Порочный учитель - Бьянка Коул
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ее губы врезаются в мои, когда она вкладывает в поцелуй все свои чувства, заставляя мое сердце петь.
Я не понимаю, как мне настолько повезло найти свою вторую половинку. Кажется, у судьбы есть свой способ подшутить, но так или иначе, все получится лучше, чем я планировал. Месть предназначена для людей, у которых ничего нет, но мое стремление к мести принесло мне всё и даже больше.
Ева — мой мир, и я не могу дождаться, когда проведу с ней остаток своей жизни.
Глава 32
Ева
Я меряю шагами пол в коттедже Оака, ожидая, когда он закончит разговор со своим контактом.
Хотя наше новое соглашение означает, что шантажист ничего не получит как только мы объявим, что женаты. Оак намерен, чтобы я переехала к нему в коттедж до конца года, так как мы станем мужем и женой.
Священника уже вызвали, чтобы он обвенчал нас до того, как снова начнутся занятия в школе. Если мы хотим одурачить моих родителей, нам нужно действовать быстро. Они даже не связывались со мной на Рождество, что неудивительно. Половину времени они, кажется, забывают о моем существовании, хотя и считают, что я важна для будущего их клана.
Предательство Оака ранило меня сильнее, чем я могу объяснить. Я все еще зла на него за то, что он сделал со мной, и за его намерение использовать меня как залог в своем стремлении отомстить. Однако все обрело смысл, как только он объяснил. Мои родители разрушили его мир, так что, думаю, вполне естественно хотеть заставить их заплатить за это.
Он появляется из кабинета с серьезным выражением лица.
— Что случилось? — Спрашиваю я.
— Это Дмитрий.
У меня сводит живот, поскольку это означает, что он, должно быть, последовал за нами после того, как Оак вырубил его.
— Значит, он притворялся, что без сознания?
Он кивает.
— Это единственное объяснение того, как он узнал, где мы были. — Оак проводит рукой по своим взъерошенным волосам. — Он хочет подать на меня в суд за нападение.
— Откуда ты это знаешь? — Я спрашиваю.
— Мой контакт установил прослушку на его телефон, и он разговаривал с адвокатами по поводу своего дела.
Я закатываю глаза.
— У Дмитрия нет дела, поскольку он подверг меня сексуальному насилию. — Я скрещиваю руки на груди. — Я могла бы подать на него в суд.
Оак кивает, но все еще выглядит обеспокоенным.
— Верно, но как когда мы поженимся, кто тебе поверит? Это будет выглядеть так, как будто ты пытаешься прикрыть своего мужа.
Я вздыхаю.
— Разве мы не можем раздобыть какой-нибудь компромат на Дмитрия?
— Мой человек занимается этим, но он пока ничего не нашел. — Оак прикусывает нижнюю губу.
— Что? — Я спрашиваю.
— Не слишком ли это быстро — жениться завтра?
Слишком быстро.
Я не думаю, что смогу выйти замуж за этого мужчину достаточно быстро, независимо от того, насколько я раздражена тем, что он так долго скрывал от меня правду.
— Нет.
Легкая улыбка появляется на его губах.
— Хорошо, потому что завтра Арчер возвращается из отпуска, и он согласился быть моим шафером и нашим свидетелем.
Я поднимаю бровь.
— Профессор Дэниелс? — уточняю я.
— Да, он мой самый близкий друг. — Он делает паузу, пожевывая внутреннюю сторону щеки. — Он знает все о моем стремлении отомстить, как и Гаврил. Они в курсе, что я поцеловал тебя, но я никогда не говорил им, что это зашло дальше, пока не позвонил Арчеру и не попросил его быть моим шафером. — Он наклоняет голову. — Ты хочешь, чтобы Наталья присутствовала?
Я качаю головой.
— Нет, я бы предпочла, чтобы были только мы.
— Ты редкая жемчужина, знаешь это? Большинство девушек не терпели бы ничего, кроме самой большой свадьбы, какая только возможна.
— Ну, я не большинство девушек.
— Да, ты не такая. — Он целует тыльную сторону моей ладони, посылая дрожь по позвоночнику.
— Во сколько мы завтра поженимся?
— Священник согласился на венчание в полдень в школьной часовне.
Я тяжело сглатываю, так как в последний раз, когда я была в этой часовне, он заставил меня оттирать кровь с пола.
— Тем не менее, я все еще зла на тебя за то, что ты устроил мне все эти наказания, когда знал, что я говорю правду. — Я сужаю глаза на него. — Зачем ты это сделал?
Оак проводит рукой по своим растрепанным волосам, вздыхая.
— Честно говоря, это был хороший повод прикоснуться к тебе. Это единственная причина. — Он хватает меня за руку и сжимает. — Я не святой, Ева. Темнота — это часть меня, и я борюсь с ней каждый божий день. — Его глаза ищут мои. — Вот почему мне нравится наказывать тебя. — Он хрустит шеей. — Мне нравится причинять тебе боль, даже несмотря на то, что я хочу защитить тебя от всех остальных.
Я беру его за руку и сжимаю.
— Тебе повезло, что я, кажется, получаю удовольствие от боли, не так ли? — Спрашиваю, понимая, что его наказание было способом утолить его желание ко мне.
Хотя я ненавидела то, что он не слушал меня, когда я говорила ему правду, в глубине души я хотела, чтобы он наказывал и прикасался ко мне, поскольку так чувствовала себя ближе к нему.
Я замечаю медальон, который он носит на шее, свисающий поверх рубашки, и провожу пальцами по металлу.
— Это семейная реликвия?
Оак смотрит на медальон с печалью в глазах.
— Он принадлежал моему деду, человеку, который подарил моей бабушке это кольцо. — Он указывает на обручальное кольцо на моем пальце. — Он оставил его мне в своем завещании, и это единственная собственность, кроме кольца, которую я оставил при себе после побега из Неаполя.
— Он красивый. — Я рассматриваю его поближе, замечая, что на нем выгравированы слова. — Что там написано?
— Это семейный девиз, который гласит: "Кровь нас связывает, кровь нас закаляет". — Он с болью произносит эти слова. — Я разорвал эту связь в тот момент, когда бежал из Италии, но сделал бы это снова, если бы пришлось.
Я чувствую, что его эмоции по поводу своей семьи примерно такие же запутанные, как и мои.
— У тебя были братья или сестры?
Он кивает.
— Да, брат и сестра. Бенито и Адриа.
— Ты скучаешь по ним?
Его челюсть сжимается.
— Разумеется, но я сделал то, что должен был, когда уходил. — Он тяжело сглатывает. — Я
