Григорий Распутин-Новый - Алексей Варламов

В начале 1909 года совместные встречи Распутина, Феофана и Царской Семьи продолжались.

«4 февраля… В 6 часов к нам приехали архимандрит Феофан и Григорий. Он видел тоже детей…» — записывал в дневнике Государь.

Но уже в марте-апреле Распутин приезжал без Феофана.

«29 марта… После чая, наверху в детской посидели с Григорием, который неожиданно приехал».

«26 апреля… От 6 до 7.30 видели Григория вместе с Ольгой».

По всей вероятности, переломным для Феофана стало лето 1909 года[22]. Именно тогда царскому духовнику было предложено отправиться в Покровское с «инспекцией».

«23 июня 1909 года… После чая к нам приехали Феофан, Григорий и Макарий», — отметил в дневнике император. Вскоре после этого приема двое монахов и крестьянин и отправились в Сибирь, и надо признать одно из двух: либо миссия Феофана обнаружила в жизни Распутина неприглядные стороны уже в 1909 году, либо поездок было несколько.

Последнее утверждение иногда встречается (например, в статье С. В. Фомина «Старец Макарий Актайский и Григорий Распутин»), хотя документально оно не подкреплено.

Свидетельства о том, что из этого путешествия вышло, разнятся. В современной нам газете «Верхотурская старина» в статье «Распутин в Верхотурье» иеромонах Пантелеймон пишет: «Государыня, встревоженная умножением слухов о "пороках" Распутина, командировала своего духовника Владыку Феофана на Урал — в село Покровское и Верхотурье, чтобы на месте доподлинно установить истину. И нужно сказать, что расследование епископа Феофана ничего дурного в биографии Григория Распутина не выявило…» То же самое утверждали в книге, посвященной епископу Феофану, ее авторы Ричард Бэттс и В. Марченко: «Владыка Феофан по просьбе Императрицы съездил в Сибирь, чтобы самому узнать о прошлом Григория Распутина. Результаты его поездки не выявили ничего порочного».

«Видел я в с. Покровском место, где стояла старая изба Распутина. Проходя мимо нее, Григорий проговорил: "Вот здесь я, когда гуляю, то набираюсь духу: бывают мне здесь видения. Здесь мы в прошлое лето с епископом Феофаном простаивали целые ночи и молились Богу"», — приводил в своем памфлете слова Распутина Илиодор-Труфанов, и он же ссылался на слова, якобы сказанные священником Покровской церкви Петром Остроумовым: «Вот Феофан епископ тоже сюда приезжал. Зачем? Увеличивать авторитет развратника?»

Однако эти версии расходятся с теми фактами и материалами, которые приводит Э. Радзинский. Повторим еще раз: как ни относись к его работе, документы есть документы. И поскольку другого источника, где были бы опубликованы показания Феофана, нет, сошлемся на его книгу:

«В то время Феофан был болен. Но просьба царицы — закон. "Я пересилил себя и во второй половине июня 1909 года отправился в путь вместе с Распутиным и монахом Верхотурского монастыря Макарием, которого Распутин называл и признавал своим 'старцем', — показал Феофан в "Том Деле"».

Так началось это путешествие, которое будет иметь для Феофана самые драматические последствия. Сначала они отправились в любимый монастырь Распутина — Верхотурский. Уже в дороге мужик изумил епископа. «Распутин стал вести себя не стесняясь… Я раньше думал, что он стал носить дорогие рубашки ради царского двора, но в такой же рубашке он ехал в вагоне, заливая ее едой, и снова надевал такую же дорогую рубашку…» Скорее всего, Григорий попросту решил продемонстрировать Феофану милости Алике — царицыны рубашки. Но, видимо, кто-то очень настроил епископа против Распутина, и теперь он все воспринимал подозрительно.

