Огонь, водка и медные трупы (Сборник) - Вячеслав Шалыгин

Он снова ударил Зигфрида табуретом, и тот торопливо закивал.

— Теперь говори, космонавт вонючий, где деньги, — громила занес орудие пытки над головой Безногого, и тот понял, что все только начинается.

— Теперь еще и деньги! — обреченно воскликнул он, непроизвольно пиная противника между ног.

Громила выронил табуретку, согнулся, зажав одну руку между ног, и захрипел. Его товарищи тут же вскочили со стульев и кресел, но бандит вытянул в их сторону свободную конечность ладонью вперед.

— Ша! Я сам справлюсь…

— Может, его связать? — предложил один из помощников.

— Нет…

— Ну, смотри…

— Ты чего лягаешься, макака?

— А ты чего табуреткой машешь, человеко-гуманоид?

— Суперманоид, — кряхтя, поправил его громила.

— Ну и я тебе не мартышка…

— Макака…

— И не макака, и не шимпанзе, и вообще не примат…

— О! А кто?!

— Человек!

— А это не примат?

— Это человек, дурья башка! Понимать надо разницу!

Лекция по сравнительной биологии немного успокоила обоих. Громила пришел в себя и уже не так зловеще предложил:

— Слушай, космонавт, лично к тебе у меня претензий нет… Ты просто скажи, где бабки, и мы тебя отпустим…

Бандиты многозначительно захмыкали.

— Отпустим, я сказал, — рыкнул громила, и они притихли.

— Да я бы рад, братки, только откуда мне знать, где ваши деньги? — Зигфрид искренне хлопнул себя по груди. — Честное слово!

— Какое? — удивился суперманоид, поднимая с пола табуретку.

— Честное!

— Да гаси ты его, Борман! — не выдержал один из подручных.

— Завянь, — не оборачиваясь, предложил главарь. — Капитан просто цену себе набивает. Он же крутой космический волк… Так, Зигги?

Безногий поднял на Бормана тяжелый взгляд и медленно похлопал по спине лежащее справа тело агента.

— Вот этот назвал меня «Зигги» ровно за секунду до смерти.

— Ну и что?

— А то, что еще ни один из тех, кто называл меня этой пошлой кличкой, не оставался в живых.

— Сдаюсь! — Борман поднял руки (в одной из них он держал табуретку) и оскалился. — Не убивай меня, о могучий Зигги!

Увернуться от резкого взмаха Безногий не успел. Кухонная утварь со свистом описала дугу и врезалась ему в ухо. Последнее, что он услышал, был донесшийся из кухни звон разбитого стекла, грохот, словно кто-то опрокинул холодильник или кухонную плиту, а затем едва слышный свист. С таким звуком обычно работали лазерные разрядники. Вроде того, что Зигфрид нашел в кармане злополучного Борзони… На этот раз тишина и темнота были не ватными, а звенящими, словно металл в морозном воздухе Ио…

…— Ху бес, ху бес, хачик? Ху бес, зулико? — бормотание доносилось из ванной.

Зигфрид выплыл из черного моря забытья и приоткрыл один глаз. Этот язык он знал. Тот, кто бормотал в ванной, был гундешманцем. «Где ты, где ты ключик, где ты, покажись», — перевел Безногий. Он открыл второй глаз и повернул голову вправо. Агент Пучкин был по-прежнему мертв и по-прежнему лежал рядом с капитаном на кровати. Зигфрид взглянул влево. Там никаких изменений тоже не произошло.

Капитан приподнял голову. Громила по имени Борман лежал у него между ног. В затылке суперманоида чернела обугленная дыра. Все остальные бандиты валялись там, где их настигли карающие лучи любимого гундешманского оружия — лазерного разрядника.

Тот, кто шарился в ванной, был явно не человеком и не суперманоидом. А значит, встречаться с ним капитану не следовало. Чтобы снова не попасть под горячую руку. Ведь «гундос» там мог оказаться не один. Получать табуретом по голове в третий раз Зигфриду не хотелось.

Безногий, стараясь не шуметь, сполз с кровати. Оказавшись на полу, он снисходительно похлопал по плечу Бормана и, шепнув ему «я тебя предупреждал», достал из-под кровати пару лучевых винтовок и патронташ с запасными энергопакетами. Можно было так и уползти, но неумолимая жажда была сильнее страха. Зигфрид встал, быстро перегрузил из шкафчика-бара в карманы несколько бутылок живительной влаги и только после этого покинул свое заваленное трупами, разгромленное и загаженное жилище. Печально повисшая на одной петле входная дверь жалобно скрипнула ему вслед, и Безногий пообещал ей, что обязательно вернется.

«Но совсем другим! — торжественно закончил он мысленную клятву. — Вот только перегруппирую силы».

