Славянское царство (историография) - Мавро Орбини

ANNO DOMINI M. CCC. XIX. MENSE IVNII, INDITIONE VI. VROSCIUS REX RASSIAE, ET DIOCLEAE, ALBANIAE, BULGARIAE, AC TOTIUS MARITIME, DE CULFO ADRIAE A' MARI, VSQVE AD FLVMEN DANVBIIMAGNI, PRESENS OPVS ALTARIS YCONAM MAGNAM ARGENTEAM, LAMPADES, ET CANDELABRA MAGNA DE ARGENTO FIERI FECIT AD HONOREM DEI ET BEATISSIMINICOLAI, EIUS HEREDE ASTANTE DECATERA FILIO DESIFLAVE, FIDELI, ET EXPERTO A PREDICTO REGE DEPVTATO. ET NOS RVGERIVS DE INVILIA PROTHOMAGISTER, ET ROBERTVS DE BARVLLO MAGISTER IN OMNIBUS PREFATIS, OPVS DE PRAEDICTO MENSE IVNIO INCIPIMVS, ET PER TOTVM MENSEM MARTIVM ANNI SEQVENTIS CHRISTO FAVENTE, FIDELITER COMPLEVIMUS.

(Лета господня 1319 июня месяца VI–го индиктиона Урош, король Рашки, а также Дукли, Албании, Болгарии и всего Приморья от Адриатического залива и моря до великой реки Дунай, повелел изготовить алтарь, большую серебряную икону, кадила и большие паникадила из серебра во славу Бога и преблаженного Николая через своего наследника сына Десислава, верного и опытного, посланного из Котора вышеупомянутым королем, и мы, старший мастер Ругерий [сын] Инвилия и мастер Роберт [сын] Барулла, всю вышеперечисленную работу в упомянутом июне месяце начали и в марте месяце следующего года с христовой помощью точно и полностью завершили.)

После этого он послал просить в жены Евдокию, вдовствующую сестру императора Андроника Младшего, обещая заключить мир на вечные времена с ромеями (Romani), поскольку (как пишет Никифор Григора (VI)) был мужем могущественным и непрестанно терзал Ромейскую империю, грабя и захватывая ее земли и города.

Это предложение смутило и напугало императора: он весьма дорожил его дружбой, однако его сестра и слышать не хотела о тех, у кого на уме была одна война. Было и другое обстоятельство, которое его беспокоило: брак, который хотел заключить [Урош], был уже четвертым по счету. Первой его женой была дочь влашского государя, которую он после долгих лет супружеской жизни отослал домой к ее отцу. Затем он женился на другой, которая прежде была женой его брата, заставив ее снять монашеское платье, которое она носила. Прожив с ней немало лет, он из‑за [постоянных] упреков епископов и других иерархов ее оставил и женился на сестре болгарского короля Святослава (Sfendoslauo). Насытившись теперь и ее любовью, он стал подыскивать себе новую жену более благородного происхождения. И чем решительнее Евдокия его отвергала, тем упорнее он настаивал, зачастую переходя к угрозам. Поэтому император был вынужден предложить ему свою дочь Симониду, которой в ту пору было пять лет. Он обещал отдать ему дочь, дабы до достижения ею совершеннолетия она жила при нем, а потом сделалась его женой. Это предложение понравилось Стефану Урошу, и весной император с дочерью прибыл в Салоники. Прибыл туда и король Рашки, приведя для заключения мира с императором множество сыновей первых магнатов Рашки и сестру Святослава, которую, вскоре после ее увода в Константинополь, взял в жены Михаил Кутрул (Michel Cotrule). Упомянутый Михаил прежде был женат на сестре императора. Император, заключив мир с Рашани- ном, отдал ему свою дочь Симониду. Патриарх Иоанн, именовавшийся прежде Козьмой, упрекнул его за это. Император же ответил ему, что царские браки устраиваются и заключаются согласно требованиям времени. Об этом упоминает Георгий Пахимер в X книге. Упомянутая Симо- нида была прелестной девочкой и после [упомянутого события] стала именоваться Симонидой Ириной. Когда у ее отца Андроника умерло несколько детей, он по совету одной женщины велел изготовить двенадцать восковых свечей в человеческий рост с ликом двенадцати апостолов. Как пишет Пахимер, когда приблизилось время родов у его жены, он стал по очереди зажигать эти свечи. Когда горела свеча с именем Симон, родилась упомянутая дочь. По этой причине ей было дано имя Симонида. После того, как