Дорога на космодром - Ярослав Голованов

Зажигание! – крикнул наконец Королев.

И тишина, только шнур трещит.

Ну что там?! – Королев обернулся к Ефремову.

В ответ громко хлопнул выбрасыватель: выстрелил никому не нужный парашют. Ракета не взлетела: свеча в камере замкнулась на массу.

В день повторных испытаний 13 августа погода была мерзкая: холод, дождь. Результат тот же, даже еще хуже получилось: снова прогорела камера, воспламенилась обшивка, еле потушили. Королев ходил мрачнее тучи. В подвале открыто говорили о провале работ по «девятке». Уже никто не верил в успех, и ехать на полигон никому не хотелось. Новые испытания, которые Королев назначил на 17 августа, никого не воодушевляли. Ольга Паровина говорила:

– Неужели опять что-нибудь помешает? Ну, что же теперь?

Бросьте малодушничать! – раздражался Ефремов. – Все будет нормально. Ракета обязательно полетит, оторвите мне голову!

Тридцать четыре года спустя Николай Иванович Ефремов так писал об этих предстартовых минутах: «Ракета уже заправлена топливом и установлена в пусковой станок. Мы с С. П. Королевым стоим рядом и следим за нарастанием давления в кислородном баке. Манометр маленький и установлен в верхней части корпуса ракеты. Мелкие деления его шкалы плохо различимы. Чтобы следить за перемещением стрелки, приходится приподниматься на носках.

Давление достигает 13,5 атмосферы. И тут начинает стравливать редукционный клапан. Опять «шутки» низкой температуры! Где-то на тарелочке клапана образовался ледяной нарост, и клапан плотно не прилегает в гнезде. В результате в воздух уходит столько кислорода, сколько испаряется в баке. Устанавливается равновесие. Ясно, давление дальше не поднять.

Совещаемся с Сергеем Павловичем. Я предлагаю запуск с пониженным давлением. Пусть не достигнем расчетной высоты, но полет состоится, и мы получим ответ на интересующие нас вопросы. Начальник ГИРД не спешит с ответом, обдумывает создавшееся положение и, наконец, дает согласие.

Дальше все идет нормально. Подожжен бикфордов шнур в системе выброса парашюта на высоте, и мы спешим в блиндаж, чтобы оттуда управлять запуском ракеты».

Первый советский жидкостный ракетный двигатель, испытанный в полете на ракете «ГИРД-Х».

О том, что случилось потом, рассказывает протокол испытаний № 43 ракеты 09 от 17 августа 1933 года:

«Дано зажигание с одновременным открытием крана, началось нормальное горение, ракета медленно пошла из станка.

Постепенно увеличивая скорость, ракета достигла высоты 400-500 метров, где, дав одно-два качания, завалилась и пошла по плавной кривой в соседний лес и врезалась в землю.

Весь полет продолжался 13 секунд от момента зажигания до падения на землю, все это время происходило горение (работа мотора)».

От удара ракета разломилась на две части, оторвался один стабилизатор, помялась обшивка, но никто этого уже не видел. Все кричали, хохотали, обнимались и целовались. Ефремов отправил Тихонравову телеграмму в Новохоперск: «Экзамен выдержан. Коля».

В ГИРД вышел специальный номер стенной газеты «Ракета». Под лозунгом «Советские ракеты победят пространство!» наклеили фотографию: поломанная ракета, а вокруг все участники этого исторического события – десять человек. С. П. Королев писал в этом номере:

«Первая советская ракета на жидком топливе пущена. День 17 августа, несомненно, является знаменательным днем в жизни ГИРД, и, начиная с этого момента, советские ракеты должны летать над Союзом республик.

Коллектив ГИРД должен приложить все усилия для того, чтобы еще в этом году были достигнуты расчетные данные ракеты и она была бы сдана на эксплуатацию в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию.

В частности, особое внимание надо обратить на качество работы на полигоне, где, как правило, всегда получается большое количество неувязок, доделок и прочее.

Необходимо также возможно скорее освоить и выпустить в воздух другие типы ракет для того, чтобы всесторонне изучить и в достаточной степени овладеть техникой реактивного дела.

Советские ракеты должны победить пространство!»

Глубокой осенью, когда выпал снег, стартовала ракета «ГИРД-Х», уже не на твердом бензине, а полностью жидкостная, с двумя баками, на жидком кислороде и спирте, задуманная Цандером и осуществленная его соратниками по первой бригаде. Эти две ракеты стали действительно историческими: с них начинается летопись советских жидкостных ракет.

