Принцесса в академии - Варя Медная

Озриэль раздражённо встряхнул Ореста:

– Слушай, ты уже вполне можешь идти сам.

– Пока не могу, – возразил тот и в доказательство тут же повис на нас всей тяжестью.

Мы были на середине зала, когда кто-то крепко схватил меня за локоть, и прокуренный женский голос проскрипел:

– Нет, вы только гляньте на неё: вцепилась, как коршун. А ну, отпусти их!

Передо мной стояла та самая пожилая дама в манто, которую я видела у барной стойки. Только трубки в зубах больше не было – она болталась, привязанная к поясу.

– Простите, вы, наверное, обознались, – пробормотала я и попыталась продолжить путь, но не тут-то было.

Старушка не отпускала. Вообще говоря, сейчас она меньше всего напоминала старушку – скорее уж коршуна, с которым сама меня сравнила. А уж железной хватке позавидовал бы сам Гарт. Худая и высокая, она грозно нависала надо мной, сверкая зелёными глазами, и снова ужасно кого-то напоминала…

– Не пытайтесь меня провести, юная барышня, – заявила она и ткнула когтистым пальцем мне в грудь. – Ты ведь и есть та ловкачка-цветочница, охотница за принцами!

Я похолодела.

Чёрная лисица на её воротнике подняла голову, укоризненно поцокала и улеглась обратно.

– В чём дело? – начал Озриэль. – Кто вы такая и… – тут он изменился в лице, растерянно заморгал и неуверенно спросил: – Ба, это ты?

И я тут же поняла, кого она мне напоминает: конечно, личина-то одна! Видимо, с небольшой поправкой на возраст и пол.

Орест тут же встрепенулся, точно так же посерел и пролепетал:

– Бабуля, отлично выглядите, а уж как вам идёт это манто…

Та вскинула костлявый палец, призывая к молчанию. Палец был из тех, перед какими останавливаются дикие кони, а пламя с извинениями тушит само себя.

– Помолчи, Орест. С вами, мальчики, я ещё поговорю позже. А сейчас я хочу потолковать с этой профурсеткой.

– Простите?!

Она ткнула в Ореста:

– Да отпустишь ты его или нет наконец, ишь как впилась!

– Да пожалуйста! – Я убрала плечо, и Орест рухнул на пол, но тут же вскочил, совершенно исцелившийся и при этом страшно испуганный.

Он тотчас попытался удрать, но мы с Озриэлем схватили его за куртку. Ифрит перестал дёргаться и покорно сник.

На лице дамы внезапно проступило встревоженное выражение, она потянулась к его ушибленному лбу:

– Что она с тобой сделала, мой мальчик.

Меня осенила догадка.

– Так это и есть твоя классная бабушка Остиопатра? – поинтересовалась я у Озриэля.

– Вы только гляньте! – возмутилась та. – Она уже всё наше семейное корневище изучила! Может, ты ей ещё и ключ от нашей сокровищницы дал?

Озриэль вклинился между нами и вскинул руки в примиряющем жесте.

– Погоди, ба, лучше скажи, что ты здесь делаешь? Зачем поднялась наверх? Тебе же нездоровится: даже на семейное собрание не пришла…

– Как зачем?! А что ещё мне оставалось делать, когда до меня дошли слухи, что некая безвестная искательница приключений…

– Вы точно обо мне?!

– …охотница за знатными холостяками и авантюристка, – продолжила та, словно её и не перебивали, – взялась за моих мальчиков. Одного ей оказалось мало! Нет уж, не для того я растила вас вот этими руками, – она потрясла узловатыми конечностями с набрякшими венами и осеклась, с интересом их рассматривая: – О, никак не привыкну, что здесь они так выглядят…

– Бабушка, – вклинился Озриэль, – Ливи не такая, она замечательная: умная, добрая, милая. Если бы ты её только получше узнала…

Пожилая ифритка стояла, скрестив руки на груди, и не перебивала, но взгляд говорил: «Всё даже хуже, чем я думала». Озриэль от удивления сам умолк. Тогда она повернулась ко мне и окинула уважительным взглядом:

– Да ты настоящая профессионалка, девочка!

Тут на верху лестницы показались все шестеро людей Марсия. Один прикрывал поцарапанный моей диадемой нос, второй тер ушибленный кольцом лоб и то и дело моргал с глуповатым видом, а Локки и Хук просто не отлеплялись друг от друга – так и шли, обнявшись за шею и соревнуясь в широте улыбок. Сзади, то и дело переглядываясь, плелись те двое, которых отправили последними. Один из них тащил арбалет.