Откровенно говоря, перегруппировываться Зигфрид был намерен где-нибудь подальше от проклятого небоскреба, например, в любимом баре «Ночная птиса». Название было немного странным, но поили там приличными напитками, а посиделки стоили довольно дешево. Его владелец и сам был большим любителем выпивки, а потому с Безногим у него образовалась крепкая дружба и даже глубокая душевная связь. Где-то на уровне обмена энергетическими полями или глубже. Он доверял капитану даже такие страшные секреты, как происхождение буквы «с» в слове «птиса» на месте так и напрашивающейся «ц».

«Мой папаша пил ежедневно, — рассказывал бармен каждый раз, когда они с Зигфридом допивались до полуобморока. — Пил много, но никто не мог определить, насколько он пьян. Только моя мать. Она приходила в бар и заставляла его произнести слово „птица“. Если „ц“ ему не удавалась, мать уводила его домой. Вот тогда я и решил, что стану барменом и назову свой бар так, чтобы никто не спотыкался на его названии, в каком бы состоянии ни пытался его произнести!»

Зигфрид выглянул из лифта и понял, что сегодня «Ночная птиса» будет петь кому-то другому. Вестибюль был полон вооруженного народа. Здесь находились и громилы, вроде Бормана, и вежливые, но цепкие агенты. Держались они поодаль друг от друга, но следили за обстановкой бдительно, и проскочить «меж двух огней» было нереально.

Безногий огляделся и вдруг обнаружил, что дверь квартиры напротив лифта приоткрыта. Там, насколько помнил капитан, проживал вечно страждущий Петька Чумкин. В общем-то, лучшего места и помощника для «перегруппировки» было не найти во всей «общаге».

Капитан незаметно нырнул в квартиру сантехника и запер за собой входную дверь.

Петька, как оказалось, не спал, хотя время давно перевалило за полночь.

— Зигфрид?! — Чумкин с опаской взглянул на оружие. — Продавать идешь?

— Нет, отсидеться надо… — Безногий поставил на замызганный кухонный столик бутылку.

— У меня?! — ужаснулся Петька. — Что у тебя с лицом? Дрался?

— Били, — Зигфрид поставил на стол еще один сосуд.

— Супер-дешманцы! — изощренно выругался сантехник. — У меня с закуской туговато…

— Не проблема, — капитан бросил винтовки на стол рядом с бутылками. — Стаканы давай.

После второго стакана в голове у Зигфрида прояснилось. Он снова был в форме и даже обрел неслыханный боевой настрой. Петька тоже немного утолил жажду и смотрел на легендарного капитана с немым восхищением.

— Конец гадам! — решил Безногий громко, хлопая ладонью по столу. — Чумкин, ты со мной?!

— Всегда! — с чувством вымолвил сантехник. — Эх, нам еще бы пару гранат!

— Нельзя в небоскребах взрывать, — возразил Зигфрид. — Рухнуть могут. Мы и так всех уделаем!

— Да! — Петька размашисто кивнул. — Наливай!

— Нет, — капитан сгреб со стола оставшуюся бутылку. — Сначала победим, а после выпьем. За победу.

— За победу! — воодушевился Чумкин. — Только я стрелять не умею.

— Научу, — пообещал Зигфрид. — Пошли!

— Кого? А, ну да, пошли…

Они взяли винтовки и нетвердым шагом направились к двери.

— А их там много? — вдруг очнулся Петька.

— Справимся! Двадцать… или больше…

— Много, — опасливо пробормотал Чумкин. — Может, еще по капельке?

— Да, пожалуй, надо, — решил Безногий.

Они вернулись в кухню и, приняв еще по стакану «эликсира храбрости», снова двинулись воевать злодеев. Когда они выглянули в вестибюль, между двумя группами толпящихся там суперманоидов завязалась какая-то оживленная беседа на повышенных тонах. Зигфрид молча отметил, что врагов стало еще больше, и быстро запихнул нового боевого товарища в раскрытый лифт.

— Чего? Много? — спросил Петька.

— Пусть еще поругаются, бдительность потеряют, — авторитетно заявил Зигфрид. — Мы пока в мою хату заглянем. Там «гундосы» должны быть. На них потренируемся, а после и суперманоидов бить пойдем.

— Точно! — сантехник с чувством рубанул воздух ладонью. — Потренируемся…

Добраться до нужного этажа им удалось не сразу. Лифт неожиданно задергался, замигал многочисленными лампочками и остановился на семьдесят четвертом.

— Опять барахлит, — констатировал Петька, с досадой пнув по никелированной дверце, — электрика уволили, а лифтер на «гундоске» женился и в их квартал переехал.

— На гундешманке?! — ужаснулся Зигфрид. — Как же он с ней… хвост же мешает…