Дезертир - Андрей Валентинов

– Еще не поняли? – Ее лицо помертвело. – Я ходила сюда на свидания с гражданином д'Энвалем. Он дал показания…

– Нет… – Мне показалось, что я вижу сон – жуткий, невероятный. – Д'Энваль дал показания… на вас?!

– Все как в той пьесе, Франсуа Ксавье! Над бедной горничной надругались, а потом решили повесить… Знаете, я не могу обвинять Альфонса – даже сейчас. Я его видела – это какой-то другой человек. Наверно, его пытали…

Я вспомнил сожаления Великого Инквизитора о дыбе, но не стал ничего говорить. Пусть бедная девочка думает, что ее жениха сломала боль, а не обыкновенный страх. Страх, превращающий рыцаря в каннибала…

– Хорошо, что вы пришли, Франсуа! Боюсь, Альфонс рассказал не только обо мне. Надо предупредить Шарля. А вы… Спасибо за все – и прощайте! Жаль, что я не успела затащить вас к доктору д'Аллону, но к нему вы пойдете сами. Это мое завещание, Франсуа Ксавье.

Она улыбалась, и я постарался улыбнуться в ответ.

– Завещание? Сходить к врачу?

– Да, – кивнула она уже безо всякой улыбки. – И жить долго – за меня, за всех, кто попал сюда. Переживите этих убийц, Франсуа! Кто-то же должен выжить!

Слова показались внезапно знакомыми. «Кто-то из нас должен выжить, Франсуа! Назло им! Назло этим убийцам…»

– Юлия… – Я помолчал, пытаясь найти верные слова. – Они не всесильны! Есть Тот, перед Кем их могущество – ничто! Он оставил меня и, наверно, был прав. Но вы… Я сделаю, что смогу. Надейтесь!

– Бога нет, Франсуа Ксавье, – девушка устало вздохнула. – Я не могу надеяться даже на вас, хотя вы и вправду похожи на заблудившегося Дон Кихота. Здесь, в Консьержери, ни для кого нет надежды. И прошу вас, не говорите ни с кем из этих негодяев. Особенно с ним…

Я понял. С ним – с тем, кто обещал спасти ее жениха.

– Мне незачем их просить, Юлия. Просто кое-кого я возьму за глотку. Во всяком случае, попытаюсь.

Она покачала головой:

– Не вздумайте! Я не хотела называть его имя, но… Дайте слово, что не вызовете его на дуэль. Поверьте, этот мерзавец не оценит вашего благородства.

– Даю, – охотно согласился я. – Я убью его как-нибудь иначе.

– Нет, ни в коем случае! Просто предупредите Шарля. И гражданина Демулена тоже. Его зовут Эро де Сешель, он член Комитета общественного спасения.

Эро де Сешель, потомок Лотаря, предавший свой славный род… Эро де Сешель! А я еще сомневался!..

– Бог есть, Юлия! И вы это только что доказали. Теперь мне будет легче… Не буду прощаться.

– Нет! – Девушка на миг закрыла глаза, затем медленно подняла голову. Наши взгляды встретились. – Прощайте, Франсуа! Если вы верите в своего Бога, помолитесь за меня. За меня… и за Альфонса. Да поможет вам Он, как вы пытались помочь мне! И не смейте больше приходить сюда, камеры и так переполнены… Постойте! Глаза! Господи, что у вас с глазами?!

Она увидела! Здесь, на пороге смерти, она все-таки увидела…

Я поклонился и, не отвечая, пошел обратно по широкому гулкому коридору. Кажется, Юлия звала меня, но я не стал оборачиваться. Ни к чему! Зачем ей еще и мои заботы, тем более ни она, ни Шарль со своими древними преданиями не смогут мне помочь. Как и я сам. Как и Тот, Кто не пустил меня на близкое серое небо…

Я шел мимо стальных решеток, слышал тихие голоса, и мне вновь показалось, что я – в Царстве Мертвых, в Дантовом аду, где души погибших ждут последнего Суда. Разве что от хвостатого Миноса легче дождаться пощады, чем от гражданина Фукье-Тенвиля…

Уже возле самого выхода пришлось остановиться. Двое тюремщиков оттеснили меня в сторону, жестом велев обождать. Кого-то вели по коридору. Двое с мушкетами впереди, еще двое – сзади. Я невольно обернулся. Женщина – высокая, худая, на бледном лице – большие темные глаза. Усталый равнодушный взгляд скользнул по мне – легко, не узнавая. Но этот взгляд швырнул меня назад, на стальные решетки, я закрыл глаза, сцепив зубы, чтобы не закричать. Я знал ее! Я помнил! Помнил!..

