Рожден быть опасным - Дмитрий Самохин

— Да засунь ты свои извинения! — в сердцах ругнулся я, осматривая поле боя.

Все наши телохранители полегли возле корабля. Ни один не остался жив.

— Я вынужден буду доложить в Торговую Палату о произошедшем, — успокоившись, заявил я. — Думаю, Торговая Палата будет настаивать на собственном расследовании покушения на своих послов.

Если Крысобой умрет, я собственноручно передушу всю местную правящую верхушку, даже регулярные войска не спасут. Я устрою им Независимость.

Я наотрез отказался проследовать в резиденцию президента Независимого Амбера Игоря Шутова. Рената поддержала меня, закатив скандал на летном поле, по силе равный извержению вулкана Кракатау. Встречающей делегации, прореженной неведомым снайпером, пришлось смириться с нашими требованиями. А мы изъявили настойчивое желание, выраженное в форме приказа, отправиться в госпиталь, куда увезли Марка.

Перед нашим отъездом с корабля Торговой Палаты спустился капитан в сопровождении четырех телохранителей из числа боевого комплекта. Телохранители озирались по сторонам, точно затравленные волки, чующие приближение охотников, и шарили дулами автоматов по периметру.

Капитан приблизился ко мне.

— Я сообщил обо всем случившемся в Торговую Палату. На Независимый Амбер наложены санкции. Торговая Палата объявила блокаду. И срочно отзывает все свои корабли, которые находятся на территории Независимого Амбера.

— Я не могу уехать, — ледяным тоном сказал я. — Здесь друг. Не могу его оставить.

— У меня приказ, — возразил капитан.

— Я не могу. Я же сказал. Я должен забрать Крысобоя, и…

Я не мог ему все объяснить. Не мог сформулировать, чтобы он понял.

— А я не могу ослушаться приказа, господин Русс, — заявил капитан.

— Откуда вам известно, как меня зовут? — удивился я.

— Торговая Палата знает ваше имя. Но Торговая Палата не зависит от Земной Федерации. Поэтому мы не делимся информацией и не выдаем разыскиваемых людей, — объяснил командир звездолета.

— Капитан, вы не могли бы подождать завер…

— Не могу. Приказ есть приказ, — отрезал капитан.

— Тогда идите вы к черту. Вместе со своим кораблем и Торговой Палатой, — в сердцах огрызнулся я.

— Я не вправе ослушаться приказа, но могу подождать вас на орбите двое суток. Через двое суток я вышлю за вами бот. Бот опустится на космодром в это же время спустя сорок восемь часов и прождет вас два часа. Извольте не опаздывать.

— Придем вовремя, — пообещал я и поблагодарил капитана.

Он развернулся и поднялся на борт корабля.

Я поспешил к лимузину, который ждал только меня. Рената, развалившись на диване, потягивала коктейль, поданный секретарем, приставленным к нам по приказу местного президента. Я захлопнул за собой дверцу. Лимузин тронулся с места и стал набирать скорость. Секретарь засуетился. Смазливый, чересчур сладенький мальчик. Не удивлюсь, если он еще и гомосексуалист. Он предлагал мне напитки из бара, старался угодить. Я выбрал только темное пиво и «Амберскую Золотую» сигару.

До госпиталя мы добрались за каких-то десять минут. На дорогах царили пробки. Колесный транспорт был в почете, как и воздушный. Я выглянул в окно и обнаружил, что небо заполонено скутерами, флаерами, спортингами. В городе не хватало транспорта.

Госпиталь стоял на окраине столицы. Локки-сити — огромный город. И требовал большой больницы, но то, что я увидел, превосходило все мои ожидания раз в двадцать. Огромное яйцеобразное здание, состоящее из отдельных ячеек, занимало пространство, соразмерное с целым маленьким городком на Земле, что-то типа Пушкина или Бартера на Омеге-16. Я что, был на Омеге-16? Кажется, это закрытый город. Там создается что-то, связанное с планеторазрушающим оружием.

Лимузин подкатил к гигантскому яйцу, въехал на платформу, и мотор смолк. Тотчас платформа провалилась вниз, и мы оказались на парковочной площадке, протянувшейся под зданием госпиталя. Такого количества колесного транспорта я не видел за всю жизнь. Разнообразные марки — от устаревшей «рено» до новомодного ретро «Мерседес-Антилопа». Длинные ряды, между которыми сохранялось незанятое пространство. Платформа протянула нас на свободную площадку и выгрузила, после чего возвратилась на поверхность.

Я открыл дверцу и выбрался наружу. Удушливый запах. Похоже, здесь, в подвальных помещениях, мало заботились о свежем воздухе. Я осмотрелся и присвистнул.

