Форс-мажор (сборник) - Алексей Калугин

Сделав Юльке знак оставаться на месте, я осторожно, заранее готовый к любой пакости, переступил одной ногой через труп. И замер, глядя в глаза выродку.

Ничего.

Я перешагнул через мертвеца и махнул Юльке рукой.

– Давай, – произнес я шепотом.

Было все же у меня какое-то нехорошее предчувствие. Как будто приметил что-то боковым зрением, а значения не придал. Но подсознание информация получило, обработало и зажгло тревожную лампочку. Понять бы еще, что сие означает.

Юлька не двигалась с места – стояла и смотрела на гниющего выродка, как будто прежде ничего подобного не видела.

– Давай! – еще раз махнул я рукой.

Хотя, наверное, нужно было сказать «не бойся». Мне, взрослому мужику, и то жутко смотреть на полутрупы, разгуливающие по кораблю и жрущие друг друга. А Юльке каково? Ребенок ведь еще, хотя и выглядит взросло… Как она вообще переносит все, что с нами происходит?.. Странно, но я никогда ее об этом не спрашивал. Должно быть, мы оба давно уже не в своем уме. Иначе бы просто свихнулись. Должны были свихнуться. Обязаны.

Юлька сделала маленький, осторожный шажок вперед. Посмотрела на меня. На дохлого выродка. Сделала еще один шажок.

Я протянул ей руку.

Юлька вцепилась в мои пальцы мертвой хваткой. Рука у нее была сухая и холодная.

Ну, все, сейчас Юлька перешагнет через выродка…

И тут выродок ожил.

Верхняя часть полусгнившего туловища рванулась и приняла почти вертикальное положение. Голова при этом откинулась назад, глаза все так же тупо пялились в потолок. Выродок выбросил вперед сразу обе руки и едва не поймал Юльку.

Девчонка истошно завизжала.

Я отпустил ее руку, давая возможность отскочить назад, но Юлька, парализованная страхом, стояла как вкопанная.

Я попытался пригвоздить выродка арматурой, но железный прут прошел насквозь прогнившую грудную клетку, набитую разлагающимися внутренностями. Выродок одной рукой ухватился за арматуру, а другой вновь попытался схватить визжащую без умолка Юльку. Я одной ногой наступил выродку на виднеющуюся из-под лохмотьев сгнивших мышц бедренную кость, наклонился и сильно толкнул, почти ударил Юльку в грудь. Юлька отшатнулась назад, взмахнула руками, теряя равновесие, и упала на спину.

Странно, но, оказавшись на полу, она перестала кричать.

Я обеими руками ухватился за арматуру и попытался вырвать ее из тела выродка. Мне нужно было оружие, которым я мог бы добить это отродье! Но выродок поступил нелогично. Совсем не так, как обычно поступают выродки! Вместо того чтобы попытаться удержать арматуру, он не отпустил даже, а толкнул ее в мою сторону. Толкнул со всей безумной силищей, присущей выродкам. Конец железного прута насквозь проткнул мне живот. Хорошо еще, что у самого края. Но боль все равно была такая, что я на несколько секунд почти ослеп, провалившись в непроглядную мглу то ли беспамятства, то ли безумия.

Придя в себя, я отшатнулся в сторону, держа обеими руками торчащий из живота прут.

Выродок сидел в шлюзовом проходе, бессмысленно шаря по сторонам руками. Юлька сидела на полу по другую сторону шлюза.

Закрыв глаза и стиснув зубы, я выдернул прут из живота. И тут же, не давая боли снова поймать меня в капкан, размахнулся и что было сил ударил выродка арматурой по голове. Череп треснул, из образовавшейся щели потекла серо-зеленая пузырящаяся масса. Выродок сначала замер неподвижно – секунда, другая, третья, – а затем грохнулся на спину. Затылок его ударился о косяк шлюза. Я точно услышал, как хрустнули шейные позвонки.

– Сюда! Быстрее! – крикнул я Юльке.

Черт его знает, когда выродок снова оживет.

По счастью, Юлька не стала спорить или закатывать истерику.

Перепрыгнув омерзительное тело, она подбежала ко мне и, обхватив за пояс, уткнулась лицом в грудь.

Я едва не потерял сознание от боли.

– Все в порядке, Юля, – процедил я сквозь зубы.

Юлька подняла голову и посмотрела на меня.

Должно быть, выражение лица у меня было то еще, потому что Юлька с тревогой спросила:

– Что с тобой, дядя Артур?

Сколько раз я просил ее называть меня просто по имени, без всякого там «дяди»! Не дядя я ей, а совершенно чужой человек. Неделю назад мы даже не подозревали о существовании друг друга.

Юлька отстранилась от меня, и тут-то она увидела кровь. Много крови – рубашка насквозь промокла.

– Ты ранен, дядя Артур? – с ужасом прошептала Юлька.

– Нечего страшного, – попытался улыбнуться я. – Неприятно, конечно… Но идти-то я могу, – я подмигнул Юльке. – А доберемся до места, тогда и болячки залечим… Верно?

– Верно, – не очень-то уверенно согласилась Юлька.

И мы пошли.

Я – опираясь на арматуру и прижимая к ране ладонь свободной руки. Юлька – поглядывая то по сторонам – с опаской, то на меня – с тревогой. Я понял: Юлька боится, что я умру. И тогда она останется совсем одна. Мне хотелось успокоить ее, сказать, что со мной все в порядке, хотя на самом деле я чувствовал, что сил у меня остается все меньше. Поэтому я промолчал.

Где мы подхватили заразу, уничтожившую весь наш корабль, всех двести пятьдесят шесть пассажиров, летевших в дальнюю колонию Интро-7 с намерением начать там новую жизнь, точно неизвестно. Доктор Сон Ли полагал, что вирус занес один из последней партии будущих колонистов, которых мы подобрали на Узере-3. Мы уже вышли за пограничный кордон Метрополии, когда на корабле появились первые выродки. Сначала двое. Через день – еще один. Через два – трое. К концу недели их перестали считать.

В Метрополии давно ходили слухи о занесенном из дальних колоний вирусе, превращающем людей в то, что потом мы стали называть выродками. Но слухи слухами, а медикам с такой болезнью сталкиваться не приходилось. Поэтому доктор Сон Ли только беспомощно разводил руками, наблюдая за тем, как тела заболевших людей сначала покрывались огромными водянистыми волдырями, которые через день-другой превращались в сочащуюся гноем коросту. Больные впадали в безумие. У них выпадали волосы и зубы, отваливались ногти. А под конец тела их чудовищно раздувались и взрывались изнутри. После этого человек становился выродком – безумным, агрессивным и невероятно сильным существом, единственной целью которого были поиски пропитания.

Страшно даже вспоминать о том, что начало твориться на корабле, когда стало ясно, что болезнь не удастся локализовать уже хотя бы потому, что непонятно было, каким образом инфекция передается от человека к человеку. Одни, запасшись едой и водой, запирались в отсеках – надеясь, что так им удастся не заболеть. Другие убивали заболевших, расчленяли и выбрасывали за борт.

Никто уже не управлял кораблем, летевшим в никуда. Каждый думал лишь о том, как выжить.