При их появлении брови Марсия поползли вверх. Он встал из-за стола, обошёл перила и знаком велел помощникам поторапливаться. Те засуетились и поспешили вниз, чтобы его высочеству не пришлось ждать и лишней секунды. Я торопливо повернулась к пожилой даме:

– Послушайте, вы всё не так поняли. Давайте поговорим позже, в спокойной обстановке и…

– А где Риси? – встревоженно оборвала та.

Я опустила глаза и увидела, что держу в руках куртку. Вернее, мы с Озриэлем держим. Самого владельца в ней не было. Повертев головой, я убедилась, что его нет и поблизости. Значит, Орест слинял, предоставив нам самим разбираться с наследием арбалета, Марсием и разъярённой родственницей. Думаю, бабуля стояла даже повыше наследного принца в его личном списке тех, кого следует опасаться.

Тем временем вассалы уже окружили Марсия и размахивали руками, живописуя схватку наверху. Не удивлюсь, если в их пересказе проскочил огр-другой и пронеслась вереница крепких парней. Меня охватила паника.

– Озриэль… – беспомощно позвала я.

Марсий поднял голову и внезапно посмотрел прямо в нашу сторону.

И тут зал накрыла тишина.

Исчезли все звуки: музыканты на сцене с недоумением дергали струны, пытаясь извлечь из них хоть ноту, бокалы больше не звенели, наряды не шуршали, а разговоры стали на несколько тонов тише. Гости с удивлением откашливались, терли горло, но не могли вернуть голосам прежнюю звучность. Наконец они оставили эти попытки, растерянно и слегка испуганно переглядываясь. Тишина стала полной.

Поэтому негромкий хлопок сразу привлек всеобщее внимание к главному входу. Там сейчас расправлял ватные щупальца светло-жёлтый дым, искрящийся красными и синими всполохами.

В нём появились очертания фигур, постепенно уплотняясь. Через минуту дым рассеялся, явив нашему взору новоприбывших. Их было около дюжины. Возглавляла группу мадам Лилит. За ней толпились королевские стражники, люди в нарядах придворных и даже, судя по регалиям, несколько министров.

Ректор сделала шаг вперёд, одновременно подняв руки. Под сводами Шаказавра разнесся её ясный и особенно четкий в этой густой тишине голос:

– Всем встать.

Те, кто и так стоял, немедленно вытянулись по струнке, а те, кто сидел, вмиг оказались на ногах, словно невидимый кукловод дернул за ниточки. Я и сама почувствовала толчок в спину, напомнивший об осанке.

Мадам обвела нас спокойным взглядом, остановила его на Марсии и провозгласила:

– Король умер. Да здравствует король!

И те же самые невидимые руки резко надавили мне и остальным гостям на плечи, заставив преклонить колени и пригнуть голову перед новым правителем Затерянного королевства. Во всем зале остался стоять только Марсий.

До него дошло последним.

Когда это случилось, лицо дрогнуло, потемнело, он весь затрясся. В залу внезапно вернулись звуки. Давление на плечи и шею тоже прекратилось. Воздух вокруг нового правителя Затерянного королевства заколыхался и поплыл, расходясь волнами жара.

Те, кто находился рядом, с криком отшатнулись, столики разъехались, все прочие предметы отпрыгнули, оставив Марсия одного в круге.

Он медленно поднёс к глазам дрожащие и раскалённые по самые локти руки, на которых догорали остатки перчаток и рукавов, и потрясённо произнёс:

– Да здравствует король.

Эпилог

Всё последующее происходило очень быстро: члены делегации велели всем расходиться по домам и готовиться к предстоящей коронации. При других обстоятельствах участники вечеринки понесли бы серьёзное наказание, но в нынешней ситуации всем было обещано прощение.

Покончив с официальными заявлениями, королевские представители и мадам Лилит отбыли, забрав с собой Марсия. Ректор была единственной, кто его не сторонился. Все прочие выказывали почтительный страх. Марсий уже успел прийти в себя и во всех смыслах остыть после недавней вспышки. Его руки больше не распространяли волны жара, однако покрывший их по локти металл никуда не делся и, видимо, уже не денется. Лицо, когда он шёл к поджидающей его группе, оставалось совершенно непроницаемым. Сейчас он очень напоминал своего отца, если судить по портрету, висевшему в «Эксклюзив-нюхе».

Как только жёлтый дым унёс его и всю остальную компанию, общее оцепенение спало и гости поспешно потянулись к выходу. Про подручных Марсия забыли, и теперь они покидали Шаказавра в общей очереди. Вскоре снаружи начали раздаваться хлопки, шипение, стук, звон, вжиканье – в общем, звуки, указывающие на то, что каждый уезжает тем способом, каким приехал.

Когда зал пришел в движение, я обнаружила, что ифритка исчезла – похоже, это у них семейное.