Во имя государства (сборник) - Юлия Латынина

– А ну убирайся отсюда, сопля на веревочке! Ты что, мой цеховой инспектор, чтобы проверять лицензию! Ходят тут всякие недоучки, слушают подзаборную дрянь, пугают честных людей!

И с этими словами он подскочил к растерявшемуся лицеисту, схватил его за ворот и дал ему такого леща, что добродетельный член «Общества Тростниковых Стен» вылетел из двери головой вперед, а сапожком зацепился за порог и растянулся поперек порога.

– Вон отсюда, щенки, – заорал разъяренный трактирщик, с прутом в руках устремляясь на остальных защитников справедливости. Те с визгом катились к выходу. Они не привыкли к такому обращению.

– Нету у вас права меня пороть! – орал им вослед трактирщик, черствая душа, скупщик краденого и любитель стихов Андарза. – А если человек не желает, чтобы его пороли, это его личное дело! И никто, кроме суда, пороть его права не имеет!

Король в восторге затанцевал на стуле. А трактирщик продолжал:

– И не ваше щенячье дело, какие стихи я хвалю, а какие ругаю! Стихи – это не указы, чтобы их нельзя было обсуждать! И я так скажу, что если в стране не имеют права хвалить или ругать стихи, дрянь эта страна!

Что же касается Шаваша, то он уже не слышал последних слов трактирщика. Видя, что глаза короля обращены на разбушевавшегося простолюдина, Шаваш рассудил, что сейчас самое время обрести свободу: он оборвал поводок, сунул его за пазуху и сиганул в раскрытое окно, чрезвычайно удачно расположенное как раз за его спиной.

Шаваш спрыгнул на землю, – в ту же секунду чья-то твердая рука ухватила его за шкирку и с интересом потянула. Шаваш поднял глаза и понял, что со свободой он опоздал. Привлеченный визгом и криками, над ним улыбался судья Четвертого Округа господин Нан.

На нем было полуофициальное платье и зеленая шелковая куртка вместо кафтана. Шапки, приличествующей рангу, на нем тоже не было, и его темно-русые волосы были скручены в пучок и охвачены черепаховым полукружием. Ничто не выдавало в нем чиновника, если не считать ласковых глаз цвета гранита и железной скобы подбородка.

Молодой судья оглядел мальчишку. Тот был грязен и бос, с синяком под скулой, и Нану показалось, что от него пахнет всеми помойками, в которых тот ночевал несколько дней. Нан решил, что Шаваш сбежал от Андарза и, вероятно, при этом обокрал его.

Чиновник повел Шаваша за собой. Они пришли в харчевню с внутренней галереей, выложенной зелеными изразцами, и каменным белым богом посереди дворика. Бог был вредный и подземный, с восемью зрачками и крабьей клешней вместо правой руки.

– Ты чего сбежал от Андарза? – спросил Нан.

– Я сбежал не от Андарза, а от короля Аннара, – сказал Шаваш. – Андарз меня подарил, а я сбежал.

– Почему? – осведомился чиновник.

– Так, – сказал Шаваш.

Тут пришла хозяйка харчевни, и Нан спросил Шаваша, чего он хочет есть. Шаваш больше всего на свете любил пирожки с финиковой начинкой, из желтого масла и белой муки, восхищающие разум и наполняющие сладостью душу: и Нан велел хозяйке принести столько пирожков, сколько Шавашу будет угодно. Шаваш съел три пирожка и сказал:

– Король Аннар хочет завоевать Небесный Город. Он сказал, что если я поеду с ним, то через пять лет возвращусь в столицу во главе тысячи воинов и он сделает меня своим сыном и большим чиновником, так как я умею читать.

– И что же ты на это сказал? – спросил судья Нан.

– Я ничего на это не сказал сразу, – ответил Шаваш, – но назавтра я беседовал с королем, и я сказал ему, что Осуя богаче Небесного Города и что ее легче завоевать.

И Шаваш повторил весь свой разговор с королем.

– А еще ты ничего интересного не слышал? – спросил Нан, аккуратно проглатывая кусочек перепелячьего омлета.

Теперь, в трактире, было ясно, что он все-таки чиновник. Он вымыл руки перед трапезой и потребовал, чтобы даже хлеб ему положили на особую тарелочку, и еду он брал не руками, а резал ее на части маленьким ножичком и потом подхватывал кусок специальной двузубой штучкой. Такую штучку Шаваш не видел ни у Свиного Глазка, ни у варваров, – а видел он ее только в самых изысканных харчевнях да в доме Андарза. Она называлась вилка и была серебряная или костяная.

– Еще, – сказал Шаваш, – я узнал, что отряд Бар-Хадана отложился потому, что секретарь Иммани сказал Бар-Хадану, будто его вызывают в столицу для казни. Бар-Хадан испугался и ушел в горы, а Иммани забрал себе деньги, которые он вез Бар-Хадану. Это совершенно достоверная вещь, потому что я своими глазами видел, как Бар-Хадан бил Иммани, и тот пообещал все вернуть.

– У тебя заячьи уши и лисий нюх, – сказал Нан. – Это принесло бы много пользы, если бы ты остался при короле.

Шаваш замотал головой.

– Ладно, – сказал Нан, – тогда возвращайся к королю, и переночуй у него, чтобы твое отсутствие не было замечено. Вечером, в час Мангусты, я явлюсь к королю: смотри, попадись нам обоим на глаза.

Вечером следующего дня Нан явился к королю с подарками от Андарза. И вот, когда он выезжал со двора, чиновник увидел Шаваша, который сидел с поводком на шее и заплетал хвосты лошадям.

– А это кто, – вдруг изумился Нан, тыча в мальчишку.

– А, – сказал король, – это мне подарил господин Андарз.

Чиновник в ужасе всплеснул руками.

– Помилуйте, – сказал он, – как можно! Вы сватаетесь к государевой дочке! Господин Нарай только и ищет, чем вам навредить. Он непременно доложил государю: этот варвар не соблюдает приличий! Сватаясь к девушке, просит в подарок хорошеньких мальчиков, а ваш наставник потворствует разврату!

Лицо короля Аннара вытянулось:

– Клянусь той штукой, которой я делаю детей, – вскричал он, – я ничего такого… Пусть этот мальчишка убирается прочь!

Нан схватил Шаваша за поводок на шее и потащил к воротам лагеря.

Ворота между кварталами уже закрывались, и чиновник привел Шаваша к себе домой.

Судья Нан жил в небольшом домике на улице Семидесяти Облаков. Задняя стена домика примыкала к управам, но это был не казенный домик, а частный. Нан провел Шаваша в комнату для гостей. В комнате стояла кровать, отгороженная шелковой ширмой. На ширме была нарисована во всю длину ветка цветущего абрикоса. На стене висело несколько плетеных циновок, а под потолком качались сухие цветочные шары. Около кровати стояла бронзовая курильница в форме уточки и деревянный столик. Это была лучшая комната во всем доме.

Нан уложил мальчика в постель и сказал, чтобы тот спал и ничего не боялся.

Шаваш заплакал.

– Ну, что такое? – спросил судья Нан.

– Страну жалко, – вдруг сказал Шаваш.

– Это хорошо, – сказал Нан, – Андарзу страну не жалко, государю не жалко, – спасибо, нашелся уличный мальчишка, пожалел.