с ее помощью был заключен мир между греками и королем Уро- шем, она стала именоваться Симонидой Ириной. Мать ее была маркизой и племянницей испанского короля. Как пишет Григора (VII), она несколько раз одаряла своего зятя Уроша такими суммами денег, на которые можно было бы постоянно содержать флот из ста боевых галер. Она так безумно любила свою дочь, что хотела украсить ее всеми знаками, которыми [издревле] украшались [римские] императрицы. [Чтобы исполнить свое желание, она поступила так] (это только и было ей возможно): она возложила на голову своего зятя шапку, богато расшитую жемчугом и драгоценными камнями, которую по обычаю носили римские императоры. Начав с этого, она стала делать это каждый год, не пропустив ни разу, посылая при этом немалые сокровища и отдельно для своей дочери, поскольку надеялась увидеть ее детей и заранее заботилась о том, чтобы доставить им богатство и величие. Однако, поскольку делала она это [по собственному усмотрению], не испросив совета у Бога, все ее надежды оказались тщетны: король Урош, разделив брачное ложе с Симонидой, когда ему было за сорок, а ей не исполнилось и восьми, повредил ей матку и навсегда лишил возможности иметь детей. Поэтому мать ее, глубоко этим опечаленная, видя крушение своих надежд, попыталась пойти по другому пути. Осыпав своего зятя Уроша множеством подарков, она стала упрашивать его, коль скоро он не может иметь детей от Симониды, объявить наследником и преемником королевства Рашки одного из ее сыновей, братьев Симониды, Димитрия и Феодора. Упомянутых сыновей она с немалыми сокровищами одного за другим отправила в Сербию. Однако и эта ее затея не осуществилась, поскольку упомянутые братья, пробыв некоторое время в Сербии у своего зятя, удрученные суровостью тамошнего быта, вернулись домой, ничего не добившись от Уроша. Тот же выдал свою дочь Неду, то есть Доминику, за Михаила, принявшего титул болгарского царя. Михаил, прижив с ней нескольких детей, отверг ее и женился на Феодоре Палеолог, сестре императора Андроника Младшего. Видя, что король Урош уже стар, он решил захватить его королевство и стал собирать для этого войско. Стефан Урош, узнав об этом, также стал готовиться к войне. С этой целью через рагузинцев он привез из Италии тысячу триста немцев, которые до этого служили в войнах многим итальянским государям и которых Никифор Григора называет франками (Francesi). Помимо них, к нему на подмогу прибыло множество других опытных воинов. С этими силами король Стефан Урош приготовился дать отпор Болгарину. Когда тот с мощным войском подступил к границам Рашки и стал лагерем в местечке под названием Трново (Tarnouo), король Урош послал против него своего сына Стефана, получившего позднее прозвище Душан, или Вуксан (Vuchsan), юношу лет двадцати. Тот, приведя с собой большое войско, и в том числе вышеупомянутых немцев в числе тысяча триста, среди которых было три сотни конницы, вступил с Болгарином в битву. Сил у Болгарина было намного больше, чем у рашан. Тем не менее, когда войска стали готовиться к битве, немецкие солдаты, построив все войско по правилам военного искусства, обратились к Стефану Душану и другим магнатам Рашки с такими словами: «Мы, приверженцы римского, или латинского, вероисповедания и обряда, первыми вступим в бой, вы же — стойте, держа строй. Если увидите, что мы наступаем, и неприятельское войско пришло в замешательство, идите за нами и смело вступайте в бой, проявляя всю вашу доблесть. Если же (не приведи Господь) вы увидите, что мы разбиты, остерегайтесь вступать в бой с неприятелем, и пусть каждый спасается, как может». Тотчас после этого они, сомкнув ряды, с дикой яростью врубились в неприятельское войско, разя копьями и мечами всех на своем пути, а затем отступили на исходную позицию. Этот [маневр] они отважно проделали во второй и в третий раз, нанося противнику великие потери. Видя это, сын