Затерянные в Полынье - Александр Трапезников

– Тебе горько?

– Конечно. Но что бы ни случилось, жизнь не прожита напрасно. Я хотя бы попытался исправить ее. Но слишком высока цена, которую мы все заплатили.

– Возвращайся живым, – мягко попросила Валерия.

Мы покинули Волшебный камень, поднялись к дому, и здесь, возле калитки, она оставила меня, а я пошел дальше. Пройдя прихожую, я вошел в зал и увидел его, сидящего спиной ко мне. На столе лежали два меча, словно приготовленные для поединка. Потом он повернулся ко мне – мой двойник, мой дед.

– Ты неплохо выглядишь для своих лет, – усмехнулся я.

– Нужно уметь пользоваться старинными рецептами, – отозвался он. – Поверь, я еще дам тебе сто очков вперед… Ну, здравствуй, Вадим!

– Надеюсь, обниматься не будем?

– Отчего же? Можно и облобызаться по-родственному. Ведь ты мой внук, моя кровь. Значит, отчасти тоже колдун.

– Нет, человек. Неужели ты этого до сих пор не понял? Думаю, что на мне твоя дурная кровь и закончилась. Скажи, почему ты не убил меня раньше? Ведь для этого у тебя были все возможности. Что стоило заколоть меня ночью, сонного?

– Разве так поступают? – возразил он. – Мой род тянется от древних ассирийских жрецов, но и они себе не позволяли такого. Тем более со своими внуками. Откровенно говоря, я вообще надеялся, что мы поймем друг друга. Тогда я смог бы научить тебя… многому. И ты стал бы продолжателем моего дела. Ведь я не вечен, хотя и способен еще некоторое время омолаживать свой организм. Но достичь бессмертия, о котором толковал тебе Намцевич, невозможно. Он увлекся этой идеей, которую я ему подбросил, и… сошел с ума.

– И ты искусно манипулировал им. Ты стоял за его спиной все это время, да? И все, что случилось в поселке, проистекало от тебя. Но почему? Ты же был совсем другим, когда я тебя знал. Тебя любили люди, ты помогал им. Что с тобой стряслось, дед? – Я всматривался в его лицо, покрытое еле видимой сетью морщин, в его горящие адским огнем глаза. Волосы у него также были кое-где тронуты сединой, как и у меня, и я подумал, что мы сейчас действительно очень похожи друг на друга. Только он стал моложе, а я преждевременно постарел. А на пальце у него я увидел перстень. Тот самый. Значит, понял я, это он сам разрыл могилу до меня и снял его с убитого бродяги.

– Видишь ли, в чем дело, – размеренно произнес он. – Я не думал, что такое может случиться. Что вместе с обновлением организма произойдет и какая-то мутация в психике, в мозге. Но потом я уже не мог остановиться, а природу нельзя обмануть. Ни ее, ни того, кто нас создал. Нельзя купить желаемое, не заплатив чем-то. Когда я это осознал, было уже поздно. Потом я сошелся с Намцевичем, потому что мне нужна была Валерия.

– Которую он тебе продал.

– Да, за рецепты. Но он все равно не смог бы в них разобраться без меня. Так что я ничем не рисковал. А где она, кстати?

– Ждет за калиткой.

– Ждет, кто из нас победит… Чем не приз для одного из нас? Ты хотел бы, чтобы она стала твоей?

– Нет.

– Это ты говоришь сейчас, когда в твоей душе еще не улеглась боль от утрат. Но через неделю, месяц ты будешь думать иначе. Горе не вечно. А любовь вылечивает все.

– Тебя же она не вылечила…

– Верно. Потому что я стар, несмотря на свой облик. И видно, это чувство мне уже недоступно. Во мне теперь живет одна лишь ненависть. – Он наклонился вперед и повторил: – Ненависть ко всему сущему на земле. Этого нельзя объяснить. Это можно только испытать…

– А за что ты убил тетушку Краб? – спросил я, вытирая со лба пот, хотя в зале не было жарко. Наоборот, каким-то могильным холодом тянуло от деда и его слов.

– Она напоминала мне о прошлом. А я хотел позабыть его. Кроме того, она слишком много болтала обо мне. Намцевич передавал мне, что тут происходило, в поселке. И я с интересом следил, как ты ведешь расследование моей… смерти.

– Уж лучше бы ты действительно умер.

– Ты так считаешь? Напрасно. Тогда бы все мои труды пропали впустую. Ты спрашиваешь, почему я не убил тебя сразу? Я хотел, чтобы люди привыкли к тебе, запомнили. А потом я подменил бы тебя собой, и они стали бы думать, что я – это ты. Впрочем, так оно и будет. Когда я завтра выйду на площадь, жители станут здороваться со мной и называть Вадимом Евгеньевичем. А я буду мило раскланиваться с ними.

– Все-таки ты безумен.

– Нет, просто я люблю иногда пошутить. Вспомни, когда к тебе приехали гости. Как ловко я дурачил вас ночью.

