Трефовый валет - Барбара Мецгер

– Вы имеете в виду некоего холостяка, владельца игорного дома?

Джек кашлянул.

– Я имею в виду, что возможные женихи могут на многое закрыть глаза, если у девушки хорошее приданое, особенно если ее одобрят их мамаши.

– Вы уже думаете о ее свадьбе?

– Хороший солдат наблюдает за происходящей битвой и думает о будущей кампании.

– Очень хорошо, Я могу понять, что вы мостите дорогу для Харриет, и леди Марджори хочет этому помочь. Но какое это имеет отношение ко мне?

– Вы вызываете… э-э-э… смущение у вашей кузины. Не вы, конечно. Она очень восхищается вами. Но ваши туалеты…

– Моя кузина коварнее, чем даже Харриет. В том, что вы собираетесь делать, я вижу ее изящную ручку. Она хочет, чтобы я была ее компаньонкой, надеясь, что я позволю ей бывать с Гарольдом больше, чем позволила бы ее мать. Еще она не хочет, чтобы ее кузина работала. Она чувствует, что это плохо влияет на ее положение в обществе.

– А вам не приходило в голову, что она желает вам лучшей жизни?

Элли кивнула.

– Она дерзкая девчонка, но сердце у нее доброе. Однако я все равно не могу потакать ее причудам.

Джек вздохнул.

– У меня есть иное основание хотеть, чтобы вы улучшили ваш гардероб. Поиски моей сестры снова зашли в тупик. Молодая женщина по имени Куина не оставила никаких следов после того, как покинула Манчестер. Я думаю, что это моя единокровная сестра Шарлотта. Таинственное появление на свет Куины, исчезновение Лотти – все это слишком совпадает. С другой стороны, если эта молодая женщина – не та, которую я ищу, я должен узнать и это, чтобы искать еще где-нибудь или вообще отказаться от этого дела.

Теперь Элли слушала внимательно, но тут Джокер выпрыгнул из коляски и нашел лужицу, из которой стал пить. Джек нахмурился, и Элли не поняла, чем это вызвано – собакой или неудачными поисками сестры.

Джек продолжал:

– Пару раз в клуб приходила некая женщина, и я думаю, что эта женщина – Лотти. Я не знаю, почему она не пришла еще раз. Но эта женщина здесь, в Лондоне, и мне нужна ваша помощь, чтобы найти ее.

– Моя? Конечно, я помогу. Но что я могу сделать?

– Вы можете пойти к портнихе, к любой, какую сможете найти. Не важно, что она недорогая или немодная. Женщина, которая вырастила эту Куину, была швеей. Мы знаем, что она обучила девушку своему ремеслу, и Даунз говорит, что та молодая женщина была одета модно. Логично предположить, что, если эта женщина приехала в Лондон, она стала бы искать места у модистки. Вы согласны?

– Если только у нее нет друзей, которых нужно посетить, или возлюбленного в Лондоне, или достаточно средств, чтобы приехать сюда на праздники. В таком случае она не стала бы искать работу.

Этого Джек не хотел слышать.

– Но если бы она стала искать место, она прежде всего обратилась бы к портным.

Элли пришлось согласиться:

– Да, она слишком молода и безвестна, чтобы самой начать дело. Клиенты не пойдут к какой-то неопытной портнихе. Так что сначала ей нужно создать себе репутацию.

– Именно так я и подумал. Мистер Рорк с Боу-стрит рыщет по лавкам, но лавочницы не хотят с ним разговаривать. У них вызывает подозрение либо его красная куртка, либо появление в их среде какого-то странного мужчины. Или они просто не хотят открывать имя умелой мастерицы, чтобы не лишиться ее услуг. Она может жить под другим именем либо продавать свои изделия в разных местах, вообще не называя свое имя. Я не знаю. Знаю только, что сыщики с Боу-стрит не могут ее найти.

– И вы думаете, что я смогу?

– Я думаю, что, если вы позволите вашей кузине повести вас с Харриет за покупками, вы сможете слушать всякую болтовню в примерочных, куда мужчине путь заказан. Рорку ни разу не удалось туда попасть, минуя хозяйку заведения. Вам же это не составит труда. Вы сможете расспросить об этой Куине у помощниц, которые подкалывают подолы или снимают мерку и тому подобное.

– Но Харриет не требуется много одежды, только несколько новых передничков и красивое платьице для обедов или визитов, а помощницы не станут разговаривать, если им не посулить чаевые или не дать понять, что ты собираешься сделать крупные заказы, а это мне не по карману.

– Что я и пытаюсь объяснить. У вас будут средства на туалеты, как и у Харриет, на это пойдет часть вашего увеличенного жалованья.

Иметь модные платья из мягких шелковистых тканей ярких цветов, не потратив при этом личных сбережений? Обеспечить для Харриет место в высшем обществе? Сделать приятное капитану Эндикотту? Как может она отказаться?

– Хорошо. Благодарю вас.

– Синий, – сказал он, выйдя из коляски и протянув руки, чтобы помочь ей.

– Синий? – Она смерила глазами расстояние от коляски до земли и, посмотрев на сильные плечи Джека и его кривую улыбку, ступила в распростертые объятия капитана.

– Да, – сказал он, опустив ее на землю, но не убирая руки с ее талии. – Я представлял вас в платье именно синего цвета.

Так он думает о ней? Элли, не таясь, улыбнулась. Потом он сказал:

– А еще я представлял себе, как помогаю вам раздеться.

Так он думает о ней раздетой? Господи! Конечно, он говорит это всем женщинам. Но нет, он может иметь любую из этих женщин, одетую или раздетую, так что ему ни к чему что-то воображать. Но все же он не наносит визиты вдовам или другим дамам – птицам высокого полета, он здесь, с ней. Точнее, она здесь, в его объятиях, и никогда еще она не казалась себе такой желанной.

От сознания этого у Элли закружилась голова. Слова, мысленные образы, прикосновение его рук к ее талии, запах его одеколона – все сошлось воедино, чтобы душа у нее воспарила, а колени подогнулись. Она опьянела от любви.

От любви? Нет, этого не может быть! Гувернантки не влюбляются в распутников. Они слишком умны, чтобы поддаться такому глупому очарованию, не правда ли? Так почему же она позволила Джеку увести себя за деревья, где их никто не мог увидеть? И почему, о Господи, она позволила ему целовать себя до потери сознания?

Потому что, если бы он остановился, она бы умерла.

– Прошу прощения, – бормотал Джек между поцелуями. – Я вовсе не собирался этого делать. Это нехорошо. – Его руки касались ее спины, шеи, он все крепче прижимал ее к себе. – Мне не следовало этого делать. Я говорил себе, что я этого не сделаю.

Но сделал. И Элли сделала. И они целовались, точно измученные жаждой путники.

– Я должен был это сделать. Я уже много дней хорошо себя веду, держусь от вас на расстоянии. Но вы точно экзотическое вино, которое, раз попробовав, никогда не забудешь. Я не могу выбросить вас из головы. Ни одна женщина не интересует меня с тех пор, как я встретил вас, черт побери. И я знаю, что не могу овладеть вами. Вы порядочная женщина. Гувернантка моей подопечной. Моя служащая. Весь кодекс приличного поведения просто вопиет, чтобы я оставил вас.