«…Прошу знакомиться, Франсуа! Андриена – мой лучший друг, жена, а также – великомученица». Жильбер де Ла Файет усмехается, я тоже улыбаюсь, женщина качает головой и протягивает тонкую руку в белой перчатке. «Не кощунствуйте, Жильбер! Я просто ваша жена… Рада с вами познакомиться, маркиз!» Позади – Америка, долгое плавание на фрегате «Альянс», мы с Жильбером в его замке Шаваньяк в самом сердце Оверни, где в домах широкие окна, где веселые смелые люди не боятся сквозняков и пьют терпкий грапп…

Я отвернулся. Стыд жег горло. Андриена де Ноайль маркиза де Ла Файет прошла мимо, не узнав того, кого принимала в своем доме, кому жала руку, – меня, Франсуа Ксавье Оноре Жана Пьера Батиста дю Люсона, двенадцатого маркиза де Руаньяк, главнокомандующего армии Святого Сердца. Безжалостного мстителя, убийцу и – неправедного судью, приговорившего своего друга к смерти. Друга, с которым мы вместе окружали проклятых англичан под Йорктауном, пили ром на флагманском корабле адмирала де Грасса, а потом вели переговоры с высоким широкоплечим человеком, неловко носившим старый полковничий мундир времен Семилетней войны. Генерал Вашингтон, еще не ставший Его Высочеством Мощью и Силой, Президентом США и протектором их свобод, был очень заинтересован в военной помощи Королевства Французского…

Я догадывался! Я почти догадался, когда увидел страх в глазах Пьера Леметра. Поэтому так и не решился спросить о себе…

Приближался вечер, и я понял, что не застану Великого Инквизитора дома. Впрочем, найти его было просто. Всесильные комитеты гнездились в правом крыле Тюильри, и окна кабинета гражданина Вадье выходили как раз на сквер, возле которого лейтенант Дюкло строил свою роту.

Меня пропустили сразу. На якобинском Вольтере был знакомый черный парик, смотревшийся вкупе с темной мантией несколько странно. Всесильный глава Комитета безопасности внезапно напомнил мне провинциального нотариуса.

Вадье был не один. В углу верхом на стуле пристроился чернявый Амару, а возле окна стоял кривоногий коротышка в густо напудренном парике. Увидев меня, он дернул длинным носом, широко раскрыл рот и внезапно попятился.

– Слава Республике, граждане! – сообщил я, без спросу усаживаясь в кресло как раз напротив Великого Инквизитора.

– Слава! – вздохнул Вадье. – Прошу знакомиться…

– Да мы, кажется, знакомы, – я смерил взглядом коротышку, поспешившего захлопнуть рот и нахмуриться. – Гражданин… Шовелен, если я не ошибаюсь?

– Это он! Он! Он!!! – коротышка подпрыгнул и внезапно ухватил себя за нос – не иначе от избытка чувств. – Стража! Скорее зовите стражу!

– Помилуйте, зачем? – Вадье переглянулся с чернявым, тот пожал плечами. – Мы с маркизом де Руаньяком прекрасно потолкуем без всякой стражи.

– Охотно! – улыбнулся я. – Господин Вадье, мне нужны четыре приказа на освобождение из Консьержери. Со всеми подписями, но чистые – без имен.

Великий Инквизитор кивнул.

– Взамен, дорогой маркиз?

– Имя. В течение трех дней. С вами свяжутся…

– Он… Он! Не верьте! – вновь возопил гражданин Шовелен. – У него кинжал… Пистолет… Мушкет…

Великий Инквизитор бросил беглый взгляд на Амару. Чернявый понял все без слов. Минута – и схваченный за шиворот гражданин Шовелен с воплями вылетел в коридор.

– Отменно. – На губах Инквизитора мелькнула истинно вольтеровская улыбка. – Дорогой маркиз! Назовите хотя бы одну причину, почему мы обязаны вам поверить…

– Две, – тут же отозвался я. – Шпион передал нам фальшивые сведения. Коронады Греноваля на самом деле вдвое мощнее, чем он сообщил. Мы – народ мстительный, господин Вадье. И кроме того, ваши разборки доставляют нам, верным слугам Его Величества, истинное наслаждение. Надеюсь скоро увидеть оба ваши комитета на площади Людовика XV. Простите, на площади Революции.

Комитетчики вновь переглянулись.

– Коронады Греноваля… – медленно проговорил Вадье. – Господин де Руаньяк, как вы думаете, «Лепелетье»… Это чудище… поплывет?

Он не шутил. Похоже, Вольтера в черном парике действительно интересовало мое мнение.

– Если этим занимался сам Гаспар Монж, – осторожно начал я, – то почему бы и нет?

Вадье покачал головой:

– Увы, я скептик. Машины Уатта… Не знаю, не знаю. Впрочем, мы это обсудим с вами за обедом. Надеюсь, вы не забыли об индейке?

Он порылся в монблане бумаг, заваливших стол, достал небольшую серую папку.

– Вот бланки. По всей форме, с номерами. С подписями хуже. Должны расписаться Шометт, Робеспьер и я. За мной задержки не будет…

– Вы не поняли, господин Вадье, – перебил я как можно мягче. – Мне нужны четыре бланка. Со всеми подписями. Со всеми! Понимаете?

Великий Инквизитор вздохнул, словно мольеровский Гарпагон, и протянул мне несколько листков со знакомым грифом «Единая, Неделимая».

– Здесь подписи Шометта и моя. Гражданин Робеспьер не подписывает пустые бланки. Можете, конечно, попытаться…

Спорить я не стал. Похоже, Вольтер говорил правду. Ну что ж, значит, для меня еще осталась работа…