Наставник (СИ) - Жигалов Александр

- Он… он умрет? – подал голос сопровождающий.

- Возможно… но держи его. И крепко. Ирграм, чисти рану. Гной выпускай. Мышцы необходимо будет иссечь.

Упырь кивнул.

Миара же пошевелила пальцами.

- Сейчас я довольно слаба… но, если повезет… ему…

Пальцы слабо светились.

И свечение это расползалось по ладоням, и выше, поднималось к локтю, вот уже охватывая всю руку.

Миара наклонилась и, коснувшись губ губами, выдохнула в них этот кипящий белый свет. И парнишка выгнулся дугой.

- Держи!

Свет расползался. Миха видел эту хрень и… и то, как пятнами пошла кожа. Странно, что неравномерно, но где-то она осталась прежней, а… а под ней медленно проступали русла кровеносных сосудов.

Парень хрипел и изгибался.

А ладонь Миары надавила на грудь.

- Держи крепко! Это больно.

Да уж… кожа на щеке полыхнула и сполза, обнажив черные мышцы, которые на глазах Михи покрылись сизоватой влажной пленкой.

Парень дернулся. Раз. Другой.

И снова забился в судороге.

Он взмахнул рукой, пытаясь оттолкнуть Миху, и заорал.

- Держи! – это Миха крикнул уже тому, второму, что стоял возле стола. И тот, моргнув, навалился на ноги, прижимая их. Парня трясло, его то выгибало, то корежило. Изо рта хлынула то ли кровь, то ли слюна, с ней смешанная.

Он не захлебнулся лишь потому, что Миара ловко повернула голову набок. Так и держала.

Когда судороги стихли, она отступила.

- Его отереть надо. Теплой водой. Чистой тряпкой. Так… настой я, надеюсь, найду. Добавишь в воду. Поить. Много. Даже если не хочет. Травники есть? Завари ромашку, толокнянку и золотую розгу. Поить много. Мочиться будет, старайся, чтобы не на кожу.

Кожи почти не осталось, по всему телу.

Но сейчас парень хотя бы дышал. Да и запаха смерти Миха больше не чувствовал.

- Пока кожа останется голой. Будет больно.

- М-маковое молочко?

- Можешь дать. Когда им больно, они орать начинают, - пожаловалась Миара, пытаясь оттереть измазанные черным пальцы о юбку. Юбка, впрочем, также не отличалась чистотой. А пальцы дрожали. – Идем…

Она развернулась и направилась к выходу из шатра.

Там уже вдохнула холодный вечерний воздух и зажмурилась.

- Это чудо было каким-то… нечудесным с виду.

- Тебе не угодишь, - сказала Миара, не открывая глаз.

- Ладно, извини.

- Ничего. Подобные случаи… я могу попробовать. Поделиться силой.

- Как…

- Нет, иначе. Он мне не родич, да и не любовник, - она фыркнула. – Однако если спать со всеми больными это уже не целительство выйдет. Так что есть иные способы. Не такие эффективные. И сложнее немного. Но тоже работает.

- И он выживет?

- Как повезет. Шанс я дала. Я вытащила заразу. Сожгла её. Если до утра не скончается, можно будет попробовать дальше.

- Дальше?

- А ты как думал? Такое вмешательство всегда опасно. У него теперь повреждены легкие. И почки. Печень. Желудок. Кишечник, полагаю, тоже. Но это все восстановится. Если он будет жить.

- А будет?

Миара пожала плечами.

- Должен. Не зря же я силы тратила. Но ты ведь о другом спрашивал. Так… да, я могу прирастить к телу отсеченную руку. Или ногу. Могу пересадить сердце, почки… печень. Не любую. Лучше всего подходит та, которая от близких родственников. Алефу я вот пересаживала. И Теону как-то пришлось. Могу продлить жизнь. И восстановить отдельные органы. Многое могу, но… это требует сил.

Она сделала вдох и пригладила влажные волосы.

- Много сил. Их хватит… на двоих? Троих? Пятерых? А остальные? Куда проще использовать знания и умения, слегка подкрепляя их силой, чем просто силу.

Наверное, она была права.

- И все-таки хочется чуда, - признался Миха.

- Кому не хочется чуда…

Миара замолчала.

Она стояла, подставив лицо ветру, закрыв глаза, улыбаясь каким-то своим мыслям. Миха просто не мешал. Спешить… а куда им спешить.

