Пятая воздушная - С Давтян

25 октября Москва салютовала войскам 2-го Украинского фронта, овладевшим важными опорными пунктами обороны противника и крупными железнодорожными узлами в северной Трансильвании, городами Сату-Маре, Карей, занявшим более ста других населенных пунктов. В боях за эти города вместе с наземными войсками отличились летчики 2-го и 5-го штурмовых авиакорпусов, 3-го истребительного корпуса, 4-й гвардейской, 264-й штурмовых авиадивизий, 331-й истребительной авиадивизии, 511-го отдельного разведывательного авиаполка.

На сольнокском направлении войска 53-й армии при поддержке авиации успешно ликвидировали последствия контрудара и очистили от противника восточный берег Тисы, а к исходу 28 октября овладели тремя плацдармами на противоположном берегу. Войска 46-й армии, действовавшие на левом крыле фронта, заняли города Байя и Сомбор и к исходу 28 октября захватили в междуречье Тисы и Дуная крупный плацдарм, имевший от 20 до 100 км в глубину и до 120 км по фронту. Этот плацдарм имел большое значение для последующих наступательных действий на будапештском направлении.

26 октября 1944 года за действиями штурмовиков 5-го авиакорпуса в районе Уйфехерто наблюдал представитель Ставки Верховного Главнокомандования маршал авиации Г. Л. Ворожейкин. Он обратил внимание на самолет с хвостовым номером "8", который пад целью пробыл 45 минут. Летчик "восьмерки" тактически грамотно атаковал артиллерийские позиции противника и уничтожил все вражеские орудия. Кавалерийские части получили возможность беспрепятственно двигаться по дороге на Ньиредьхазу.

Маршал авиации Г. А. Ворожейкин решил встретиться с летчиком "восьмерки". Об этом ярко рассказывает офицер для особых поручений представителя Ставки капитан П. Ф. Пляченко, присутствовавший при беседе:

"Вскоре в комнату вошел среднего роста крепыш с загорелым волевым лицом, со шрамом на правой щеке. Одет он был в черный кожаный реглан.

- Товарищ маршал авиации! Гвардии красноармеец Николаев по вашему приказанию прибыл, - четко доложил летчик.

- Здравствуйте, товарищ Николаев! - поздоровался маршал и сказал: - Я не совсем понял ваше воинское звание.

- Красноармеец, - ответил Николаев.

- У лас в таком звании не летают.

- Он был майором, - ответил генерал Каманин.- Но его судттли и разжаловали.

- За что вас судили? - спросил Ворожейкин. (...)- Дело было так,-начал рассказывать летчик. - Осенью прошлого года при форсировании Днепра наша эскадрилья попала в очень тяжелое положение: сначала нас накрыл мощный зенитный огонь, затем атаковали истребители. Мы потеряли хороших боевых товарищей, с которыми начинали войну, и сильно переживали эту потерю. А вечером за ужином с горя я выпил лишнего. В это время, как на грех, в столовую вошел заместитель командира полка и устроил мне публичный разгон, называя меня растяпой, трусом, чужеспинником, зря носящим ордена, и тому подобное. Я не стерпел, потерял над собой контроль. Не помню, как допустил то, о чем после и сам сожалел. Так со мной случилась беда. Меня судили, сняли с эскадрильи, разжаловали и лишили всех правительственных наград.

- А много их у вас было? - спросил маршал.

- Много, - ответил за летчика генерал Каманин и начал перечислять: Ордена Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны первой степени и медаль "За отвагу".

- И много вы летали в этом году? - вновь спросил Григорий Алексеевич.

- Все время летал. Мне дали возможность искупить вину в своей части, на глазах у товарищей.

- Хорошо, товарищ Николаев, - сказал Ворожейкин, - пойдите докурите и успокойтесь, а мы тем временем поговорим с вашими начальниками.

Летчик вышел. Григорий Алексеевич встал из-за стола, прошелся по комнате.