— И как мы попадем на первый этаж? До ближайшего лифта небось километров пять, — поделился я соображением с Ренатой и секретарем, который поглядывал на меня с подозрением.

Хлопнули передние дверцы, и из лимузина выбрался Главный, отвечавший за нашу делегацию; вслед за ним вылез его секретарь.

— Мы должны были поехать к президенту. Он ждет, — ворчал Главный.

— Подождет, — равнодушно отозвался я.

Я беспокоился за Марка. Я видел его рану. Она оставляла мало надежд. Пуля прошла очень близко от сердца. Крысобой потерял чересчур много крови. Я опасался, что он умрет. Точно ребенок, страшащийся смерти родителей, я не хотел его гибели. Он стал для меня другом. И я должен быть рядом.

Главный оплатил парковку кредиткой, помеченной изображениями правительственного штандарта и герба Независимого Амбера. Кредитку он погрузил в ребро бетонного блока, который я сперва принял за опорный столб. И только сейчас я сообразил, что, помимо кредитоприемника, квадратная колонна еще выполняла функции пульта управления. В стоимость парковки включалась доставка пассажиров на требуемые этажи.

— Надеюсь, палату Крысобоя охраняют? — осведомился я.

— Весь этаж под охраной, — ответил Главный.

За нами прибыла кабина, похожая на таксофлаер, только без опознавательных знаков. Кабина не опустилась на асфальт, а зависла над ним, приветливо распахнув дверцы. Мы зашли внутрь, и кабина понеслась вдоль бесконечно длинных рядов машин. Она доставила нас к лифтовому комплексу, где выпустила наружу.

Палата Крысобоя располагалась на двенадцатом этаже. Лифт домчал нас в две минуты. Возле лифта нас встретили два вооруженных автоматами солдата. Они преградили нам дорогу и потребовали предъявить документы. Главный показал им какие-то корочки, и они, казалось, остались удовлетворенными, но меня захотели обыскать. Я почувствовал прилив злости и выхватил из-за пояса «Аргумент». «Аргумент» подействовал. Схватив солдата за грудки, я приставил дуло пистолета-автомата к его голове и зашептал, выплевывая слова как пули:

— Я — неприкосновенное лицо!

Крысобой был где-то рядом. Он находился на грани между жизнью и смертью, а какие-то служаки встали у меня на пути. Я чувствовал, как плывет крыша и норовит ускользнуть в бессознательное, превращая меня в берсерка — воина, одержимого неистовством.

Второго солдата, направившего на меня дуло автомата, колотила нервная дрожь.

— Успокойтесь. Успокойтесь… — суетился где-то поблизости Главный.

— Я хочу, чтобы ты уяснил, что у меня есть два «Аргумента», пистолет и десяток боевых гранат, и все на мне. Я ходячий арсенал и разоружаться не намерен. Мой друг лежит там, и я к нему пройду. Ты меня пропустишь добровольно или я пройду по тебе.

Отшвырнув от себя солдатика, я убрал «Аргумент» и неспешно пошел по коридору, чувствуя, как автоматное дуло морозит мне затылок.

— Ты чего взбеленился? — поинтересовалась Рената, догнав меня.

— Где были эти солдатики, такие придирчивые, когда мы по трапу спускались? — зло спросил я.

Смягчившись, — в конце концов, Рената ни в чем не виновата, — я добавил:

— Нехорошее что-то ощущаю.

Чутье в который раз не подвело.

Возле палаты Марка сидели два солдата. Издалека казалось, будто они спали, сложив оружие на коленях и чуть опустив головы, но, приглядевшись, я обнаружил, что они не дышат. Бездвижные тела. Я убыстрил шаг. Склонившись к солдату, я коснулся шеи. Пульса не было. Выхватив «Аргумент», я оттолкнулся от противоположной стены и, высадив дверь, влетел в палату. Палата была пуста. В ней никого не было. Только тело, лежащее под простынями, и дырки от вошедших пуль. Простыни оказались пропитаны кровью.

— Суки!.. — взревел я.

Позади меня с «Аргументом» на изготовку в палату заглянула Рената.

Я сдернул простыни с тела. От души отлегло. Не Крысобой. Какой-то неизвестный, дряхлый, сморщенный, как гриб, мужичок.

Я коснулся рукой ран. Теплые.

— Убийца в здании.

Я выскочил в коридор, сбивая с ног Главного.

— Где Крысобой? — заорал я на поднимавшегося старика.

— В безопасности, — пропищал он.

— Где ваша хваленая охрана?! Кто пытается нас убить?! — засыпал я Главного вопросами. Он даже не пытался отвечать.

От лифтов к нам спешили солдаты.

— Шум слышали?! — спросил я.