Еще бы пожрать кто принес.

И вообще жизнь, кажется, приходит если не в норму, то в её подобие.

Тихий вдох.

И выдох.

- Ты тут?

- Куда я денусь.

- Действительно, - Миара потрогала лицо. – Но… ты думал, что мы дальше делать будем?

- Домой вернемся?

Ирграм все-таки выбрался из шатра. А мелкая девчонка, которая ну никак не могла быть той, которую они искали, ибо дочери императоров выглядеть должны иначе, прилично, увязалась следом. И стоило ему заикнуться, что безопаснее было бы ей в шатре остаться, она лишь глянула.

Так глянуло, что мертвое сердце заныло.

И…

Пускай. Ирграм что? Он должен был привести к девчонке? Он… привел.

К ней. Её. Какая разница?

Главное обжигающее солнце почти скрылось. И пусть даже алый диск его еще виднелся над землей, но наползавшие сумерки принесли облегчение.

И дышалось легче.

И шкуру не жгло.

Ирграм втянул воздух, пронизанный сотнями ароматов. Там, в стороне, ярко горели костры. Дым их мешался с сумерками, делая их более плотными. Но дым этот вонял, как и люди, что собрались вокруг костров. Они держались в стороне, что от Ирграма, что от шатра мертвого господина.

Господина.

Мертвого.

Ирграм нервно облизал губу, сдерживая дрожь. Он сделал. Он сумел. Он…

Идти недалеко. И охраны у шатра больше нет. Беспокойно колотиться сердце, вдруг да… с наемников станется отомстить. Пусть даже не магу, но его имуществу. Но нет. В шатре сумрачно, тихо.

Глаза Ирграма легко привыкают к темноте. Он видит клетки, и человека, что по-прежнему сидит, будто… будто Ирграм и не уходил. Та же поза, те же колени раздвинутые и руки, на них лежащие. Та же невозмутимость, которая, впрочем, пропадает быстро.

- Госпожа! – голос жреца полон незамутненной радости. И от этого становится неловко. Странно. И страннее, что девчонка не спешит подходить.

Стоит.

Смотрит.

Видит хоть что-то? Глаза человеческие слабы. А она еще и мелкая.

Ирграм подошел к клетке. Ключи он еще когда снял, благо, никого-то тело мертвого мага не интересовало, а вот теперь пригодились. Нужный нашелся сразу. Все же Ирграм долго служил роду Ульграх. И в ключах научился разбираться.

В том числе в ключах.

Жрец выбрался. И все же по неловким движениям его было видно, что сидение в клетке не прошло даром. Он почти выпал и несколько мгновений просто стоял, вцепившись в плечо Ирграма.

А потом плечо отпустил и распластался на земле.

- Госпожа, - произнес он. И добавил на языке мешеков. – Госпожа… несказанно счастлив видеть вас!

Девочка подошла.

Молча.

Встала, скрестив руки на груди.

- Я послан нести благую весть миру! – продолжил жрец, продолжая вжиматься в землю. – Ибо вернулась надежда его! И надежда Империи.

Ирграм поскреб себя за ухом.

И подумал, что туда, в проклятый город мешеков, он не вернется. А… куда вернется? И надо ли? Может, пока Миара занята, точнее слишком утомлена, чтобы думать о том, куда подевался Ирграм, стоит уйти? Лес рядом. Ирграм доберется до него.

А с ним и до рытвенника.

И там…

- Мир будет спасен! – возвестил жрец, наконец, решившись оторвать голову. А девочка вздохнула и ответила:

- Как же ты мне надоел.

Глава 38

Глава 38

Раб махнул рукой, призывая идти следом, и Верховный двинулся вдоль огромных полок. Он шел нарочито медленно, заставляя себя смотреть и запоминать.

Смотреть…

Полки.

Металл. И на полках металл. Потолок… высокий. Только в храме, пожалуй, есть настолько высокие потолки. И во дворце Императора. Но там их поддерживают колонны. А здесь? Или полки эти, упираясь в потолок, и являются своего рода колоннами? Разглядеть не получается.

Как и сам потолок.

Он светится. И ярко. Резко даже. Отчего почти сразу начинает болеть голова, и глаза слезятся. И Верховному приходится опускать взгляд. Но потом, через несколько шагов, он снова поднимает голову, пытаясь понять, откуда исходит этот свет.