– Гадюка в кровати – очень остроумно.

– Ерунда, у нее уже не было яда. Я выдавил его.

– А для чего ты подбросил мне эти мечи?

– Чтобы ты был готов к бою. Ведь ты мой внук. Я не могу убить тебя просто так. Когда ты пренебрежительно отшвырнул мои тетради и даже не захотел вникнуть в них, я понял, что ты никогда не унаследуешь мой дар. А все последующие события только подтвердили это. Ты из другого теста. И мы с тобой по разные стороны Черты. Поэтому один из нас должен умереть.

– Согласен. И все же не понимаю… Неужели вы с Намцевичем готовы были использовать живых людей, их кровь и плоть, для приготовления твоих колдовских снадобий?

– Человеческий организм, если им умело пользоваться, целый кладезь лекарств, которые могут послужить другим людям. Я знал об этом давно, но все не решался… приступить. Теперь я знаю столько, что мне порой самому становится тяжко от этих знаний.

– Почему же ты не направишь их на благие дела, как это было прежде?

– Мосты сожжены…

– Последний вопрос. Где ты хранишь свои записи?

– Зачем тебе это? Надеешься все же победить меня? Ты никогда не найдешь их. Они спрятаны в надежном месте.

– Я знаю где, – произнес я вдруг. – Под Волшебным камнем.

Дед резко вскочил на ноги, и я понял, что догадался. Его взгляд стал еще более тяжел и бездонен.

– Приступим, – произнес он, кивнув на мечи. – Не будем больше терять попусту время. Мы достаточно поговорили.

– Хорошо, – отозвался я.

Мы выбрали себе по мечу и отошли в разные концы зала. Потом стали сближаться. Внезапно с неожиданной силой дед кинулся на меня, и я еле отбил его натиск. Надо признать, он находился в отличной форме и владел оружием мастерски. Наверное, у него оказался неплохой учитель. И рост, и вес у нас с ним одинаковые, но дед показался мне даже чуть гибче, чем я, изнеженный московской жизнью. И, кроме того, дед наверняка принял какие-то стимуляторы перед нашим поединком.

Сейчас он походил на беспощадного жреца Смерти, и я даже растерялся, отступая под его ударами к стене. Он едва не достиг цели, и я лишь чудом сумел увернуться, стараясь не выронить меч, который стал для меня вдруг необычайно тяжел. Потом я догадался, что дед еще и подавляет меня своим магнетическим взглядом, и постарался больше не смотреть в его лицо.

Я отступал все дальше и дальше, а затем толкнул спиной дверь в комнату номер три, которую когда-то занимали Барсуковы, и побежал по коридору вдоль дома. Через кухню я вернулся в зал и встретил на пороге преследовавшего меня деда резким выпадом. Острие моего меча было нацелено ему прямо в грудь, но оно лишь скользнуло под мышкой, пропоров рубаху.

– Поздравляю! – улыбаясь, сказал он. – Ты отлично владеешь сталью, мой мальчик.

Бой продолжался. От постоянно скрещивающихся мечей в зале стоял несмолкаемый звон, а мне казалось, что вокруг нас еще и сыплются искры. В одно из мгновений я оступился и упал на пол, но успел перекатиться под столом и выбраться с другой стороны. И тут дед чуть не снес мне голову, ухватив меч обеими руками и с чудовищной силой махнув им параллельно полу. Он просвистел над моей макушкой, а я снизу ткнул деда в бок. Но снова лишь прорвал одежду. Он был словно неуязвим. Или заколдован? И я не понимал, почему мой удар, который не мог не достичь цели, прошел мимо.

– Смелее, внучек, смелее! – подбодрил меня дед. – Из тебя мог бы выйти толк.

Но я отступал перед его стремительными выпадами, отбиваясь как попало, и вот уже клинок деда задел мое левое предплечье, следующим ударом он полоснул меня по ноге, а третьим выбил меч из моих рук. Острая сталь коснулась моего горла. Я тяжело дышал, стараясь унять охватившую меня дрожь.

– Так не годится, – услышал я насмешливый голос деда. – Я не могу убить безоружного. Подними меч.

Взглянув на него, я послушно нагнулся, схватил оружие и отбежал назад.

– Старайся не допустить больше такой оплошности, – произнес дед. – В следующий раз не прощу.

– Следующего раза не будет, – пообещал я. И со всей яростью бросился вперед, нанося колющие и режущие удары, стремясь задавить противника своим натиском. И на первых порах мне это удалось. Я попал ему в локоть и бедро, и на этих местах на одежде проступила кровь.

– Ага! – ликующе выкрикнул я. – Значит, ты не так неуязвим, как кажется!

– Ты тоже ранен, – хладнокровно заметил он.

– Пустяки! – отозвался я. – Царапины.

– А вот так? – спросил он, и я не успел уследить, как его клинок коснулся моих ребер, пронзив острой болью. Дед отступил назад. – Так лучше?