Тень Альбиона - Андрэ Нортон

Но Рипон без труда отыщет ее там. Рипону довольно будет лично явиться к дверям Сары и потребовать вернуть свою племянницу, и Саре — или ее слугам — не останется ничего другого, кроме как выполнить его требование. Как Сара ни старалась, она никак не могла придумать, куда же нужно спрятаться Мириэль, чтобы укрыться от своего опекуна.

— Нет! — сказала Мириэль, в первый раз с момента появления повысив голос. — Я уеду к маминым родственникам, в Испанию. Он не посмеет преследовать меня там, а они примут меня…

— Испания?! Мириэль, вы что, совсем с ума сошли? — задохнулась Сара. Всего лишь полгода назад Англия объявила войну Испании. Испания была теперь вассальным государством Франции, и ее дворяне-изгнанники — как и все прочие честные люди Европы — отчаянно сражались, чтобы освободить свою родину из-под гнета корсиканского тирана.

— Там живет родня моей матери, — сказала Мириэль. — Я очень хорошо знаю тетю Маристелу. Пока дядя Ричард не запретил, я писала ей каждую неделю. Она примет меня — и я навсегда избавлюсь и от моих дядюшек, и от их заговоров.

Сара попыталась отговорить Мириэль от этой безумной затеи — как пробраться через всю Европу, охваченную войной? Но английские корабли все еще продолжали плавать в соседнюю Португалию, в Лиссабон, а там, возможно, Мириэль уже найдет кого-нибудь; кто мог бы отвезти ее к родным. Даже свеча, которую Сара в конце концов умудрилась зажечь, не смогла пролить на этот спор свет здравого смысла.

— Сара, у меня нет выбора! — в конце концов взорвалась Мириэль. — Я не смею вернуться домой! Знаете, что дядя Джеффри со мной сделает? Нет?

Мириэль сбросила плащ и отчаянно рванула вырез платья. Тонкий шелк и кружева порвались, и в результате платье и нижняя сорочка на несколько дюймов соскользнули с плеч девушки. Мириэль повернулась к Саре спиной, и даже в свете свечи Сара увидела уродливые красные полосы, покрывающие спину Мириэль. Леди Мириэль всхлипнула.

— Это сделал ваш дядя? — ошеломленно спросила Сара.

— Дядя Джеффри, — ответила Мириэль. — Я не хотела участвовать в их затее — видеться с принцем, — но если я не слушалась, дядя Джеффри говорил, что он устроит так, что я исчезну и никто и следов не найдет… и я верю, что он на это способен.

— У меня есть деньги, — продолжала девушка, вытащив откуда-то из-под юбки небольшой сверток. Внутри что-то глухо звякнуло. — Деньги и еще драгоценности моей матери. Этого должно хватить на дорогу до Мадрида, — упрямо произнесла Мириэль. — Мне нужно только добраться до Дувра, а там я уже найду людей, которые мне помогут. Я знаю несколько человек, с которыми ведет дела дядя Джеффри: они верны только золоту, а золото у меня есть.

Сара сообразила, что это представляет дело совсем в ином свете. Сама она не сможет как следует спрятать Мириэль — и ничего не сможет сделать, если граф Рипонский и мистер Джеффри Хайклер потребуют сбежавшую племянницу обратно. Но оставить Джейми в той паутине, какую сплел вокруг него Рипон, — об этом и подумать нельзя! Особенно теперь, когда Сара увидела, на что они способны.

Что же делать? Что же делать?..

— Вам нельзя оставаться в этом наряде, — решительно заявила Сара, указывая на разорванное, испачканное бальное платье Мириэль. — Давайте-ка я вызову Нойли, подберу для вас подходящее платье и велю заложить карету…

— Нет! — запротестовала Мириэль.

— Но, Мириэль, как же иначе мы сможем добраться до Дувра? — просто спросила Сара. — Вы сказали, что у вас там есть друзья. Но, думаю, друзья нужны вам и здесь.

До рассвета оставался еще примерно час, когда Сара и Мириэль уселись в дорожную карету Сары, обшитую желтыми панелями. В отличие от того церемониального чудища, в котором Сара вчера ездила на бал к графу Рипонскому, желтая карета была быстроходной, плавной в ходу красоткой с хорошими рессорами, способная доставить своих пассажиров в Дувр всего лишь за день.

Нойли — на ее лице застыло неодобрение — уселась на переднее сиденье, лицом к Саре и Мириэль. По бокам от нее на желтых бархатных сиденьях громоздились картонки с самыми необходимыми вещами. На полу, у ног путешественниц, примостилась большая корзина с крышкой, заполненная холодными закусками: всякий, кому доводилось странствовать по Англии, знал, что кухня английских придорожных гостиниц не заслуживает доверия. Все три женщины кутались в плотные теплые шали — несмотря на хорошее лето, по утрам было холодно — и напоминали со стороны тюки белья.

Дверь кареты закрылась, и Сара услышала, как кучер щелкнул кнутом. Мгновение — и карета покатилась по булыжной мостовой. Рядом раздалось цоканье копыт: верховой, сопровождающий карету, занял свое место рядом с дверцей.

Это трудно было назвать незаметным отъездом, но путешествовать без кучера, лакея и сопровождающего — это значило всю дорогу навлекать на себя неприятности. И Нойли тоже понадобится — и не только для того, чтобы обезопасить репутацию Сары на обратном пути…

«И кроме того, никто не сможет за время моего отсутствия незаконно схватить и допросить ее».

Некое свойство собственного характера, о котором Сара даже не подозревала, позволило ей трезво оценить грозящую опасность и не относиться легкомысленно к той угрозе, что исходила от Рипона. Он знал, что Сара — подруга Мириэль. Как только Рипон узнает, что Мириэль исчезла, он пожелает выяснить, что об этом известно ее подруге. И почему-то Сара не слишком уповала на то…

«…на что, возможно, стала бы рассчитывать настоящая герцогиня Уэссекская…»

…что высокое положение в обществе защитит ее от любопытства Рипона. В конце концов, этот человек уже решился на государственную измену — так что ему какая-то герцогиня? Как только Мириэль благополучно отплывет в Португалию — а Сара намеревалась лично убедиться, что с подругой все в порядке, — она засядет в Мункойне, окружит себя стеной крепких слуг и носа оттуда не высунет, пока не отыщет Уэссекса…

«…и не объяснит ему, как он ошибался насчет характера леди Мириэль. Хотя, надо сказать, во всем, что касается ее родственников, он был совершенно прав, — мрачно признала Сара. — Паршивец! Где его носит?»

Амалиенборгский дворец в Копенгагене представлял собой суровое, грозное здание из серого камня; фасад его выходил на огромную площадь. «Творец вдов» прибыл в Копенгаген позавчера, но понадобилось два дня, чтобы верительные грамоты Уэссекса проследовали через лабиринт протокольных тонкостей, окружающих чопорный датский двор, и обеспечили своему хозяину возможность встретиться с принцем Фредериком, выполняющим роль регента при своем отце, короле Христиане Седьмом. Король Христиан вот уж много лет был подвержен приступам безудержной ярости вперемежку с меланхолией, а потому управление государством давно уже перешло к старшему сыну короля, Фредерику.