Мастер дальних дорог (СИ) - Эльтеррус Иар

Военврач быстро взяла кровь у Артема и Алевтины Сергеевны, загрузила в анализатор и через две минуты получила результат. Некоторое время она молчала, недовольно покусывая губы, затем негромко сказала:

— Согласно показаниям анализатора вы — мать и сын. Это какая-то мистика! Ничего не понимаю. Алевтина Сергеевна не рожала, я сама ее осматривала! Но ваши гены говорят об обратном…

— Кажется, я понял в чем дело… — вдруг подал голос Бор.

Все повернулись к нему.

— Только сначала мне надо задать пару вопросов вам, — посмотрел на предполагаемую мать Артема навигатор.

— Задавайте, — отозвалась она.

— Вы что-то говорили о том, что ваш жених погиб в 2006 году в Дагестане. А что там тогда было?

— Как что? Мусульманское восстание. Как раз недавно нашего президента убили, вместе него премьер стал, он, чтобы угодить американцам, требующим отпустить свободолюбивый Дагестан, приказал войскам отступить…

— Какое еще мусульманское восстание?! — выдохнул Артем. — Да там всегда тихо было!

— Понял уже? — поинтересовался Бор, как-то странно улыбаясь.

— Что я должен понять?!

— Она не с той Земли, что мы с тобой. История там другая. У нас президента не убивали и никаких восстаний в Дагестане не было.

— Параллельные реальности? — прищурился Артем, как-то разом успокоившись. — Тогда да, тогда понятно… У нас вы — моя мама, а в вашем мире детей у вас не было…

— Значит, в другом мире у меня родился сын?.. — не сдержала потекших по щекам слез Алевтина Сергеевна. Юноша кинулся ее утешать, все равно воспринимая эту женщину, как мать.

Эксперты довольно долго смотрели друг на друга остекленевшими глазами, похоже, до них дошло что-то очень важное. Они наблюдали, как Артем общается с матерью, рассказывая, как сложилась ее жизнь в его мире, и только минут через пять Карл Генрихович нарушил молчание:

— Теперь мне становятся ясны некоторые разночтения в рассказах бывших сослуживцев о тех или иных событиях, господа и товарищи. Мой фронтовой друг, Невеко Иван Миронович, вспоминал некоторые эпизоды, свидетелем которым я был, совсем иначе, чем я помню. Люди, которые, согласно моим воспоминаниям, погибли, согласно его — остались живы. Мы иногда смотрели друг друга, как на сумасшедших, но потом списали все это — я на его контузию, а он на мое ранение в голову. А оно вон в чем дело…

— Разные миры… — пожевал губами Моисей Соломонович. — Я однажды встретил Ицика Гольштейна, которого дома мог назвать даже другом, так он меня не узнал и сказал, что вообще в Бердичеве никогда не бывал, что я его с кем-то спутал. Я тогда решил, что обидел его чем-то и отстал, пусть живет своей жизнью. Но и подумать не мог, что этот Ицик на самом деле из другого мира…

— А кто мог? — скривился Леонид Петрович. — Я тоже сталкивался с подобными ситуациями, и хорошие знакомые меня не узнавали, и о важных событиях люди помнили совсем не то, что помнил я. Отсюда вывод. В Таору попадают земляне из разных параллелей нашей планеты, в каждой из которых история шла похоже, но во многих деталях не совпадала. Потому нет ничего удивительного в том, что здесь оказываются люди из разных времен, сегодня из девятнадцатого века, завтра из двадцать первого, а послезавтра — из двадцатого. Они не из разных веков, а из разных миров, течение времени в которых не совпадает! Существование параллельных реальностей доказано учеными почти столетие назад, но проникать в них мы еще не научились.

— Об этом нужно немедленно сообщить императору и «трем китам», пусть они решают обнародовать эту информацию или нет, — пробурчал Михаил Иванович. — То-то я удивлялся, что многовато землян здесь, чтобы все с одной планеты быть. Сами посчитайте, сейчас в империи шесть планет русского кластера, не считая четырех китайского и двух индийского. Это только русских под восемнадцать миллиардов будет.

— Русских? — залихватски приподнял бровь Моисей Соломонович.

