Сияние базальтовых гор (Художник Б. Бобров) - Федор Кабарин

Опомнившись, Фрэнк вскочил, тараща глаза на съёжившегося в углу директора, опасливо выглянул из-за косяка. Там, где курчавились белые барашки, выросла синевато-серая, быстро расползающаяся во все стороны, туча. Поезд стукнул буферами, сдал немного назад и начал набирать разгон. Из репродуктора донёсся голос начальника поезда:

— Спокойно, товарищи пассажиры. Ничего особенного. Это производятся взрывы скал на строительстве плотин нового каскада.

Директор, не открывая глаз, наощупь вышел в коридор, протёр глаза и, крикнув:

«Посуда, посуда!», почти бегом бросился в вагон-ресторан. Фрэнк открыл пишущую машинку и торопливо застучал по клавишам, предвкушая крупный гонорар за эту необыкновенную сенсацию.

ГЛАВА VIII

«ЛЕТАЮЩИЕ ТАРЕЛКИ»

Редактор «Воскресного журнала» Генри Митчелл каждую субботу появлялся в кафе «Нью сервис», служившем их редакционным буфетом.

Кафе помещалось напротив редакции, через переулок, в мрачном доме, казавшемся выдолбленным в скале, нависшей над переулком. Здесь Митчелла знали все, он был для посетителей «Нью сервиса» важной фигурой. Суббота была для него единственным днём отправления редакторских обязанностей. Но и их Митчелл исполнял своеобразно, на американский лад, за столиком кафе, в окружении друзей или поклонников его «таланта» и власти — репортёров, фельетонистов, обозревателей спортивных клубов.

Митчелла знали все. Знали, что редактор умеет ценить выдумку, особенно, если эта выдумка отвечает желаниям тех, кому принадлежит журнал и сам Генри Митчелл.

В эту субботу Митчелл пришёл в кафе «Нью сервис» раньше обычного. Пройдя в кабину-ложу около оркестра, зашторенную зелёными бархатными портьерами, редактор вставил ключ в замочную скважину и прошёл в свой кабинет, напоминавший скорее сталактитовый грот, обставленный дорогой мягкой мебелью.

Опустившись в кресло, Митчелл позвонил секретарю, дав знать о своём приходе, и раскрыл ожидавшую его папку.

Редактор Генри Митчелл никогда не писал длинных резолюций и не правил материалы в оригиналах или гранках. Если ему нравилась статья, бойко написанный фельетон или репортаж, он ставил в углу свои переплетающиеся инициалы или крупный крест.

Этого было достаточно, чтобы материал вышел в очередном номере журнала.

У редактора Генри Митчелла был свой порядок. Все материалы, кроме касающихся высокой политики, поступали в отделы, там готовились к набору и попадали в папку редактора уже в гранках или чаще всего оттисками полос журнала. Три раза в месяц секретарь представлял своему шефу баланс поступивших, набранных и напечатанных материалов. Если Генри Митчеллом была завизирована половина набранных материалов, то работа этого отдела считалась хорошей. Если же с его вензелем оказывалось больше 60 процентов подготовленных материалов, то зарплата редактора отдела увеличивалась на столько же процентов. Но если таких материалов было меньше половины — соответственно снижалась и зарплата редакторов отделов. Это была не столько бухгалтерия гонорарного бизнеса, сколько система определения и оценки политических взглядов сотрудников редакции.

Сегодня был особый день. Первой в папке лежала оттиснутая на цветном бланке с грифом «Сенсация» телеграмма от специального заграничного корреспондента. Генри Митчелл отложил сигару, откинулся в кресле и начал читать:

«Сенсация, сенсация!!! Над нами летающие тарелки!» «Голубой экспресс» проходил вблизи высокого горного кряжа, напоминающего хребты Кордильер. В семь часов мы услышали нарастающий, способный лишить слуха рёв реактивных двигателей, оборвавшийся так же мгновенно, как и появился.

Не успев осмыслить, в чём дело, мы услышали новые звуки, напоминающие грохот встряхиваемых листов железа или стрельбу бесчисленного множества пулемётов. И сразу же раздался далёкий гул, похожий на грозовые раскаты страшной силы.

Когда я устремился к окну, чтобы взглянуть на происходящее чудо, то был отброшен воздушной волной в глубину купе. Собрав все силы, цепляясь за разные предметы, я снова добрался до окна и, придерживаясь за оконную раму, нажал спуск своего «кинапа».

Вот что запечатлел мой аппарат.

Километрах в десяти от поезда, за высоким лесистым перевалом прочертили воздух идущие от земли огненные хвосты. На их концах в синеве безоблачного неба вспыхнули яркожёлтые шапки огня. Вспыхнули и остановились неподвижно, завихряясь курчавыми барашками белых облаков, напоминающих перевёрнутые глубокие тарелки.

Через мгновение тарелки вспыхнули подобно взрыву большой мины, разбрасывая огонь во все стороны. Донёсся гром, превосходящий гул больших землетрясений. Воздушной волной меня свалило на пол. Застучали двери, закачался вагон, и под силой давления ветра поезд стал.

Причины и подробности читайте в следующем номере.

Фрэнк Фостер».

Дочитав сенсационную телеграмму, Генри Митчелл поспешно снял трубку и набрал номер.

— Хэлло! Джон, немедленно ко мне!

Положив трубку, он взял ручку и первый раз за этот год начал правку текста.

Испещрив всю телеграмму редакторскими коррективами, он взял свой неизменный вишнёвый карандаш и крупно написал наискось: «Срочно выправить и в десяти оттисках вернуть мне. — Митчелл».

Вложив гранку в патрон пневматической почты, он нажал кнопку и раскурил потухшую сигару. Минуту посидев неподвижно, редактор вновь вооружился карандашом и всё, что находилось в папке, не читая, пометил своим вензелем. Затем на листке блокнота набросал записку: «Номер журнала должен выйти не завтра, а сегодня к 9-ти вечера, и двойным тиражом. — Генри Митчелл». Выстрелил ещё один патрон пневматической почты. Редактор поднялся и стал прохаживаться, насвистывая мотив популярной песенки.

Минут через десять на пороге показался Джон Гросс, компаньон Генри Митчелла.

— Я готов слушать, Генри, — сказал Джон вместо приветствия.

Они опустились на обшитый бархатом диван. Стукнул прилетевший из типографии патрон пневматической почты.

Митчелл достал из него оттиски и один из них протянул Джону, наблюдая, какое произведёт впечатление «отредактированное» им сообщение.

Джон сначала убрал ноги с кресла, потом встал:

— Прекрасно, мой мальчик! Это настоящий бизнес! Дать двойной тираж.

— Всё учтено, Джон. И номер выйдет сегодня же.

— Где сейчас Фрэнк Фостер?

— Около Самгуни, набирается впечатлений с натуры о сельских свадьбах.

— Хе-хе-хе!

— Ха-ха-ха!

Джон перечитал оригинал телеграммы, одобрил находчивость редактора и поднял глаза на собеседника: