Эпицентр - Кирилл Партыка

На улице вдруг оглушительно ударила автоматная очередь, за ней другая. Я вздрогнул, сбрасывая оцепенение, повернулся и, оставляя за спиной неведомую мерзость, опрометью бросился вниз по лестнице. На этот раз ступени не выдержали, и я обрушился вниз в облаке древесной трухи и щепок. По голове больно ударил обломок доски. Но главное, я ничего себе не сломал.

Выскочив на растрескавшийся тротуар, я мгновенно оценил ситуацию. Впереди, со стороны завода, двигалась толпа Жмуров, штук двадцать. Она перегородила улицу от края до края. Другая, не меньшая, подтягивалась сзади. Ольга и Профессор, стоя спина к спине, стреляли в обе стороны. Впрочем, павших Жмуров я не заметил.

Ни проулка, ни щели между высокими заборами. Деваться было некуда, кроме как юркнуть в развалины или перемахнуть через изгородь. (Профессору это далось бы нелегко.) Но что там, за изгородями? Перед глазами мелькнул образ увиденного в разгромленной комнате.

Позади меня раздался треск. Я резво обернулся и оказался почти нос к носу с парой Жмуров, выползших откуда-то из недр разрушенного дома. За ними маячило еще несколько тощих силуэтов.

Я выстрелил в упор. Жмура отбросило назад, его грудь разукрасилась пулевыми пробоинами, из которых лениво поползла густая темная кровь. Но он удержался на ногах, нелепо взмахнул руками и снова двинулся на меня. Я взял себя в руки. Значит, мозги у них не работают и они с отрубленной башкой гуляют?! Тогда в башку не будем. Я аккуратно всадил очередь из трех пуль в то самое место, где у Жмура должно находиться сердце. И еще по паре в печень и в шею. Существо замерло, секунду-другую пребывало в неподвижности, потом медленно осело на подкосившихся ногах. Второго я свалил тем же способом. По остальным, лезущим из глубины дома, просто полоснул длинной очередью — чтобы отпугнуть и задержать.

Оказавшись рядом с Профессором и Ольгой, я поделился с ними своим опытом. Ольга тут же завалила одного из наседающих сзади. А Профессор опять впустую высадил полмагазина. Никудышный он все-таки был стрелок.

— Мы так не отобьемся, — сквозь грохот выстрелов прокричала Ольга. — Давай гранатами, расстояние еще позволяет.

Я с ней был целиком и полностью согласен. Отстреливаться и петлять по закоулкам — не лучшая для нас тактика. На всякий случай я отобрал у Профессора «лимонку», которую он выудил из подсумка — от греха. И крикнул Ольге:

— Бьем передних, и бегом к заводу.

Мы швырнули по паре гранат и рухнули на асфальт. При этом Профессор замешкался, и Ольга без церемоний ткнула его лицом в асфальт. Один за другим грохнули взрывы, над нами просвистели осколки. Когда дым и пыль рассеялись, стало видно, что передняя группа Жмуров почти поголовно валяется на земле. Я оглянулся. Зато задняя уже дышала нам в затылок.

Мы опрометью бросились вперед. Пробегая мимо поверженных Жмуров, я заметил, что далеко не всех поразили наповал наши «эф-один». Лишь немногие остались лежать неподвижно. Большинство же беспорядочно шевелило окровавленными конечностями, некоторые пытались встать. Одному взрывом оторвало ногу, он нелепо елозил по асфальту, силясь подняться и не понимая, что танцевать он уже не сможет. При этом — ни малейших признаков страдания. Они действительно не чувствовали боли. И не поддавались внушению, поэтому являлись, наверно, самыми серьезными противниками Кошек, которых я почти не чувствовал во время нашей прогулки по поселку. Здесь хвостатые предоставили нам действовать самостоятельно.

Ольга на ходу дала несколько коротких очередей, угомонив безногого и двух других самых прытких тварей, уже почти принявших вертикальное положение. Я тоже внес свою лепту, стреляя одиночными. Если знаешь, куда бить, много пуль не требуется.

Время от времени приходилось помогать прихрамывающему Профессору, который норовил отстать. Я ждал, что он попросит его бросить, — очень в его духе. И когда он открыл рот, я, не дожидаясь слов, рявкнул на него, подхватил под локоть и поволок за собой.

Из кустов вдруг с треском выломилась еще одна стая Жмуров и бодро зашаркала нам наперерез. Стрелять в них было все же неприятно, хоть они и мало напоминали людей. Не их вина, что стали такими. Сюда бы специалистов, переловить, изучить, может быть, как-то помочь. Но оставалось только стрелять. И мы с Ольгой поливали короткими очередями, от которых, все более точных, Жмуры, будто в недоумении, застывали, а потом валились как подкошенные.