— Ну да, — хитро ухмыльнулся канонир. — Я — кореец, ты — еврей, он — немец. А все вместе — русские! Думаем-то мы на каком языке, а?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да прав ты, прав, — кивнул щитовик. — Артем как-то говорил, что в его время население России меньше ста пятидесяти миллионов. Сравни с нашими восемнадцатью миллиардами.

— Так это же и последующие поколения, — возразил фон Бревен. — Наши и с местными в брак вступали, и с китайцами, и с индусами. Если не считать первое поколение переселенцев, многие из которых еще живы, то все давно перемешались. Хотя язык и культуру большинство помнит, кроме совсем уж диких крестьян из староверов, а таких сюда почти и не попадало.

— Я вот еще о чем подумал, — заговорил до сих пор молчавший Кирилл Владимирович. — Общее число переселенцев из России — больше девятисот миллионов. Почему никому не пришло в голову, что у нас на родине никогда столько народа не было?

— Приходило кое-кому, мне хотя бы, например, — вздохнул полковник. — Интересно было, как это так, но не более того. А потом учеба, служба и прочее, не до размышлений о странностях стало. Удивлялся иногда несовпадениям в рассказах сослуживцев об известных мне событиях, но почему-то не придавал этому особого значения. И пока носом не ткнули, так ничего и не понял.

— Да если бы только ты, — недовольно скривился инженер. — Вся империя так! Все мы. Думали, что сюда переносит людей только с нашей Земли…

— А вы уверены, что мы все с одной Земли? — прищурил и так узкие глаза Михаил Иванович. — У меня вот теперь такой уверенности нет. Давайте сравним хотя бы даты начала первой мировой войны. У нас она началась в 1914 году, после убийства какого-то там герцога в Сараево.

— Вот и первое различие, — хмыкнул Карл Генрихович. — В моем мире первая мировая началась в 1915 и закончилась в 19-м, большевики устроили крупное наступление, освободили все захваченные кайзером земли и даже Восточную Пруссию и Польшу взяли. Германия капитулировала. К большевикам в результате все еще оставшиеся на свободе офицеры на службу пошли. Даже врангелевцы в полном составе сдались после столь сокрушительного успеха Красной армии. Командовавшие наступлением Иосиф Сталин и Михаил Фрунзе с тех пор считались в офицерской среде военными гениями!

— А ты откуда знаешь? Ты же в 1904 погиб!

— Друга встретил, чьи воспоминания полностью с моими совпадают, потому и предполагаю, что он все же из моего мира. Вот он и рассказал.

— У нас тоже в 1914 началось, но в апреле, австрийцы заявили, что Россия что-то там им сделала, то ли кошку императорскую отравила, то ли еще что, по давности лет уж не впомню, что именно, — почесал затылок щитовик. — Наши большевики, в отличие от ваших, замирились с немцами еще в июне 18-го, очень позорный мир был, считай капитуляция, отдали кучу земель, чтобы только войну закончить. С белыми не мирились, драка с ними шла страшная, но что было после начала 19-го года я не знаю, меня в феврале убили.

— Боюсь, господа и товарищи, придется честно признать — мы все идиоты, — констатировал Леонид Петрович. — У нас же все перед носом было, только задуматься над бросающимися в глаза несоответствиями следовало, но никто задуматься не удосужился. Так что я срочно связываюсь с его величеством по коду Ордваг и каналу альфа-экстра.

Император отозвался сразу, словно ждал звонка. Он некоторое время устало рассматривал экспертов, бросил взгляд на о чем-то говорящих Артема с матерью и тяжело уронил:

— Опять вы… Ну что еще стряслось? Надеюсь, не еще один тор-ор-нахт?

— Боюсь, что похлеще, ваше величество! — встал и вытянулся по стойке смирно фон Бревен.

— Рассказывайте.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Выслушав то и дело перебивавших друг друга взволнованных экспертов, Ашен III надолго задумался, а затем с недоумением спросил:

— А что это меняет? Нет, вопрос, конечно, важный, знать о том, что к нам попадают земляне не из одной реальности, а из многих, полезно, но не более того. Империя как жила, так и будет жить.

Эксперты переглянулись. В общем-то, его величество прав, ничего все это в жизни империи не изменит, ну разве что кое-что.