Путеводитель по греческой мифологии - Стивен Кершоу

Но в речи Клитемнестры чувствуется притворство. Клитемнестра уходит, чтобы подготовиться к встрече Агамемнона, и тогда Вестник сообщает прискорбные новости, повествуя о гибели большого числа людей, возвратившихся на родину морем:

В ночи беда нагрянула. Фракийский ветрГромил и бил с налета о корабль корабльИ, как быков, бодаться нудил. Вихрь, крутясь,Метал их, буйных, рвал и гнал. И спутниковМгла поглотила… Злобный пастырь стадо пас:Когда же встало солнце над пучиной водГлядим, все море зацвело ЭгейскоеМужей телами, кузовов останками.

Агамемнон избежал горькой участи этих греческих мореходов и вернулся домой со славой, но хор Язвительно повествует, что обретенная в боях слава и захваченная добыча — лишь «суетный блеск», если война велась с аморальными целями:

Дымит очаг, черен дом.Скуден дом:Если ты, Правда, в нем, —Он светел весь.Когда ж палаты в золоте, а с рук владыкНе смыта скверна крови, —Ты, взоры отвращая, вон идешь, презревЗаемных славСуетный блеск. ПриводишьВсе ты к пределу, Правда!

Наконец на колеснице приезжает Агамемнон, которому приготовлена пышная встреча. У него нет и тени сомнения в справедливости Троянской войны.

Он восклицает:

Аргивские святыни, боги родины,К вам первым речь! Вы были мне пособникиВ пути возвратном и в отмщеньи праведном.Исполнен приговор ваш…                                   … взысканоСторицею возмездье: за одну женуЗагрыз аргивский зверь и в прах зарыл народ.

В трагедии дается понять, что боги ревниво оберегают свершения, которые персонифицируют великолепие Агамемнона, и в то же время известно, что его руки обагрены кровью собственной дочери Ифигении, принесенной в жертву богам. Клитемнестра выходит его встречать, но сначала обращается к хору и в первую очередь извиняется за отсутствие в столь торжественный час сына Ореста (чье присутствие могло воспрепятствовать трагичной развязке, которая назревает). Затем Клитемнестра приветствует Агамемнона, восхваляя его, как бога, но публика не может не ощутить скрытого зловещего смысла в ее последних словах:

Та, что не спит, с богами все промыслила.

Клитемнестра напоминает рабыням о своем повелении устелить весь путь Агамемнона по дворцу пурпурными тканями:

                                       …Рабыни, вамБыл дан приказ. Коврами царский путь устлатьЧто медлите? Раскиньте ж ткань пурпурную!Тропой багряной Правда поведет егоК нечаянному сретенью, в готовый дом.

Агамемнон чувствует себя неловко, стесненно, и полагает, что утешаться земным поклонением походит на варварство.

Клитемнестра уговаривает его, опровергает сомнения, Агамемнон выходит из колесницы, все еще ощущая неловкость. Он даже боится кары богов, если примет такие почести. Он снимает сандалии и ступает на пурпур, недовольно роняя:

Недобрым оком боги не взглянули быНа эту расточительность! Стыжуся яТоптать богатство, блеск волны бесценной мять.

Агамемнон направляется во дворец, за ним идет Клитемнестра, рассказывая, как ждала его, как страдала в разлуке. Представляется, что между ними мир и согласие, но это впечатление тотчас рассеивается, ибо хор делится своими мрачными предчувствиями и снова нагнетает обстановку.

Возвращается Клитемнестра. Теперь она обращается к пленнице, которую привез с собой Агамемнон. Это дочь Приама, прорицательница Кассандра. Однако она молчит, на вопросы не отвечает и подает голос только тогда, когда Клитемнестра уходит вновь во дворец.

Войдя в транс, Кассандра предрекает убийство Агамемнона:

Оттоль — возмездье… Кто же мститель?.. Лев?.. Да, левБез мощи львиной, вор домашний, ложницыЦаревой вор, — умыслил на владыку зло,Усталого от браней… Я — рабыня; мойВладыка — он… А козней воровских геройНе видит… Ноги лижет псица злобная;Язык коварный лесть плетет; как Ата, сетьРаскинула пред мужем в темноте жена!

