Странствие Кукши. За тридевять морей - Юрий Вронский

Теперь пловцы будут метать жребий, отдать ли дубу петухов живыми, или сперва зарезать, или испечь в золе и съесть самим, а дуб только обрызгать свежей петушиной кровью. Князь Оскольд смотрит сквозь пальцы на эти богопротивные действа, сам, однако, ведет себя вполне благочестиво: к Хортице причалили в пятницу, Кукша напомнил, что это постный день, и Оскольд отказался от вина и мяса, ел только хлеб с вялеными овощами.

Еще до Хортицы Днепр изменил направление и корабли плывут теперь на север, так что ветер уже не совсем попутный и с трудом наполняет паруса. На третий день пути, после обеда, Днепр начал сужаться, а скалистые берега делаются все выше и круче. Суда плывут, словно в ущелье, солнце заслонено берегами, стало сумрачно и повеяло нежданной прохладой, хотя ветер, кажется, сюда и не достигает.

– Кончилась легкая дорога! – весело улыбаясь, говорит Шульга.

Кукше скоро становится ясно, что Шульга, говоря о конце «легкой дороги», имеет в виду не напряженный труд на веслах против течения, без подмоги ветра, а нечто другое. Перед корабельщиками совершенно отвесный левый берег, вода устремляется к нему с большой скоростью.

Гребцы и кормчие напрягают все силы – если сейчас хоть немного расслабиться, течение потащит корабль назад и ударит его о скалы. А у правого берега лежат огромные камни, из-за которых проход сильно сужается. Здесь река внезапно поворачивает вправо. Шульга, не переставая работать веслом, показывает головой на камни:

– Разбойники! Их так зовут потому, что они разбивают суда!

Кукша кивает.

– Но это еще не порог! – продолжает Шульга, когда корабль выходит на спокойную воду. – Слышишь шум впереди?

Как же не слышать! Более того, шум кажется Кукше знакомым… Отчего-то сжимается сердце и к горлу подступает волнение. Да ведь точно так же шумит родной Тихвинский порог! Вот откуда и волнение – в этом шуме Кукше слышится зов родины! Впервые за все время путешествия Кукша не умом, а сердцем понимает, что приближается к Домовичам, хотя, конечно, он не может не сознавать, что до родного дома месяцы, а то и годы трудного пути.

Еще не доходя самого порога, судно царапнуло днищем по камню – проход между островами справа и берегом слева так засорен камнями, будто их накидали сюда какие-то пьяные великаны. А шум нарастает – и вот он, первый порог! Его зовут Вольный – не потому ли, что он последний для тех, кто идет сверху, и после него открывается вольный путь к морю?

Здесь уже на веслах не поднимешься – все, кто есть на судне, спрыгивают в воду и, схватившись за канаты, которыми обвязаны борта, тащат корабль против сильного течения под берегом. Впереди – самые опытные, они следят, чтобы судно не наскочило на камень. По левую руку лежит скалистый остров, который носит безобидное название Скворцовый. Миновав его, нужно круто повернуть налево и протащить корабль по узкому потоку с бешеным течением. Поток носит имя Волчье горло. Справа он ограничен другим скалистым островом, называемым Крячинный. После него опять крутой поворот – теперь направо, но тут уже не требуется напряжения. Этот первый, нижний порог – самый невинный из девяти, преграждающих корабельщику путь вверх по Днепру. Его еще называют Малый.

Вслед за Вольным, или Малым, идут три порога, которые у бывалых людей тоже не считаются особенно трудными. В четырех с половиной верстах от Вольного – порог, называемый Лишний, выше него, в шестнадцати верстах – Бурление воды, в трех верстах от этого – Волнигский, который еще называют Внук. В этом пороге самое опасное место – большая скала Гроза, об нее нехитро разбиться, особенно, когда идешь сверху.

А уже в тринадцати с половиной верстах отсюда – самый страшный из всех девяти, он выходит пятым, откуда не считай: сверху ли, снизу ли. Имя ему Неясыть. Иные говорят, что он зовется так потому, что в здешних утесах гнездится множество прожорливых птиц с длинным клювом и мешком под клювом. Зовут их неясыти, они еще в низовьях удивили Кукшу. Другие же считают, что птицы тут ни при чем, что имя свое порог получил потому, что от века ждет новых жертв, и все никак не насытится. Горе самонадеянным, поленившимся тащить судно в обход по берегу и решившим пройти этот порог по воде!

Неодолимые препятствия таит здесь весьма извилистый и узкий проход между огромными камнями. Крутые повороты, стремительное течение, большие перепады высоты заранее обрекают на неудачу любые попытки пройти Неясыть на судне. И все это гибельное буйство тянется почти на версту.

В некоторых местах Неясыти вода кипит, словно в каменном котле, под которым пылает жаркий подземный огонь, в других – низвергается с камня на камень седыми водопадами. В солнечную погоду здесь стоит негасимая радуга. Никто не рискует пройти Неясыть даже на самой легкой лодочке, даже в половодье. А ведь по высокой воде все другие пороги можно пройти, когда идешь сверху.

Один за другим причаливают Оскольдовы и Дировы корабли к левому берегу, к самому пологому месту. Часть корабельщиков надевает кольчуги и шлемы и вооружается – их шапки и шляпы остаются в кораблях, и теперь уже трудно определить, кто какого роду-племени. Это сторожа – отряд, который выставляют на случай нападения хищных степных бродяг – половцев или печенегов. Здесь, у Неясыти, они опаснее всего, потому что здесь волок – самое удобное место для нападения.

Остальные корабельщики – раз-два, взяли! – выдергивают корабли на берег вместе с грузом и волокут наверх, на ровное место. Дело идет споро, без задержек. Весь путь, по которому обходят порог, торный, все неровности давным-давно срыты, теперь уж неизвестно, кем и когда. На пути валяется множество обрубков бревен – катков. Некоторые из корабельщиков их подкладывают под днище корабля, другие волокут корабль, время от времени поправляя катки.

Радостно сливать свою силу с силой других и без надрыва двигать эти большие суда: раз-два, взяли! А ведь если бы все эти могучие мужи дергали врозь, каждый сам по себе, корабль и не шелохнулся бы! Когда же кончается волок и корабль по склону устремляется вниз, к воде, мнится, что теперь и не требуется ничьих усилий, – он катится вниз будто сам по себе, подобно санкам по снежной горке.

Кукше кажется, что эти сильные дружные мужи, и он в их числе, могли бы протащить корабли мимо порога и без помощи катков, и даже быстрее, особенно, если корабли не слишком перегружены. Но ему объясняют, что катками пользуются, чтобы поберечь днища.

Корабельщиков ждут еще четыре порога – Шум, Лохань, Остров и Не спи! Они, конечно, не такие грозные, как Неясыть, однако, чтобы пройти их без горя, тоже требуется немало пота и сноровки. Иные удастся одолеть, разувшись и таща судно по воде, следя, чтобы оно не налетело на камень, а иные лучше обойти посуху. Не спи! – последний порог. Он носит такое название для тех, кто идет из Киева вниз по Днепру и для кого он первый, – чтобы люди были начеку и не проморгали его приближения.