Дальше — больше. Аскет Феофан был изумлен, когда, «подъезжая к Верхотурскому монастырю, мы по обычаю паломников постились, чтобы натощак приложиться к святыням. Распутин же заказывал себе пищу и щелкал орехи». Мужик, осознавший свою силу, позволил себе не притворяться. Его Бог — радостный, он разрешает отвергать унылые каноны церковных установлений.

Все оскорбляло Феофана. «Распутин уверял нас, что он почитает Симеона Верхотурского. Однако когда началась служба в монастыре, он ушел куда-то в город». Покоробил епископа и двухэтажный дом Распутина — как он отличался от жилища самого Феофана, превращенного им в монашескую келью. Нет, не таким должно быть жилище того, кого столь недавно он почитал…»

Даже если считать, что эти показания по тем или иным причинам недостоверны либо изложены неточно, существует еще одно свидетельство о путешествии в Покровское, которое содержится в биографии Феофана, написанной схимонахом Епифанием:

«Владыка Феофан, как было сказано прежде, ездил в Сибирь, на родину старца Григория. Об этом факте мы знаем не со слов Владыки Феофана, а из воспоминаний личного секретаря Наместника Кавказа, графа Воронцова-Дашкова, Семена Семеновича Марчевского, закончившего жизнь в монастыре.

Марчевский находился на богомолье в Саровской обители. В те самые дни в обитель пришла телеграмма из Сибири, что духовник Царской Семьи, Епископ Феофан, проездом сделает остановку, чтобы помолиться в Саровской обители. Далее следовала просьба выслать к приходу поезда на железнодорожную станцию лошадей. Получив такую телеграмму, начальство обители, предполагая, что духовник Царской Семьи, по всей вероятности, лицо более светское, чем духовное, попросили Марчевского встретить на станции "придворного" Владыку. Семен Семенович встретил его. И в дороге, как человек светский, попытался занять "столичного Епископа" светским разговором. Но Епископ в ответ хранил молчание. Семен Семенович не мог понять, почему Епископ не поддерживает "светского разговора". Видимо, ему не приходилось встречаться с такими архиереями, как Владыка Феофан, и он ему не понравился: весь путь со станции до обители он молчал. Владыка был погружен в непрестанную молитву, а светский человек этого просто не мог понять.

По приезде в обитель Епископ Феофан попросил игумена предоставить ему возможность помолиться наедине в келий Преподобного Серафима, в той самой келий, в какой он отошел ко Господу. Такую возможность с готовностью ему предоставили. Когда Владыка молился в келий, в ней, кроме него, никого не было, и внешнее наблюдение было встревожено тем обстоятельством, что эта молитва продолжалась слишком долго. Монахи опасались, что в келий с Епископом что-то случилось. Но они не решались войти. Тогда они обратились за помощью к Семену Семеновичу, он же, войдя в келию Преподобного, обнаружил Епископа Феофана в глубоком обмороке.

И в этом случае светский человек не сумел истолковать происшествие с Епископом духовно, это обстоятельство показалось живому свидетелю "каким-то таинственным и непонятным". А сам Владыка Феофан не нашел возможным говорить о том, что случилось с ним в келий Преподобного Серафима. Но почему это происшествие с духовником Царской Семьи Преосвященным Феофаном кому-то показалось странным, загадочным и трудно объяснимым?! Оно с духовной точки зрения более чем понятно. Ведь несомненно, что Святитель Феофан обращался с горячей молитвой ко Господу, к Пресвятой Богородице, к Преподобному Серафиму о их помощи в предстоящем разговоре с Государем и Государыней… И, очевидно, Святитель получил извещение, что его усилия не будут иметь успеха, потому что Государыня не поймет его. Но в то же время разговор этот должен состояться как "свидетельство". А возможно, это было и откровение от Господа… От сильных переживаний, предвещавших ему близость страшных времен и событий в несчастной России, в духе тех, от которых неутешно рыдал Преподобный Серафим, потерял сознание и Преосвященный Феофан».