Хор не понимает ее. Прежде чем удалиться, Кассандра предрекает и свою смерть:

Еще скажу я слово, — иль отходнуюСебе спою. Молю, мои отмстители,Я ради солнца этого последнего:В день оный, день грядущий, день возмездия —Один удар сразмаху — за меня, рабу!..Иду — и в мертвых две судьбы оплакивать —Свою и Агамемнона.

На сцене остается лишь хор старейшин. Неожиданно из дворца слышится пронзительный крик Агамемнона.

Агамемнон: Секирой насмерть я сражен в моем дому!

Предводитель хора: Тише! Чье стенанье слышу под ударом топора?

Агамемнон: О горе мне! Другой удар!.. Уходит жизнь.

Предводитель хора: Слышали?.. Цареубийство свершено! Сомнений нет!

В греческих трагедиях публике не демонстрировались убийства, последствия их до зрителей доводились с помощью ekkyklema, театральной машины, фуры, на которой могли выезжать на орхестру внутренние покои дворца.

Во внутренних покоях дворца Агамемнон и Кассандра лежат бездыханными. Клитемнестра ликует, ее не мучают сомнения в своей правоте, она сознательно пошла на убийство (которое представляет собой сложную связь причины и следствия, злодейства и наказания).

Клитемнестра вещает:

                         …Вот он лежит,Супруг мой, Агамемнон, убиенный мной.Рук женских дело! Я ль не рукодельница?

                         …Он ведь дочь убил.О ней не больше царь жалел, чем о любойОвечке, тонкорунной неоглядных стад.Дитя мое, любимое из чад, что яРождала в муках, он заклал; ее ценойУтешил бурю.

Старейшины спрашивают Клитемнестру, кто займется похоронами Агамемнона. Она гневно ответствует:

Что печешься, незваный печальник, — о чем?Не твоя то печаль!Я убила его — и зарою его.Причитаний и воя не нужно в дому.Ифигении милой прилично, одной, —Целованием устБездыханных, дочерним приветом, отцаПовстречать и приветить и, нежно обняв,Унести по волнам Ахерона.

На сцене впервые появляется любовник Клитемнестры Эгисф, которого автор изобразил трусливым, бесхарактерным человеком. Он хвастается тем, что с Агамемноном покончено, и объясняет это убийство местью за зло, причиненное Фиесту, его отцу, отцом Агамемнона Атреем. Затем он рассуждает о том, как будет управлять государством, и из его слов можно понять, что он намерен тиранствовать. Ему возражают.

Предводитель хора: Какой же ты над Аргосом тиран, когдаКоварен в ковах, а в открытом деле трус?Кого убить замыслил, ведь не сам убил?

Эгисф: Нужны тут были лесть и хитрость женские;Я ж, враг природный, был на подозрении.А, впрочем, ныне царский дом и скипетр — мои.Возница — я; и тяжко мой хомут гнетет.Беситься ль станет конь, овсом раскормленный, —Пустые ясли, цепь, конюшня темнаяДурь, как рукою снимут: станет шелковый.

Старейшины возмущаются речью Эгисфа, готовы забить его посохами, но его спасает вмешательство Клитемнестры. Она успокаивает старейшин:

…о старцы, расходитесь по домам, —Прежде чем беда случилась. А былому — так и быть.Пусть страды, досель подъятой, всем довольно будет впредь!Ах! Раздвоенным копытом тяжко демон нас ушиб!Вам совет мой женский, мужи! Научитесь от жены!

Старейшинам нелегко смириться со свершившимся злодеянием, но они все же расходятся, выразив надежду, что Орест, сын Агамемнона, отомстит за отца. На этом первая часть трилогии «Орестея» заканчивается.

Действие второй части этой трилогии «Хоэфоры» (что значит «творящие возлияния на могиле в честь умершего») происходит в то время, в которое Орест вырос и возмужал.

В Древней Греции бытовало понятие «помогай друзьям и карай врагов», основной нравственный принцип, и месть вполне ладилась с этой нормой. Конечно, мститель затем сам становился объектом мести, и Эсхил мастерски использует этот порочный круг.

В «Хоэфорах» мстителем выступает Орест. Сначала он посещает Дельфы и спрашивает, стоит ли ему уничтожать убийц отца. Аполлон повелевает исполнить свой долг. Тогда Орест отправляется в Микены вместе с другом Пиладом, сыном Строфия. Прибыв тайно в Микены, Орест встречается со своей сестрой Электрой, затем под видом чужеземца проникает во дворец и убивает Эгисфа и свою мать Клитемнестру.