Дело чести - Джеймс Олдридж

— Американское виски, — объяснил Квейль.

— У вас есть стаканы? — спросил Лоусон.

Елена поставила на стол два стакана.

— А вы разве не будете?

— Я не буду, — ответила она и принялась открывать мясные консервы.

— Нет, уж извините, мы должны чокнуться. Одну капельку.

Он взял чашку, налил в нее немного виски и протянул Елене.

— За ваше здоровье, — сказал Лоусон, обращаясь к ним обоим. — За все.

Все трое выпили. Поставив чашку на стол, Елена сделала гримасу, и Лоусон засмеялся. Он уселся на кровать.

— Когда вы едете в Египет? — спросил он, потягивая виски.

— Не знаю. Когда удастся переправить Елену…

— Я бы не стал слишком долго задерживаться.

— Почему? — спросила Елена.

— Один удар по этому острову — и крышка.

Лоусон налил себе еще и наполнил стакан Квейля.

— За солнце, — произнес он и снова выпил.

Потом прислонился спиной к стене.

— У нас есть тут что-нибудь? — спросил Квейль.

Лоусон покачал головой и стал играть стаканом:

— Ни самолетов, ни конвойных судов, ни зениток.

— А на том конце острова?

— Ни черта.

— Все-таки остров нелегко будет взять, — заметил Квейль.

— Очень может быть. Лично я надеюсь, что никто на него не позарится.

— Я думал, здесь большая часть снаряжения, вывезенного из Греции.

— Вы витаете в пространстве, Квейль. — Лоусон встал и заходил по комнате.

— Из Греции не вывезли ничего, — сказал он.

— А войска сколько вывезли оттуда?

— Тысяч тридцать. Это сравнительно не так плохо.

— Вы не слышали, что делается в Афинах? — спросила Елена.

— Слышал только то, что передают по радио. Немцы отбирают все продукты.

— Там уже нечего отбирать, — заметила Елена.

— Может быть. Но они изводят греков обысками.

— Чем безобразней они будут вести себя, тем больше их возненавидят греки, — сказала Елена.

— В данный момент греки очень злы на англичан, — заметил Лоусон.

— Забудут ли они когда-нибудь? — спросил Квейль.

— Может быть, и забудут.

— Народ они довольно рассудительный, — прибавил Квейль.

— Немцы их доведут. Разве можно спокойно рассуждать, когда творится такое. Они обозлятся — и надолго.

— Садитесь есть, — сказала Елена.

Она разложила консервированное мясо по тарелкам, нарезала черный греческий хлеб на ломти и намазала маслом.

— С немцами они не уживутся, — уверенно сказала она садясь.

— Я тоже так думаю, — согласился Квейль и допил свой стакан.

— Если они будут держаться, как в Албании, то окажутся для немцев довольно твердым орешком, — заметил Лоусон, разламывая черствый ломоть пополам.

— Они никогда не покорятся, — заявила Елена.

— Интересно, что делает Меллас? — сказал Квейль.

— Все будут драться, — ответила она.

Они ели мясо с черствым хлебом. Лоусон налил себе еще виски и протянул бутылку Квейлю, но тот отрицательно покачал головой. Они говорили об оливках, о греке — хозяине дома, о волнениях в Ираке и о появлении Гесса в Англии, которое все трое находили очень странным и подозрительным.

Когда Лоусон объявил, что ему пора в Канию, Квейль сказал, что поедет с ним, так как утром должен патрулировать и ему придется ночевать на аэродроме.

— Я вернусь утром, часов в десять, — прощаясь, сказал он Елене.

— Хорошо, — ответила она. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответили ей оба. И она пошла в дом убирать со стола и мыть посуду.

37

Квейль сидел перед полетом в столовой и пил чай. Багровое солнце еще не полностью выкатилось из-за горизонта, и в то время как верхняя часть неба была уже освещена, нижнюю еще затеняли остатки ночи. Вдруг послышался гул моторов и одновременно разрывы бомб. Палатка закачалась, и Квейль бросился на землю. Рядом с ним, с криком: «Налет!» — растянулся дневальный.

После третьей порции бомб Квейль выбежал наружу. Из жилых помещений выбегали люди в пижамах и заползали в щели. Квейль стал искать свой «Гладиатор» и увидел его на краю площадки без чехлов. Квейль еще не решил, успеет ли он подняться в воздух, когда заметил немца, нацелившегося как бы прямо на него, и спрыгнул в щель, на мягкую землю. Четыре бомбы разорвались на аэродроме.

