Последнее решение - Томаш Колодзейчак

– Ну и зачем все это тебе было нужно? – спросил Танкред. – Она снова моя. Знаешь, пожалуй, я ее люблю…

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

1

Станция гиперпространственного перехода Дирак проявилась из тьмы серебряным облаком, висящим на фоне черного, усеянного звездами неба. Она была гигантской. Построили ее двести лет назад и с тех пор неоднократно модернизировали и перестраивали. Уничтожали старые, сработавшиеся устройства, несколько раз изменяли акселераторные системы стартового дома, из которого осуществлялось туннелирование машин через гиперпространственные пути. Увеличение мощности гравитационного ускорителя повышало точность переброски и позволяло транспортировать более крупные грузы.

Последнее время здесь строили особенно много, прежде всего увеличивая передатчики Сети, модули, обслуживающие военный флот, и жилые уровни для прибывающих из Доминии. Собственно, именно в этом состояла суть договора с солярной империей – гладиане должны были сами финансировать укрепление солярного могущества в системе.

Дирак на свой манер жил. Будучи запроектирован и построен людьми, он после двухсот лет развития и расширения вполне мог считаться живым организмом, вскармливаемым инженерами, информатиками и техниками.

Станцию покрывали биологические конструкции из кремний – и металлоорганических оболочек. Постоянно регенерирующиеся и растущие ткани были для нее как бы кожей, защищающей людей и оборудование от излучения, космической пыли и метеоритов. Под оболочкой, частично в нее вросшие, размещались артерии, поставляющие ей субстраты, необходимые для правильного функционирования – энергию, сырье, разумные микросистемы. Рядом петляли узлы нервной системы станции. Информационные магистрали связывали центральный компьютер с «мозгами», локально управляющими ростом оболочки. Сетевые связи позволяли общаться людям и машинам. Трансмиттеры данных с периферийных устройств взаимодействовали с тысячами рецепторов, исследующих космическое пространство. Многие из них выискивали метеориты. Станция Дирак располагалась внутри системы Фасганона. Это не значит, что ее беспрерывно бомбардировали астероиды, однако представляли опасность встречи и с более крупными объектами, и с космическим песком. Миллионы микроскопических регистраторов, окружающих Дирак, прочесывали пространство в поисках иной, нежели каменные глыбы, угрозы. Процессу пространственного туннелирования, осуществляемого во время гиперпрыжка, могла помешать масса явлений, происходящих в микромире, например, небольшие колебания напряженности электромагнитного излучения, местные флуктуации жесткости некоторых групп элементарных частиц или повышенная активность вакуума. В стартовом доке требовалась лабораторная стерильность. Опасные нарушения могли быть результатом скачков активности звезды Мультон, плохого экранирования корабля, приближающегося к базе, либо временного перегрева энергетических узлов, а также ускользающие от контроля человека субатомные явления, происходящие на квантовом уровне. Все это постоянно контролировалось миллионами нанорегистраторов и анализировалось мозгом базы – центральным компьютером, связанным с Мозговой Сетью.

Кроме «кожи», приборов органов чувств и систем питания, у Дирака были и собственные конечности. Из серебристой оболочки станции вырастали гигантские причальные стрелы для приема паромов, переправочные туннели для людей и товаров, а также огромные манипуляторы, с помощью которых проводился ремонт ракет и самой базы.

Дирак, объект размером с небольшую луну, висел в космическом пространстве почти в четырех световых месяцах от звезды Мультон. Автоматические транспортные капсулы долетали сюда с Гладиуса за двести дней, пассажирским же кораблям, не столь хорошо выдерживающим перегрузки, требовалось больше года. Большую часть времени полета пассажиры проводили в анабиозе, погруженные в капсулы, имеющие целью минимизовать последствия гигантских перегрузок во время разгона и торможения корабля. Пользуясь случаем, людей подвергали процедурам похудения, удаляя из их тел каждый лишний килограмм. Гиперпространственная транспортировка массы была невероятно дорогостоящей, так что, соглашаясь избавиться от лишнего веса, можно было понизить цену билета чуть ли не на половину. Разумеется, тела пассажиров все время стимулировали и укрепляли, а в последние двадцать дней принуждали интенсивно тренироваться.

В результате все кандидаты на гиперпрыжок выглядели почти одинаково тощие, жилистые, с бритыми головами и пигментированной в результате применения различных медикаментов кожей. С Даниелем все эти прелести проделали за счет государства еще на борту армейского космолета, на который его перевели после задержания и уничтожения корабля Дины. Девушку изолировали, и он не видел ее ни разу. Только получил информацию, что она жива. На протяжении всего полета он раздумывал об одном – почему надо им верить? И не нашел тому обоснования. Так что оставалось только надеяться.

Стрела направилась к борту армейской ракеты. У ее основания начал набухать сгусток серебристого вещества, который спустя минуту пополз вдоль стрелы. Сгусток перемещался как капля меда, стекающая по ложке, а потом расплылся по всей длине стрелы, образовав туннель. Наконец коснулся борта корабля. Прильнул к нему, словно голодная амеба, и принялся создавать вокруг люка толстый защитный кожух.

Минутой позже пассажирам сообщили, что они должны покинуть кабины низкие, продолговатые каморки, в которых вначале стояли анабиотические емкости, а теперь размещались лежаки с виртуальными и медицинскими комплексами. Кроме Даниеля, в коридор вышло несколько солдат в штатском. В большинстве – подготовленные к прыжку лысые тощаги. Космическая экспедиция зомби.

Даниель медленно двигался к выходу. К его ноге и плечу были прикреплены нейрополицейские. Любое непослушание, грубый ответ, отсутствие реакции, игнорирование приказа наказывалось болью. После того как он добрался до шлюза, его запихнули в шаровой транспортный пузырь. Чтобы там поместиться, пришлось поджать ноги. Он услышал, как автоматы проверяют герметичность скорлупы, почувствовал легкий толчок, и шар поплыл вдоль серебристого канала, только что образованного из оболочки базы. Пузырь раскрутили, так что сейчас он медленно вращался. Благодаря размещенным на уровне оси экранам Даниель мог рассмотреть оболочку станции вблизи. Ничего интересного он не увидел – металлическую массу пересекали более светлые полосы, как бы сухожилия или связки, порой поблескивал серебристый или золотистый участок, вероятно, выход регистратора или датчика. Впереди и позади себя он видел цепь вращающихся транспортных пузырей. Когда они добрались до цели полета, он с удовольствием покинул тесную скорлупу и оказался в небольшом, ярко освещенном помещении, скорее всего очередном шлюзе. Чувствовал вес собственного тела, хоть и серьезно уменьшенный. Проделал три быстрых шага, покачался на пятках – опыт говорил ему об искусственной гравитации. Даниель знал, что перемещение в зоне искусственного тяготения требует навыка. Когда-то он неоднократно тренировался в этом, и теперь оставалось надеяться, что боевой сопроцессор сохранил-эту часть былых рефлексов.