Петля желания - Сандра Браун

От внимания Дейла не ускользнули свежие порезы и синяки на лице Дента Картера.

Тот явно получил их совсем недавно, скорее всего вчера. То, что он не обращал на них внимания, свидетельствовало о бойцовском характере этого парня. Он и в восемнадцать лет был крутым перцем. Зрелость ни на йоту не смягчила его характер. Этот вывод заставил Дейла насторожиться еще больше. Допусти он хотя бы малейшую промашку, в то время как Картер выглядел собранным и агрессивным, в поединке, конечно же, победит молодость.

Разумеется, в честном поединке.

Беллами оказалась симпатичнее, чем на экране телевизора. Выразительные глаза, прекрасная кожа лица, которую не способен передать объектив телекамеры. От нее хорошо пахло словно свежими цветами. Неожиданно Дейл, к великому собственному удивлению, поймал себя на том, что не прочь прикоснуться к ней. Такого желания он не испытывал по крайней мере несколько месяцев. Возможности бесплатно пользоваться женским телом он лишился много лет назад.

Одиночество, даже добровольное, имеет металлический привкус. Вроде вороненой стали пистолета.

Войдя в дом, Дент снял летные очки и сунул их в нагрудный карман рубашки.

– Можешь вытащить и свой пистолет. Просто положи его на стол, – неприветливо посоветовал ему хозяин дома.

Дент не стал спрашивать Муди, откуда тот узнал про оружие, ибо понимал всю бессмысленность подобного вопроса. Бывший коп знает толк в таких вещах. Дент сунул руку за спину и вытащил из прикрепленной к ремню брюк кобуры пистолет.

– После тебя, Муди. – Он кивком указал на левую руку Дейла, которой тот прижимал к бедру пистолет.

Дейл не торопился выполнять его просьбу, и Беллами взмолилась:

– Пожалуйста.

Бывший коп на миг заглянул в ее огромные выразительные глаза – лишь они одни напоминали о той девчушке, которой она была много лет назад, и встретился взглядом с Дентом. С видимой неохотой, однако одновременно, оба положили пистолеты на тумбочку для телевизора, заставленную пустыми бутылками из-под виски. Здесь же лежали сигареты, зажигалка и стояла пепельница.

Поскольку в доме не оказалось лишнего стула, хозяин предложил гостям сесть на кровать.

Черт, он мог бы потрудиться и заправить ее к их приезду. Покрывало он много лет назад купил на какой-то гаражной распродаже. Посеревшее от стирок, оно лишь частично закрывало не первой свежести простыню. Гости осторожно сели в ногах кровати, и пружины матраца угрожающе скрипнули.

Дейл взял за горлышко бутылку «Джека Дэниэлса»:

– Будете?

Гости отрицательно покачали головами.

– Не будете возражать, если выпью я?

Не дожидаясь ответа, Муди плеснул себе в стакан янтарной жидкости. Сделав глоток, поставил стакан на стол. Затем закурил и, выпустив струю дыма, откинулся на спинку кресла. Искоса посмотрев на них еще разок, сделал вид, что готов внимательно их выслушать.

Беллами посмотрела на Дента и, когда тот ничего не сказал, кивком указала на книгу, лежавшую на телевизоре.

– Вы читали ее?

– Угу.

– Что вы о ней думаете?

– Хотите услышать отзыв? Хорошо написано.

– Я верно изобразила события?

– Более или менее.

Дент выпрямился, и кровать покачнулась.

– Это не ответ. Мы проделали долгий путь не для того, чтобы любезничать с вами.

Дейл сделал глоток виски.

– Зачем же тогда вы сюда приехали?

Беллами подалась вперед:

– Чтобы вы честно рассказали мне о том, действительно ли Алан Стрикленд был виновен.

Хозяин дома выдержал ее взгляд ровно столько, насколько ему хватило мужества, затем отвел глаза в сторону и принялся разглядывать кончик дымящейся сигареты.

– Наверное, он все еще считает, что Сьюзен убил я.

Дейл Муди, зная, что Дент сказал это в надежде его спровоцировать, быстро парировал:

– Я считал и по-прежнему считаю, что ты был на это способен.

– Конечно, а тебе ничего не стоит снова прижать к моему глазу отвертку.

– Дент! – укоризненно произнесла Беллами, призывая его угомониться.

Стоило Денту напомнить Муди, что тот едва не совершил непоправимое, лишь бы вырвать у него признание, как желудок бывшего копа скрутило в тугой узел.

– Я ни минуты не верил в твое алиби, что бы там ни говорил этот старик с аэродрома.

– Мы в тот день летали на самолете.

– Конечно, летали. Разве я с этим спорю? Чего я не смог бы доказать, так это во сколько вы приземлились.

– Все было записано в полетном журнале Голла.

– Как же, как же. Он мог записать в нем что угодно. Думаешь, я такой дурак, что в это поверил?

– Нет, я думаю, что ты умный. По крайней мере, тебе хватило ума сказать тогда Рупу Кольеру, что у вас не получится выдвинуть против меня веских обвинений. И тогда ты решил, что будет проще навесить убийство на Алана Стрикленда.

Дейл так быстро вскочил, что едва не опрокинул подставку для телевизора. Правда, он успел подхватить бутылку виски, иначе бы та упала на пол. Затушив сигарету в переполненной окурками пепельнице, он направился к двери, чувствуя на себе их взгляды, жгучие, как раскаленная кочерга, которой его как будто ткнули в спину.

Внезапно бывший полицейский понял, что страшно устал за эти годы. Устал и телом, и душой. В буквальном смысле устал до смерти. И главное, почти на два десятка лет опоздал исправить собственную жизнь. И все же у него осталась последняя попытка, и он решил, что не простит себя, если ею не воспользуется.

– Был обеденный перерыв. Я сидел в мексиканском ресторане в восточной части города. Мне позвонил Хеймейкер и сказал, что утром на тюремном дворе убили Алана Стрикленда. Три раза всадили нож в спину, и он упал как подкошенный. Каждый удар пришелся во внутренний орган. Через минуту Стрикленд был мертв. Похоже, он связался с дурной компанией…

Дейл замолчал и через плечо посмотрел на гостей:

– Согласитесь, что это был скользкий тип. В тюрьме он связался с компанией таких же, как он сам, негодяев. – Хозяин дома вновь повернулся лицом к гостям. – Убийцу обвинили в разжигании вражды между бандами заключенных, хотя никому никогда не выдвигали таких обвинений.

Услышав это, я отодвинул тарелку с едой, выскочил из ресторана, и меня стошнило.

Меня вывернуло на-изнанку, вычистило полностью, но я еще долго блевал одной желчью.

Потому что в последний раз я видел Алана Стрикленда в ту минуту, когда его под конвоем выводили из зала суда после того, как был зачитан приговор. Он повернулся к галерке, где я сидел, посмотрел мне в глаза и громко сказал: «Я не убивал ее. Бог тому свидетель».