Назад в СССР 6 - Рафаэль Дамиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– К родителям сегодня обязательно заскочу… Но мне с вами поговорить нужно. Об одном важном деле, пока никого рядом нет.
– Эх, Андрей Григорьевич. Когда ты говоришь такими словами, почему-то мне кажется, что нас ждет очередная авантюра. Я с тобой раньше времени поседею.
– Вы и так уже на висках в серебре, – улыбнулся я. – Одним волоском больше, одним меньше.
Горохов только рукой махнул – мол, не поймешь, кого винить, преступников или вас, неугомонных.
– Ну говори… Чего удумал?
– Да ничего такого. Просто помощь ваша нужна. У меня есть знакомый. Вернее, друг. Хотя нет, был другом, а сейчас не знаю, как назвать его. Он не из нашей среды. В общем…
– Ты про Гошу Индия? Так с него обвинения сняты. Из больницы выписали, – следователь лукаво улыбнулся.
– Про него, да. Но я хотел попросить…
– Держи, – прервал меня Горохов и протянул аудиокассету с надписью “МК-60”. – Это запись твоего разговора с Федоровой.
– А как же доказательная база? Вы не приобщили запись к делу в качестве улики?
– А зачем лишняя морока? Это тогда надо ее с понятыми под протокол на бумагу переписывать. Слово в слово.
– Вы же никогда не пренебрегали такими формальностями, – теперь уже я прищурился с хитринкой.
– Короче, Андрей Григорьевич. Забирай и всё тут. Чего лукавить? Знаю, что за катран там разговор был. И Гоша в беседе фигурирует. Если к делу приобщить запись, то придется заведение твоего товарища прикрыть, и контора его не спасет. А он нужное дело делает. Сотрудничает с органами госбезопасности. Опять же, свято место… Пусть так все и будет.
– Спасибо, Никита Егорович, за понимание. – Я взял кассету. – Я ее сохраню. На всякий случай. Вдруг Федорова в отказ в суде пойдет.
– Уже вряд ли. Ее показания запротоколированы в присутствии понятых, из служебного кабинета изъяты уголовные дела, по которым она незаконные прекращенки стряпала. Чувствую, еще прокурору местному прилетит по шапке. Скорее всего, даже с должности слетит. Он же их визировал, а может и вообще заодно был. Но это уже другая история и не наша забота. Пусть местные разбираются. А еще подозреваемая рассказала о тайнике своего полюбовничка.
– Каком тайнике?
– Коробку из под обуви Горин в квартире у себя хранил. Мы поначалу внимание не обратили. Обычная картонка с безделушками. А там интересные вещицы хранятся. Серебряная авторучка Дубова, заляпанная еле видимой капелькой крови. Очки и цепочка с крестиком. Авторучку сразу коллеги из городской прокуратуры опознали, что в обыске участвовали. Она уникальной, подарочной оказалась. Галина рассказала, что остальные вещи Горин тоже с убитых снял. Так оно и вышло. Супруга покойного судмедэксперта Вострикова показала, что очки принадлежали ее мужу. А собутыльники алкаша Печенкина признали его цепочку.
– Это что получается? Горин собирал трофеи с убитых?
– Именно так.
– Зачем?
– Федорова не пояснила по этому вопросу ничего. Думаю, проще-то говоря, он больной на голову. Фетиш какой-то у него.
– Совсем как маньяк. Говорят, они тоже трофеи собирают с каждой жертвы. На память, так сказать
– Кто говорит? Мы только одного маньяка изловили. Зинченко-младшего.
– На криминалистике нам рассказывали, – улыбнулся я. – В школе милиции.
– Так ты там не был уже несколько месяцев?
– Давно рассказывали, а в голове отложилось. А у Федоровой что интересного нашли? – поспешил я вернуть тему в прошлое русло.
– Валюту. У Горина, оказывается, родственники в Израиле проживают. Похоже, сладкая парочка и правда собиралась покинуть страну.
В этом можно было не сомневаться, уж больно восторженно Галина говорила про свободы там, на Западе.
– Еще один вопрос мне не дает покоя… – выдал я. – Поначалу меня сбило с толку, что Дубов убит неумелыми ударами ножа. Ведь мы же даже ту девчонку подозревали, его любовницу – Лиду из химчистки. Множество ранений на теле имелось. А Печенкин одним ударом на тот свет отправлен. Точным и сильным.
– Я задавал этот вопрос Федоровой. Она сказала, что Горин незадолго до этого руку правую повредил и колол Геба Львовича левой. Несподручно ему было. Я проверил, и действительно. В этот день Горин даже находился на больничном и накануне был на перевязке у хирурга.
– Тогда все сходится… Алиби превращается в доказательство, – хмыкнул я. Но на душе было смутно: – А с Сафоновым что? Прижмем гада?
– За что? Он никого не убивал. Только Гошу пытался пристрелить, якобы за нападение на сотрудника, то бишь, на тебя.
– Как – за что? За крышевание фарцы. Я же вам рассказывал. И племянник его из ОБХСС в этом замешан.
– Сам понимаешь, Андрей. Фарца для нас – слишком мелко. Не наш профиль, так сказать. Мы межведомственная спецгруппа, созданная для раскрытия громких и особо тяжких преступлений.
– А разве коррупция со стороны начальника милиции – это не громкое преступление?
Горохов нахмурился и посмотрел на меня, будто на школьника.
– Громким оно станет, когда нам Москва “фас” скажет. Мы по темным делам работаем. А тут, похоже, ещё и местная верхушка завязана. Я понимаю, что Сафонов твой личный недруг, да и тип неприятный. Но если мы его возьмем – дело к производству не дадут принять. Его местные расследовать будут. И перспективы судебной никакой. На корзину сработаем.
Прав был мой начальник – дело просто замнут, и никакого толку не будет. Может, даже наглее после этого будет проворачивать дела Сафонов.
– Ничего, – кивнул я. – Придумаю, как ему хвост прищемить. Земля круглая, еще скатится вниз.
***
Зал ресторана “Октябрь” переливался отблесками незатейливой цветомузыки, плафонами которой был утыкан периметр под белым потолком.
Ого… Что-то новенькое. Раньше просто приглушенное освещение от винтажных светильников создавало антураж, а теперь помещение отдаленно напоминает диско-клуб. Вот что значит – Гоша выздоровел. Сразу взялся за модернизацию заведения. Молодец.
Я отмахнулся от учтивого официанта в лощеном наряде пингвина, мол, столик не заказывал и сам знаю, куда мне идти. И вообще, эти официанты могли бы уже давно морду мою запомнить раз и навсегда. И
