меня был – он сейчас работает, заведующий лабораторией. Закончил тоже неплохо с нами проект: ездит на хорошем форестере (для справки: корейский внедорожник FORESTER – машина для состоятельных людей. – А.К.), и так далее».

Глосса о краске и порошке

Столько людей было задействовано! Столько живого дела! Видно, как мы осваивали с кафедрой! Привозили консультантов из Петербурга. Порошковое покрытие: это когда нагреваешь порошок, а потом спекаешь. Мы приходим: красный, желтый, синий цвет по Бауманскому… Мы плохую сделали вытяжку, она поперла и красила все.

И еще была палочка-выручалочка у Сергея – банковский проект: «Там получал в марках и здесь расплачивался в марках за штампы. Тогда за 300 марок можно было сделать компаундный штамп. Сейчас это просто нереально: хороший штамп стоит 300–400 тысяч рублей». Поясняю, что там – это в благополучной Германии, а здесь – в растрепанной России.

Помогали и старые связи: Сережа Шихман, сын директора пивзавода города Новороссийска, поддержал его деньгами. «Российско-еврейский предприниматель, очень интересная фигура, – описывает Сергей своего товарища. – В свое время ему даже пришлось фамилию менять, в моряки рвался. А там Шихманов не брали. Он взял фамилию бабушки».

Сколько лет крутился Сергей как белка в колесе? Много, пока компания не перешла к серийному производству. «По тем временам мы ничего не покупали, все уходило до копейки, – это он о буднях семьи и бизнеса. – В воскресенье мы едем на Калитниковский рынок покупать прибалтийские сверла, таллинские. У нас не было штампа для пробивки. Мы сделали лет через пять супердорогой и сложный. И сверлили. Мы приглашали студентов младших курсов и даже школьников. Они получали сразу деньги налом и тут же шли пиво покупали. Мамы нас ругали, потом приходили мужья. Когда нужна была черная рабочая сила – студенты младших курсов, абитуриенты, которые работали в целиковской лаборатории имени Целикова Александра Ивановича».