Второе Правило Волшебника, или Камень Слёз - Терри Гудкайнд

Птичий Человек повернулся к Чандалену:

— Может, нам следует разделить людей? Половину послать на восток, а половину — на север?

Чандален покачал головой:

— Нет. Если видение говорит правду, нам понадобятся все воины. Атаковав их неожиданно и всеми силами, мы положим этому конец. Но если нас будет мало, а их, как утверждает Ричард-с-Характером, много, мы можем потерпеть поражение.

Наши женщины и дети будут убиты, хижины — сожжены. Этого нельзя допустить.

Птичий Человек кивнул:

— Духи предупредили нас, Чандален, и твоя обязанность — защитить наше племя. Поскольку видение умолчало о том, откуда именно придет враг, я предоставляю судить об этом тебе. Ты самый опытный воин из нас, и я доверяю твоей интуиции. — Он нахмурился и строго добавил: —Но я полагаюсь на твой боевой опыт, а не на личные пристрастия, Чандален.

Чандален остался невозмутим.

— Бантаки придут с востока, — сказал он и, бросив взгляд на Ричарда, добавил: — Если придут вообще.

Ричард положил руку ему на плечо:

— Прошу тебя, послушай. — Голос его был тихим, и в нем явственно угадывалась тревога. — Я знаю, что не вызываю в тебе симпатии, и, возможно, для этого есть основания. Возможно, я действительно приношу нашему племени одни несчастья. Но сейчас на племя идет беда. И она идет с севера. Я прошу тебя, умоляю — поверь мне. От этого зависит судьба нашего племени. Ты можешь меня ненавидеть, но почему из-за твоей ненависти должны умирать другие? — Он вытащил из ножен Меч Истины и протянул его Чандалену рукоятью вперед. — Я отдаю тебе свой меч. Веди воинов на север. А если я ошибаюсь и бантаки идут с востока, возвращайся и убей меня им.

Чандален взглянул на меч, потом на Ричарда и усмехнулся:

— Меня не обманешь. Я не позволю погубить мой народ ради того, чтобы иметь повод убить тебя. Я иду на восток. — Он повернулся и скрылся в толпе, на ходу отдавая команды своим людям. Ричард посмотрел ему вслед и медленно убрал меч в ножны.

— Этот человек — глупец! — воскликнула Кэлен.

Ричард покачал головой:

— Нет, он всего лишь делает то, что считает нужным. Ему важнее защитить свое племя, чем покончить со мной. Если бы мне понадобился человек, который защищал бы в бою мою спину, я хотел бы, чтобы это был Чандален. Несмотря на то что он ненавидит меня. Он не глупец — глупец это я, потому что оказался не в состоянии его убедить. — Он повернулся к ней. — Я должен идти на север. Я должен остановить их.

Кэлен огляделась.

— Здесь осталось еще много охотников. Мы можем взять их всех и…

— Нет, — перебил ее Ричард. — Их слишком мало. Кроме того, понадобятся люди, чтобы защищать деревню, если я потерплю неудачу. Пусть старейшины продолжают празднество. Сборище должно состояться. Оно для нас слишком важно. Я пойду один. Я — Искатель. Может быть, мне удастся остановить бантаков. Надеюсь, они рассудят, что один человек не представляет собой угрозы, и согласятся меня выслушать.

— Хорошо. Подожди здесь, я скоро вернусь.

— Куда ты?

— Я должна надеть платье Исповедницы.

— Ты со мной не пойдешь!

— Пойду. Ты не знаешь их языка.

— Кэлен, я не допущу…

— Ричард! — Она схватила его за ворот. — Я — Мать-Исповедница. У меня под носом готова начаться война, и ты считаешь, что я буду молчать? Жди здесь!

Она отпустила его и торопливо ушла. Мать-Исповедница не собиралась обсуждать свои приказы. Они должны выполняться безоговорочно. По пути ей стало стыдно за свою вспышку, но ее взбесило, что Чандален не захотел прислушаться к словам Ричарда.

Кроме того, она злилась и на бантаков. Она не раз бывала у них в селении и всегда считала бантаков мирными и здравомыслящими людьми. Впрочем, что бы там ни случилось, войны она не допустит. Ее призвание — предотвращать войны, а не смотреть, как они начинаются. Ответственность за это лежит на ней, а не на Ричарде.

В хижине Савидлина было темно и тихо. Кэлен быстро переоделась. Все Исповедницы носили одинаковые платья — с квадратным вырезом, из черного атласа, длинные и лишенные каких-либо украшений. Но платье Матери-Исповедницы было белым. Это был символ власти. Надевая его, она переставала быть Кэлен Амнелл, она становилась Матерью-Исповедницей, воплощением власти и истины. Когда все другие Исповедницы погибли, ответственность за мир и спокойствие в Срединных Землях легла на ее плечи, и теперь, надевая свое белое платье, Кэлен испытывала совсем иные чувства, чем прежде. Раньше это было в порядке вещей — теперь это означало тяжелейшую ответственность. Впрочем, после встречи с Ричардом многое изменилось и в этом плане. Прежде Кэлен чувствовала себя одинокой в своих трудах, а сейчас все сильнее ощущала свое единство со всеми народами Срединных Земель, свою принадлежность к ним — и вместе с тем свою персональную ответственность за всех и каждого. Пока она жива, пока она Мать-Исповедница — войны не будет. Кэлен решительно схватила два тяжелых плаща и поспешила обратно.

Старейшины по-прежнему стояли возле возвышения. Ричард ждал. Она бросила ему плащ и обратилась к старейшинам:

— Завтра ночью состоится сборище. Оно должно состояться! К этому времени мы вернемся. — Кэлен повернулась к женам старейшин: — Везелэн, на следующий день мы хотим сыграть свадьбу. Прости, что нет времени на подготовку, но нам надо уехать, и чем быстрее, тем лучше. Мы должны попасть в Эйдиндрил. Угроза, нависшая над Племенем Тины и другими народами Срединных Земель, слишком велика. Мы обязаны предотвратить ее.

Везелэн улыбнулась:

— Твое платье будет готово. Хотелось бы устроить вам большое торжество, но мы все понимаем.

Птичий Человек положил руку ей на плечо:

— Если Чандален все же ошибся… Будьте осторожны. Бантаки — мирный народ, но все в этом мире меняется. Скажите им, что мы не хотим убивать их людей. Нам не нужна война.

Кэлен кивнула и, накинув на плечи плащ, повернулась к Ричарду:

— Идем.

Глава 15

Не говоря ни слова, Ричард пошел за ней. В молчании они вышли из деревни и направились на север. Звуки праздника постепенно затихали в ночи. Слабого света луны было достаточно, чтобы различать дорогу, — но вместе с тем этот свет делал из них слишком хорошие мишени.

Наконец Ричард нарушил молчание:

— Кэлен, прости.

— За что?

— За то, что я забыл, кто ты такая. Ты — Мать-Исповедница, и это — твой долг. Просто я очень беспокоился за тебя.

Ее удивило такое признание.