- Как считаете, Николай Петрович, этот летчик уже искупил свою вину? Или вы его до самого конца войны решили оставлять в красноармейцах? - спросил Ворожейкин, обращаясь к Каманину

- Товарищ маршал! Николаев давным-давно искупил свою вину. Уже будучи красноармейцем, он награжден двумя орденами Красной Звезды, поскольку произвел очень много боевых вылетов, ходил на самые ответственные задания.

- Так в чем же дело? -В голосе Ворожейкина послышалось недовольство. Почему не ставите вопрос о реабилитации? Почему но восстанавливаете его в звании и должности? Он этого вполне заслуживает. Я сам видел, как он воюет. Это настоящий боевой летчик, многие у него поучиться могут. Пользуясь предоставленными мне правительством и Верховным Главнокомандующим правами, присваиваю летчику Николаеву воинское звание "майор" и назначаю его командиром первой эскадрильи штурмового авиационного полка, в котором он служит. Одновременно награждаю его орденом Красного Знамени и вхожу в ходатайство перед Президиумом Верховного Совета СССР о возвращении майору Николаеву всех боевых наград, которыми он был ранее награжден. - И капитану Павленко: - Мои служебные бланки с вами?

- Так точно, - ответил Петр и положил чистый бланк на стол перед маршалом.

Ворожейкин стал писать ходатайство в Москву. Закончив, приказал вызвать Николаева, офицеров штаба корпуса в кабинет Каманина. Когда генералы и офицеры вошли, маршал авиации подозвал к себе Николаева и спокойно, твердо сказал:

- Товарищ майор! С этой минуты вы назначаетесь командиром первой эскадрильи вашего полка. Бейте без пощады гитлеровских захватчиков!

- Товарищ маршал! Ваше доверие оправдаю! А когда представитель Ставки от имени Президиума Верховного Совета СССР вручил Николаеву орден Красного Знамени и по-отцовски обнял его, пожал ему руку, летчик дрогнувшим голосом произнес:

- Служу Советскому Союзу!"{6}

Дебреценская операция длилась более двадцати дней. Ее важнейшим итогом явилось освобождение северной части Трансильвании и значительной части территории Венгрии. Выход войск 2-го Украинского фропта в район Ньиредьхазы вынудил немецко-фашистское командование начать отвод войск, действовавших перед левым крылом 4-го Украинского фронта. Начав преследование отходившего противника, советские войска быстро продвигались вперед и в конце октября освободили города Мукачево и Ужгород. Высокие темпы наступления потребовали непрерывной воздушной разведки. Только с ее помощью можно было своевременно установить начало отхода войск противника, вскрыть подход вражеских резервов к полю боя в полосах наступления 53, 46, 27 и 7-й гвардейской армий, следить за переправами на Тисе, определить места сосредоточения танков, пехоты и артиллерии противника в районах Дебрецена, Сольнока, Мезетура, Кеч-кемета, Надкереша, Цегледа, обнаружить его аэродромы на будапештском направлении.

В октябре авиационные части армии произвели на воздушную разведку 953 боевых вылета, в том числе летчики 3-го гвардейского истребительного авиакорпуса - 420, а 2-го штурмового авиакорпуса - 227 самолето-вылетов. Опытными воздушными разведчиками зарекомендовали себя летчики-истребители 6-й гвардейской истребительной авиадивизии Герои Советского Союза гвардии майоры Ф. Я. Морозов, А. М. Решетов и гвардии старший лейтенант И. К. Нестеров, 13-й гвардейской истребительной авиадивизии гвардии старшие лейтенанты А. М. Мерзленко и П. П. Горельцев, 14-й гвардейской истребительной авиадивизии гвардии старшие лейтенанты Н. С. Мальцев и П. Р. Щетинин. По их разведданным немедленно высылались группы штурмовиков и бомбардировщиков для уничтожения обнаруженных целей. Среди летчиков-штурмовиков 2-го авиакорпуса выделялись капитан А. Д. Долгих, старший лейтенант А. И. Пролыгин, лейтенант II. М. Потапов. Части авиакорпуса свою работу в основном проводили по сведениям, добытым этими, и другими разведчиками.