Сто полей - Юлия Латынина

Последствия для Доня были самые скверные, ибо среди ржаных корольков было много горожан зажиточных и уважаемых. Собственно, отсутствие в городе регулярной полиции и было одним из последствий.

Ржаные корольки существовали уже много лет, и были неагрессивны и безопасны. Большинство их веровало искренне, хотя были и такие, которые норовили вкусить от преимуществ: бедный ржаной королек в каждом городе найдет подаяние, богатый ржаной королек в каждом городе найдет гостеприимцев и поручителей.

Так было раньше. Теперь, однако, число ржаных корольков, по сведениям Доня, вдруг поползло вверх. Поговаривали, что в этом виноват храм Шакуника, и, особливо, Даттам. Слишком многих крестьян согнал он с земли и никуда не пристроил.

Если бы Донь был полноправным чиновником, он бы настоял на кое-каких мерах, хотя бы насчет этого, как бишь его… Тодди Красноглазого. Но полноправным чиновником Донь не был.

Прошла неделя. В Ламассу съезжались к Весеннему Совету люди со всего королевства. Камни в Мертвом городе порою шевелились, из них выдирались столбы дыма и голоса. В небесах над городом была дикая охота. Одни видели в этом волю богов, другие – проделки колдуна Арфарры.

11

Теперь мы расскажем о Шодоме Опоссуме, том самом, которого помиловал Кукушонок, и который на пиру в Золотом Улье предложил составить прошение, чтобы король признал себя ленником Кречетов. Многие подписали это прошение, и среди них – Махуд Коротконосый.

Это было большой новостью: Махуд и Шодом всегда стояли поперек друг другу.

Причина вражды была следующая. У Шодома был необыкновенный конь, игреневой масти, из страны Великого Света. Махуд попросил коня в подарок – и надо же было случиться такому, что конь в это время пал. Шодом, однако, не хотел обидеть Махуда и послал со своим управляющим другого коня, похожего. Раб-управляющий, недолюбливая хозяина, явился к Махуду и сказал так:

– Это другой конь, а коня из Великого Света Шодом нарочно отравил: коли, мол, не мне, так никому.

Из-за этого двенадцать лет шла вражда.

После пира в Золотом Улье Шодом поехал в место, где встречаются люди и боги, спросить, выйдет ли призвать короля к порядку. Пророчица не хотела предсказывать, но Шодом обложил святилище и заявил, что не уйдет, пока не добьется благоприятного знамения. Женщина погадала на копейном яблочке и произнесла следующие стихи:

Враждуешь с равным из-за раба.Помирившись, -Вернешь удачу.

Шодом стал расследовать, и тут выяснилось, из-за какой безделицы произошла ссора. Отправил раба Махуду с извинениями, – тот подлеца сварил и поставил под прошением свою подпись. В Ламассу поехали вместе.

Накануне судебного дня у Киссура Ятуна был пир. Чего только не было на этом пире: были груды румяных куропаток и жареных поросят, обсыпанных сахаром, были рыбы-вертушки с золотой корочкой, маринованные медузы и пироги, были сладости, которые любят ленивые женщины, и заморское вина, похищающее ум, и был там удивительный торт величиной с термитник, весь украшенный словами и розочками и политый разноцветной глазурью.

И вот, когда съели много мяса и выпили много вина, и самые пьяные уже легли носом в кувшин и стали спать, а самые похотливые легли в углу с девицами, Махуд взял в руки чашу, понес ее к губам и сказал:

– Я возьму Арфарру и сделаю из его кожи ошейник для своих псов, чтобы мои псари снимали и надевали его каждый день.

Выпил и передал чашу Арнуту Краснобородому. Арнут Краснобородый взял в руки чашу, поднес ее к губам и сказал:

– А я сделаю из его кожи колпачок для своего сокола, чтобы каждый раз на охоте чувствовать его под своими пальцами.

Выпил и передал чашу Шодому Опоссуму. Шодом взял в руки чашу, поднес ее к губам и сказал:

– А я сделаю из его шкуры коврик и постелю его у конюшни, чтобы каждый раз, когда выезжаю, топтать его копытом.

И тогда встал Киссур Белый Кречет, старший брат Марбода и человек основательный, и сказал:

– Господа, это все прекрасные слова о наморднике и коврике, и они греют душу, но как сделать так, чтобы горожане не судили моего брата?

– Чтобы помешать горожанам судить Марбода, надо возобновить Шадаурово соглашение, – сказал Шодом Опоссум.

Шадаурово соглашение сочинили век назад, когда на Голубой равнине стояли войска Геша Ятуна и Шадаура Алома. Накануне битвы сошлись знатные люди из обоих войск и заключили соглашение, хотя не любили ничего более несогласия, так как боялись, что победа одного из королей предаст всю знать в руки закона.

Постановили, что все земли остаются в руках нынешних держателей, что король не вправе вести рыцарей на войну без их согласия и не вправе требовать чрезмерных выплат при наследовании ленов. Также не вправе выдавать замуж богатых наследниц, не считаясь с их родственниками. Не вправе напускать чиновников на земли сеньоров и иными способами стеснять их свободу, и что каждый рыцарь должен быть судим судом равных. А ежели чья-то злая воля помутит ум короля, то сеньоры вправе указать ему на это, а если он не послушается, то они вправе собраться и пойти на него войной, и захватить его земли и замки, не причиняя, однако, вреда королю и его семье, дабы принудить короля восстановить справедливость.

Прошло, однако, немного лет, и на Весеннем Совете народ стал жаловаться, что король соблюл все условия соглашения, а знать между тем действует, имея в виду лишь собственную выгоду и всевозможный ущерб королю и народу, – король запихал бумагу в рот самых строптивых и так вместе с бумагой и сжег.

И, конечно, если бы король возобновил соглашение, то и речи не могло быть о том, что Кукушонка могут судить горожане.

И вот все рыцари поставили крестики и подписи под петицией о восстановлении Шадаурова соглашения, и даже самые пьяные подняли головы, чтобы поставить крестик, а самые похотливые оторвались от девиц.

А Киссур Ятун стукнул кулаком по столу и сказал:

– Нет больше силы терпеть Арфарру-советника! Что будет со страной, если превратить свободных людей в рабов денег и должностей? Если выигрывать битвы не доблестью, а коварством?

– Я думаю, – сказал Шодом Опоссум, – если войны выигрывать не доблестью, а коварством, это будут очень плохие войны. Потому что если полководец не будет платить своей смертью за свое поражение или драться в поединках перед строем, то он станет совсем безнаказанным, как язык богов. Потому что можно отменить правила войны, а войну нельзя отменить. Что мы, люди этой земли, идиоты, что ли? Кому ведомы обычаи нашей земли, как не нам самим? Зачем заполнять двор иностранцами?

– А особливо, – простолюдинами, – сказал Махуд Коротконосый, – простолюдин рожден едой знатного, как это так, чтобы он командовал?