Кошка из Валесса. Игра теней - Ева Маева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дождавшись бурного воплощения моего удовольствия, мой партнёр, улыбаясь своей привычной голодной ухмылкой, грубовато толкнулся в меня ещё несколько раз, неприкрыто упиваясь волнующей пульсацией моего естества, которая стимулировала наслаждение его собственной плоти. А затем мужчина гортанно зарычал, уткнулся в мою грудь своим покрытым испариной лбом, одновременно с этим вгоняя в меня член до самого основания, и наконец-то позволил закончить себе самому, наполняя меня своим семенем и не спеша выпускать меня из объятий, в которые грубовато, но всё-таки сгрёб меня перед самым финалом, словно хотел стать со мной одним неразрывным целым.
Ожившая тень Раама, которая всё это время удерживала меня без движения, вдруг исчезла, вновь превратившись в обычное неопределённое пятно под светом далёкой луны. Чтобы не придавливать меня своим весом, мужчина перекатился вбок и улёгся поверх своей мягкой тьмы на спину, непререкаемо укладывая меня сверху своего тела и по-прежнему отказываясь возвращать мне свободу движений. Я же этой самой свободы сейчас совсем не желала, полностью измотанная пылом Раама и едва ли не мурлыкавшая от непередаваемой расслабленности в конечностях, так что послушно распласталась поверх его груди и приложила к ней своё чуткое ухо, с удовлетворением слушая, как биение сердца моего демона постепенно возвращалось к своему привычному ритму…
О, Таящийся! Моего демона? Я действительно именно так и подумала?
Мне стоило большого труда не вздрогнуть в объятиях мужчины и даже не изменить темпа собственного дыхания, чтобы не пришлось объяснять Рааму, что за муха меня вдруг укусила.
Нахальная, самовлюблённая, хитрая и тёмная муха…
Впрочем… То, что Раам был демоном, на самом деле не делало его по-настоящему тёмным. Точно так же, как Тёмная Троица никогда не считалась запретной и нечестивой, а служение Ирре не означало моё безусловное зло.
Если подумать, Раам всегда появлялся рядом со мной именно в те моменты, когда я по-настоящему в этом нуждалась. Может быть, у него это выходило случайно, а может, дарованная ему Темнейшим сверхъестественная проницательность и впрямь не оставляла его равнодушным к моим эмоциям. Он развлекал меня, как умел, выслушивал самые глубокие переживания, о которых я никогда никому не рассказывала, и, казалось, понимал мою сущность куда лучше кого бы то ни было из людей. Возможно, даже лучше меня самой, предпочитавшей лгать себе точно так же, как я лгала всем вокруг.
В конце концов, не только у моего бога была светлая сторона, о которой смертные обычно предпочитали не помнить. Ненависть, злоба и смута, которыми прежде всего славился Агриф, являлись лишь извращённым и раздутым отражением его борьбы за честность и справедливость, ради которых он не брезговал никакими возможными средствами. А потому быть демоном прежде всего означало быть слугой равновесия, которое так рьяно отстаивал Темнейший. Вставать на защиту истины и вершить справедливость, пускай даже жёстким и местами кровавым путём. Следить за соблюдением баланса и ни в коем случае не допускать преобладания света, ведь если бы вся тьма в этом мире исчезла, то и свет без неё лишился бы всякого смысла и тоже перестал бы существовать…
И что, если Раам порой вёл себя так несносно просто потому, что по сути своей понимал, что именно это и было мне нужно, чтобы не нарушить своей душевной гармонии? Чтобы не удариться в свет, который щедро проливала на меня близость Дейрана, и не выжечь ею свою сущность дотла, вместо этого оставшись той самой Нисой, которая была нужна этому миру? И которая была нужна самому Рааму, совсем уже не только ради нашего с ним контракта?…
— Не думай слишком много, киса, — вдруг предложил демон, словно читал мои мысли как открытую книгу, хотя за всё это время не кинул на меня ни единого взгляда и лишь расслабленно наблюдал за звёздами над нашими головами, ставшими невольными свидетелями нашей с ним пылкой связи.
Я подняла голову и с подозрительным интересом рассмотрела своего любовника. Его губы сейчас не трогало знакомое лукавое озорство, что делало лицо Раама необычно серьёзным, а тьма в его глазах клубилась так умиротворённо, что казалось, будто и для него сейчас лишь наши объятия в целом мире имели значение. Заметив мой внимательный взгляд, мужчина ненадолго посмотрел на меня в ответ, расслабленно подцепил мои волосы своей рукой, словно накручивая их на пальцы, а затем посоветовал:
— Просто наслаждайся моментом. Как знать, может быть, он станет для нас последним.
И мне почему-то ужасно захотелось верить в то, что и на этот раз Раам привычно меня обманул.
Я так и не обсудила с демоном свои неожиданные предположения на его счёт. Мне было слишком уютно и тепло рядом с ним, чтобы окрашивать нашу близость ненужной серьёзностью. А сам мужчина, конечно, ни за что не завёл бы этого разговора первым, даже если бы всё это было правдой. Спустя какое-то время он просто отнёс меня домой, точно таким же образом, как и доставил нас обоих на крышу храма, на сей раз, правда, обойдясь без поцелуев и жарких объятий. Уже в моей квартирке Раам опустил меня на кровать, оделся, демонстративно застегнул на шее амулет Амелии, словно доказывая, что всё случившееся и в самом деле не было частью какого-то замысла, а затем ушёл в распахнутое окно, наконец, оставляя меня в запрошенном одиночестве, которого я теперь уже совсем не хотела.
Несмотря на вернувшуюся свободу действий, я, всё такая же обнажённая и задумчивая, продолжала лежать на постели в той самой позе, в которой демон меня и оставил, неосознанно перебирая помолвочное кольцо Дейрана между своими пальцами. Раам оказался прав, и в нашем с ним приключении я в самом деле смогла отвлечься от надоедливых переживаний о графе, играя с его подарком сейчас скорее по привычке, а не от волновавших меня подсознательных мыслей. Зато теперь я стала намного больше раздумывать по поводу самого демона, по прикосновениям загадочной и будто живой тьмы которого я уже начинала испытывать странную скуку, словно успела к ней по-настоящему привязаться…
Шумно выдохнув, я с усилием отвернула голову от окна и медленно осмотрела свою квартирку, ни на чём конкретном в её меблировке не фокусируясь. На глаза мне попалась ограждавшая ванну деревянная ширма, на которую по-прежнему были приколоты все нужные мне для ограбления сведения, и я решила ненадолго задержаться на ней вниманием, бесцельно обследуя взглядом уже слишком
