Бунт османской Золушки - Наталья Вячеславовна Андреева

– Мертва, повелитель.

Начальник дворцовой стражи, призванный в покои падишаха, стоял в ожидании приказа и сам трясся от страха. Исмаил тоже почувствовал, как леденеет сердце. Валиде смотрела на него с ненавистью, буравя зрачками своих сузившихся от гнева пронзительных глаз, похожих на льдинки. О! Она-то знала наверняка, кто та женщина, имя которой так жаждет узнать ее сын-падишах! Но женщина эта была и ее любимой дочерью.

Ибрагим был сейчас в таком состоянии, что не пожалел бы и родную мать. Ему и так-то повсюду мерещились заговоры, безумный падишах казнил даже визирей по одному только навету. А тут записка с мольбой о свидании! Это уже были не беспочвенные подозрения, а самая настоящая измена!

Все видели, как у султана побелели от бешенства глаза, а левая щека беспрестанно дергается из-за нервного тика. Руки сжаты в кулаки, зубы стиснуты. Ибрагим сам готов был немедленно взяться за раскаленное железо и клеймить всех преступниц, которые осмелились даже подумать об измене ему! Восемнадцатому османскому султану!

Всех истребить!!! Искоренить измену!!!

И валиде сдалась. Ради дочери она не стала препятствовать сыну. Пусть ищет предательницу. Трудно найти черную кошку в темной комнате, когда ее там нет. Да и доказательств у Кёсем-султан не было. Фатьма все будет отрицать, записка написана не ее рукой. Она – истинная дочь своей матери и, даже потеряв от страсти голову, не потеряла осторожность. Она продиктовала слова любви своей верной рабыне. Разие, единственная, кто мог бы сказать под пыткой всю правду, мертва. Исмаил довольно ловко нашел оправдание. Тут ничего не поделаешь.

– По крайней мере, мой сын, пусть тогда пытают всех. Весь гарем. И наложниц, и слуг, – надменно сказала валиде. – Только так мы установим истину.

Она еще надеялась, что кто-то помимо Разие был в курсе любовных дел Фатьмы-султан. Надо всех подвергнуть жестокому допросу, а если понадобится, то и пыткам. И если доказательства все-таки будут, причем неопровержимые, а падишах к тому времени придет в себя, то Исмаил свое получит.

Кёсем-султан отступила, но не сдалась. Она слишком хорошо знала своего младшего сына, чтобы понять: надо молчать. Сейчас – только молчать. Иначе и самой можно оказаться в опале, в ссылке. Ибрагим себя не контролирует. Он серьезно болен. А это – очередной приступ, причем сильнейший. Взрыв бешенства, отчего у Ибрагима помутилось в глазах, он ничего не видит и не слышит, только себя.

– Надеюсь, рожавшая сегодня ночью султанша вне подозрений, – вкрадчиво сказал Исмаил. – Глупо думать, что любовную записку несли женщине, которая кричала так, что дрожали дворцовые стены.

– Как смеешь дерзить! – вспыхнула Кёсем-султан. – Это не тебе решать!

– Исмаил верно говорит, мама, – султан наконец вспомнил, что сегодня ночью ему вновь подарили сына. – Под подозрением все, кроме Шекер Пара. Она не выходит из своих покоев вот уже несколько месяцев. И она сегодня ночью рожала. Кто ж станет назначать любовное свидание рожающей женщине? В Шекер Пара я ни капли не сомневаюсь. А вот в остальных… – он грозно нахмурился.

«А не шанс ли это… – вспыхнул от радости Исмаил. – Раз под подозрением все, кроме моей сестры, то мы с ней можем избавиться от всех соперниц разом. Хорошо бы еще скомпрометировать и других хасеки. Турхан, Салиху. Это была бы полная победа».

Проницательная валиде все прочитала по его лицу. И поняла, что угодила в ловушку, которую сама же и расставила. Под подозрение попали все, кроме наглой выскочки. Зеленоглазой дьяволицы. И теперь надо бороться за Мехмеда и Сулеймана, как бы валиде ни относилась к своим снохам. Заподозрив их в измене, Ибрагим поставит под сомнение и законность наследников династии. Обычай на сей счет жесток. Заподозренную в измене жену казнят вместе со всем ее потомством.

– Расследование должно быть тщательным, сынок, – как можно мягче сказала Кёсем-султан. – Я согласна с хранителем покоев: это кто-то из новых девушек, которые слишком уж быстро стали наложницами. Они не прошли нашей школы и не поняли своих обязанностей. С помощью Аллаха мы во всем разберемся.

Она поймала насмешливый взгляд Исмаила: да мы теперь, оказывается, союзники. Кёсем-султан готова была его испепелить своим взглядом, но вынуждена была терпеть дерзости мальчишки. Ох, и ловок же шельмец! Как все вывернул! А ведь был почти мертв!

– Я не хочу, чтобы народ опять надо мной смеялся, мама! – топнул ногой Ибрагим. – Казнь будет жестокой. Пусть меня боятся так же, как и моего старшего брата! Пусть весь мир содрогнется, когда узнает, как восемнадцатый султан великой Османской империи карает за предательство!

На вершине власти

Мир и в самом деле содрогнулся.

На рассвете прекрасного летнего дня, когда солнце едва поднялось над водой, касаясь ее краешком золотого диска, капитан французского торгового судна, шедшего на Мальту, внезапно увидел по левому борту тонущую женщину. Она из последних сил била по воде руками, не в силах кричать от страха. Капитан успел заметить, что женщина еще очень молода и обладает пышными формами. Именно ее жир и позволял ей держаться на воде, хотя плавать она почти не умела.

– Человек за бортом! – отчаянно закричал один из матросов.

– О Боже! Это женщина! – вторил ему другой.

И прыгнул в воду. Каково же было удивление капитана, когда утопленница начала отталкивать своего спасителя и отчаянно кричать по-испански:

– Нет, не надо, нет! Вас всех убьют! Отпустите меня! Нет!

Но сил у нее почти не осталось, она захлебнулась водой и пошла на дно. Наемный матрос, который заметил ее первым, тоже испанец, услышав родную речь, кинулся на помощь товарищу и тут же нырнул за женщиной. Не было его долго, так что все забеспокоились, но, к счастью, первый матрос все же сумел ухватить несчастную за волосы и поднять ее голову над водой. Но женщина была слишком грузной, да еще сопротивлялась. Дальше произошло нечто невероятное. Испанец, о котором уже начали волноваться, будто пробка из бутылки, выпрыгнул чуть ли не по пояс из воды, отчаянно крича:

– А-а-а!!!

И торопливо погреб к судну, забыв о том, зачем нырял. Встревоженный капитан сделал знак еще двоим: живо в воду! Женщину все-таки удержали на плаву. И подняли на борт, обвязав веревкой ее необъятную талию.

– Там, там, там… – испанец не мог говорить, его трясло от страха.

– Акула, что ли? – переглянулись матросы. – Так здесь их нет. Парень, что тебя так напугало?

Пришлось влить ему в глотку бренди. Женщина была без сознания, и капитан с умилением увидел, что это почти еще девочка. Совсем юная. Просто очень