Как только немного затихло, Квейль вылез из щели и пробежал сотню ярдов по направлению к «Гладиатору». Он успел заметить на другом конце площадки опрокинутый «Бленхейм» и сейчас же лег, так как в этот момент еще один пикировщик появился в воздухе, сделал заход, молниеносно пикировал, — и пригоршня мелких пятидесятифунтовок прочертила пунктиром всю площадку от одного конца до другого. Квейль поднял голову, чтобы осмотреться: в воздухе был уже новый пикировщик. Потом опять наступила пауза, и Квейль пробежал еще пятьдесят ярдов. Теперь до «Гладиатора» было уже недалеко. Квейль стал искать глазами команду, которая готовила самолет, и увидел ее за большими камнями. Он побежал туда пригнувшись, так как в этот момент снова послышался приближающийся гул.

— «Гладиатор» в порядке? — крикнул он на бегу.

— Его не задело, — ответил один из команды, и все опять пригнули головы.

— Он готов? — спросил Квейль.

— Нет еще. Нет боеприпасов.

И они опять присели. Небольшая бомба упала между ними и «Гладиатором». Квейль окинул его быстрым взглядом, но «Гладиатор» спокойно стоял на месте.

— Я лечу, — сказал Квейль. — Кто мне поможет?

— Ленты еще не приготовлены.

— Неважно. Я просто хочу убрать его с поля. Идем.

Двое пошли с ним, и пока он устраивался в кабине, один вытащил пулеметные ленты, а другой помог ему завести мотор и повернуть машину. Квейль сдвинул верх фонаря кабины и весь превратился во внимание. Увидев пикировщик и посыпавшиеся бомбы, он убавил газ и пригнулся. Взрывной волной «Гладиатор» подбросило. Привстав, чтобы не нарваться на воронку, Квейль опять прибавил газ, повел самолет прямо поперек площадки и, взяв разбег по ветру, с поднятым хвостом оторвался от земли. Ему пришлось почти сразу войти в мертвую петлю, чтобы не врезаться в крутое возвышение на конце площадки, и он очутился прямо под брюхом «Юнкерса 87-В». Квейль чуть не задел его, увертываясь от огня, который тот открыл из заднего пулемета. Теряя скорость, он сделал петлю и прямо с ее вершины перешел в подъем. Тут он увидел целую вереницу пикировщиков, шедших почти по правильному кругу, и поднял нос самолета.

Набирая спасительную высоту, он увидел, как другая группа пикировщиков атакует Суда-Бэй. Штук пятьдесят, подумал он и чуть не свернул себе шею, стараясь взглянуть, не пострадало ли хвостовое оперение. Он знал, что дело не так страшно, если только с пикировщиками нет истребителей. От пикировщиков можно увернуться, но выбраться из гущи истребителей не так просто, — в особенности, когда в пулемете нет лент. Поднимаясь, он видел разрывы бомб. На этот раз бомбежка была ожесточенная.

И вдруг внизу, выделяясь на фоне розовеющей морской глади, с востока, почти прямо из солнца выскочила группа двухмоторных «Хейнкелей» или «Мессершмиттов-109». Квейль решил, что это «Хейнкели», возвращающиеся с налета на какой-нибудь другой пункт острова. Это его встревожило. Откуда такой интерес к Криту? Больше ста бомбардировщиков в поле зрения! За каким дьяволом они сюда слетелись? Бомбить аэродромы? Да, но обычно это служит прологом к чему-то другому. Может быть, переброска парашютистов? Зачем, когда в их распоряжении все транспортные средства итальянского флота?

Квейль подождал, пока бомбардировщики не ушли на запад, потом снизился и приземлился. Посадочная площадка была усеяна крупными и мелкими воронками от бомб, но он высмотрел нетронутую полоску, подошел к ней при бортовом ветре и посадил машину с разворота. Один из «Бленхеймов» горел, другой лежал колесами вверх. Квейль подрулил к концу поля, где находился большой ров. За этим рвом росла группа деревьев и был холм. Это было единственное укрытие на всем аэродроме. Ров был слишком широк и глубок, чтобы перекатить через него, и Квейль только поставил «Гладиатор» как можно ближе к нему. Потом, чтобы согреться, побежал через все поле в столовую. Он не успел надеть летный костюм. Солнце стояло уже высоко, и было жарко. Единственным облаком на небе был белый дым, поднимающийся от «Бленхейма». Ангары и столовая не пострадали.

— Чистая работа, — сказал ему один из присутствующих, когда он вошел в столовую.

— Кто-нибудь пострадал?

— Монтер. Один из тех, которые помогали вам. Ему ободрало руку или что-то в этом роде.

Тэп тоже был здесь, еще в пижаме, но в кителе поверх нее.

— Что скажешь, Джон?

— Не знаю. Видимо, что-то готовится. Зря они этого делать не станут.

— Два «Бленхейма» погибли, — заметил Тэп.

— Надо бы перекинуть мост через этот ров. Тогда можно было бы ставить самолеты под деревья, — сказал командир эскадрильи «Бленхеймов».