Их оказалось немало. Должно быть, наше появление привлекло их со всего поселка. Один, особо резвый, вдруг заковылял бегом и схватил Профессора. Они упали. Старик отбивался как мог. Стрелять было невозможно, непременно угодишь в Профессора. Ольга, забросив за плечо автомат, кинулась к катающейся по земле парочке, ловко отодрала Жмура от его жертвы и отшвырнула в сторону. Я утихомирил его двумя выстрелами, и мы продолжили бег.

У Профессора на предплечье сквозь одежду проступила кровь — Жмур все же укусил его. Но меня это почти не взволновало. Мое «шестое чувство» подсказывало, что жмурская зараза не передается ни через укус, никак иначе. Потому что и заразы-то никакой нет. Жмуры не инфицированы, с ними произошло нечто совсем другое. Но что, я по-прежнему не понимал.

За поворотом улицы, в самом ее конце, открылось когда-то выкрашенное розовой краской, но теперь облупившееся и покрытое бурыми потеками здание заводоуправления. В обе стороны от него уходила высоченная изгородь с путанкой из колючей проволоки поверху. Военный завод имел надежный периметр. Ворота рядом с проходной были закрыты, а вот массивная дверь, к которой вели ступеньки крыльца, стояла распахнутой настежь.

Оставалось совсем немного. Проскочить в дверь, запереть ее за собой. Если на заводе и есть Жмуры, то вряд ли их много — нечем кормиться.

Асфальт под ногами вдруг зашевелился и пошел волнами. То ли он сам почему-то ожил, то ли из-под него лезла, пробивалась, еще какая-то неведомая мразь. Дожидаться и выяснять не стоило. Подошвы моих башмаков увязли сразу выше толстых подошв. Ольга замедлила бег, а Профессор упал. Я подхватил его, заорал: «Вперед!» и, выдирая ноги из ставшего похожим на густую смолу асфальтового покрытия, потащился к крыльцу.

Когда мы достигли ступеней, за нами вслед катила невысокая асфальтовая волна. Она ударилась в бетон крыльца, расползлась по нему потеками-щупальцами, которые, ничего заманчивого для себя не найдя, утянулись обратно. На несколько секунд все замерло, а потом волна опять поднялась и лениво поползла к толпе преследовавших нас Жмуров. Жмуры остановились, потоптались на месте, а затем, развернувшись, неуклюже пустились наутек. Волна, похоже, была им знакома, и связываться с ней они не имели никакого желания.

Мы нырнули в дверной проем. Я захлопнул тяжелую дверь, которая помимо замка оказалась оборудована еще и прочным засовом, которым я не замедлил воспользоваться. Профессор хрипло дышал, перегнувшись пополам, и никак не мог отдышаться. Ольга тоже изрядно запыхалась.

— Что это было? — с трудом произнесла она.

— Помните Хищную Грязь? — выдавил их себя Профессор. — В асфальте тоже полно органических соединений. Думаю, это что-то наподобие.

— Странно, что только в этом месте, — сказал я.

— Может, и не только. Рефлексы у этого… у этой… медленные, не как у Грязи. Пока оно нас учуяло, пока определило местоположение. Мы ведь бежали. И вообще, не исключено, оно в первую очередь среагировало на большое скопление Жмуров. Они ему, кажется, тоже небезынтересны. По одному оно их, возможно, не чует и не трогает. А тут, в честь нашего визита, они столпились.

— А отчего же волна погналась за нами? — вставила Ольга. — Нас-то всего трое.

— Понятия не имею. Может быть, наши гастрономические качества привлекательнее. — Профессор заметно приходил в себя.

— Хватит болтать, — сказал я. — Идти надо.

Мы пересекли полутемную, с заросшими грязью окнами, проходную. Вторая дверь тоже стояла распахнутой. От нее на землю вела короткая металлическая лестница. Я испытал облегчение: территория завода была не заасфальтирована, а вымощена бетонными плитами. Впрочем, за плиты тоже ручаться не стоило. Ладно хоть органики в них нет наверняка.

Перед проходной торчали какие-то служебные постройки, а дальше располагались цеха. В давние времена завод производил бомбы и прочую боевую, взрывоопасную продукцию, поэтому цеха были подземными, только прямоугольники их крыш метра на два возвышались над поверхностью. Уцелела лишь часть этих прямоугольников, разбросанных по довольно обширной территории, посреди которой зияла огромная воронка. Ее вздыбленные края и развороченные окрестности усеивали обломки бетона, там и сям торчала причудливо искореженная арматура. Воронка свидетельствовала о мощном взрыве. Хорошо, что еще задолго до Чумы завод почти бездействовал, большую часть его изделий и сырья вывезли. Иначе могло сдетонировать и шарахнуть так, что поселок просто сдуло бы с лица земли.