Глава 4

Наследники огненных стрел

Поймал себя на одной мысли: несколько раз в книжке упоминается, как ракетчиков не понимали, мешали им работать, не верили в то, что космические полеты – реальность. Это все верно, так было, но ведь были люди, которые верили, которые помогали. Очень часто сами они не занимались ракетной техникой, но ум и дальновидность позволяли им понять, что это не пустое занятие, что все это очень серьезно.

Я далек от симпатий к миллионеру Гарри Гугенхайму или к банкиру Андре Гиршу: матерые были капиталисты, но то, что они помогали Годдарду и Эсно-Пельтри в то время, когда большинство считало этих пионеров космонавтики слегка свихнувшимися изобретателями, делает честь их проницательности.

Благодарность испытывал Циолковский к Санкт-Петербургскому физико-химическому обществу. В автобиографии он пишет: «…Общество отнеслось ко мне с большим вниманием, чем поддержало мои силы. Быть может, оно и забыло меня, но я не забыл Боргмана, Менделеева, Фан дер Флита, Бобылева и в особенности Сеченова».

Великий Октябрь изменил саму природу отношений: помощь одиночек сменилась поддержкой общества. Историкам и философам еще предстоит отыскать и обнажить перед нами удивительные взаимосвязи революции пролетарской и революций научных. Они не всегда просты, не наивно прямолинейны и очень многочисленны.

«Вы говорите про несогласие моих работ до и после Октябрьской революции 17-го года. – писал в одном из частных писем К. Э. Циолковский. – Но всякая эпоха имеет свой язык. Надо принять в расчет еще цензурные условия. Моя прямолинейность лишила бы меня возможности продуктивной деятельности…» Именно в годы Советской власти основоположник космонавтики, уже глубокий старик, разрабатывает фундаментальные научные вопросы. Но дело даже не в собственных его открытиях: сотни людей стали его единомышленниками, он понимает, что нужен им. По всей стране растут секции, кружки, общества будущих строителей космических кораблей. «На первом организационном собрании секция постановила войти с Вами в связь и просить Вас принять участие в ее работе…» Это пишут москвичи. Для них он не учитель провинциальной гимназии, не забавный чудак, запускающий с крыши змеи… «…Секция обращается к Вам с просьбой прочесть в Москве публичный доклад о межпланетных сообщениях…» Это случилось благодаря неутомимой деятельности Перельмана, Рюмина, Рынина, Штернфельда – замечательных популяризаторов идей космонавтики, о которых я уже рассказывал.

Огромна заслуга и Владимира Петровича Ветчинкина, одного из талантливейших учеников Н. Е. Жуковского, первого русского дипломированного авиационного инженера. Он сам разрабатывал проблемы динамики полета ракет и реактивных самолетов. В Мемориальном музее Н. Е. Жуковского в Москве хранятся черновые заметки В. П. Ветчинкина «О возможности полета на Луну ракетным способом», датированные еще 1921-1925 годами. Неоценима его бескорыстная и благородная поддержка многих и многих наших ракетчиков, ГДЛ, ГИРД. Он встречался и в течение десяти лет переписывался с К. Э. Циолковским. Он ходил в кирху, где испытывал свой ОР-1 Фридрих Цандер. Как вы уже знаете, он «открыл» редкий талант никому не известного Юрия Кондратюка. Он читал лекции студенту МВТУ Сергею Королеву. Он первый отметил новаторскую работу молодого Валентина Глушко. «В ГДЛ была проделана главная часть работы для осуществления ракеты – реактивный мотор на жидком топливе… С этой стороны достижения ГДЛ (главным образом инженера В. П. Глушко) следует признать блестящими», – писал Владимир Петрович в 1932 году, в младенческие годы нашего ракетного двигателестроения. Он пишет свое заключение на предложение Михаила Тихонравова «Генерационная газовая ракета». Буквально за руку привел он в ракетную технику Юрия Победоносцева. А как сосчитать всех, кого привели туда страстные доклады, увлекательные диспуты, неизменным организатором и участником которых был Ветчинкин? Во втором томе избранных трудов пионеров ракетной техники имя Владимира Петровича Ветчинкина по праву стоит рядом с именами С. П. Королева, В. П. Глушко и М. К. Тихонравова.

Особое место среди тех, кто закладывал фундамент советской космонавтики, принадлежит выдающемуся военачальнику, Маршалу Советского Союза Михаилу Николаевичу Тухачевскому.