короля Стефана Уро- ша также двинулся со своими сербами на болгар и, яростно атаковав их, разбил и обратил в бегство, перебив всех, кто стоял у них на пути. В этой битве болгарский царь Михаил был ранен и сброшен с коня. Не будучи тогда узнан, он был позднее обнаружен одним славянским всадником среди раненых, которые, не имея возможности передвигаться, укрылись в роще и лежали на земле. Когда его привели к королю Стефану, находившемуся со свитой неподалеку, тот сказал ему, что справедливый Божий суд привел его к такому концу, ибо он, неслыханно возгордившись, возжелал без всякого повода захватить королевство, на которое не имел никаких прав. На что Болгарин, глядя ему в глаза и воздев перст к небу, ответил только: «Да исполнится Божья воля!», после чего скончался. Этому болгарскому царю было предсказано, что он умрет на «новой земле» (terra nuoua). Он же, полагая, что это должно случиться в Тырново (Ternouo), его городе в Болгарии, где был престол у тамошних царей, отправился в поход с легким сердцем, почти уверенный, что в этом походе не погибнет. Однако предсказание все‑таки сбылось, поскольку место, где он укрылся после сражения, называлось Новая Земля (Terra noua). Король Стефан позволил болгарам увезти его останки в Болгарию, и они предали их земле там, где по обычаю хоронили своих царей. Упомянутый Михаил оставил после себя сына по имени Шишман (Sisman), который владел Болгарией вместе со своей матерью, пока не был изгнан болгарским царем Александром, о чем будет рассказано в своем месте. Рашане же немало обрадовались этой победе, поскольку весьма опасались оказаться под властью болгар. Итак, после упомянутых событий король Стефан, сознавая свою старость и испытывая великую любовь к своему сыну, как за вышеупомянутую победу, так и за то, что тот всегда и во всем был ему покорен и безмерно чтил, решил передать ему власть над обеими Зетами со всеми бывшими в них городами и крепостями. Стефан, отправившись управлять упомянутыми областями, взял с собой множество молодежи из Рашки и несколько советников, мужей злокозненных. Упомянутые советники стали денно и нощно убеждать его отнять власть у отца, который по причине преклонного возраста был уже неспособен к управлению, и тем самым обезопасить себя от своего брата Синиши (Siniscia), прижитого его отцом от второй жены. Хотя это и казалось жестоким его сыну, по природе весьма доброжелательному и мягкому, он тем не менее внял их убеждениям и решил осуществить то, что ему советовали. Собрав втайне отборное войско из самых отважных воинов, которые были в обеих Зетах, и взяв в советники Каравиду Фратнуту (Carauida Fratnuta) и Джураджа Илича (Giurasc Illijch), он ускоренным маршем двинулся в Рашку, где находился его отец. Тот, хотя и слышал [недоброе] о своем сыне, не желал этому верить. Посему сын, застав его за охотой близ крепости Петрич (Peterzo), без труда схватил его и заключил в темницу в крепости Звечан. Это весьма поразило его отца, ничего подобного не опасавшегося. Итак, когда король оказался указанным образом в темнице, вышеупомянутые советники стали убеждать его сына лишить его жизни. Делали они это из опасения попасть в беду, если король каким‑либо образом освободится. Сын, вняв их превратным увещеваниям, послал несколько человек, привычных к подобного рода ремеслу, и они среди ночи удушили его в упомянутой крепости. Произошло это в тысяча триста тридцать первом году. Некоторые говорят, что, когда упомянутые слуги пришли лишить его жизни, он проклял сына и его потомство. И, хотя это проклятие миновало его самого, тем не менее оно пало на его внука Уроша, который, как мы вскоре расскажем, потерял власть. Его останки были погребены в косовском (Scosna) монастыре Святого Спаса в Дечанах, возведенном по его повелению. Он правил двадцать лет и оставил после себя двух вышеупомянутых сыновей, Стефана Душана и Синишу, и несколько дочерей.