Роковой секрет (СИ) - Ройс Мэри

— Не зли меня, Рокс, — рычит Матвей и сильнее сжимает волосы, притягивая меня ближе к своему лицу. — Я хочу, чтобы ему было так же больно, — вкрадчиво добавляет прямо мне в губы.

Противно до тошноты, а секунду спустя отвращение перерастает в жгучую ярость. Наконец-то я в полной мере осознаю, насколько гнилая душа у этого человека, мерзкая, подлая и трусливая. Я целых полгода жила с иллюзией, и только сейчас передо мной истинное лицо Матвея. Скалится, вновь опаляя горячим дыханием с запахом перегара. Когда он набрасывается на мои губы, я едва сдерживаю рвотный позыв. А потом, разозлившись не на шутку, до металлического привкуса во рту кусаю его язык.

— Твааарь! — надрывно вопит парень.

— Иди к черту!

Со всей ненавистью, что сейчас заполняет каждую клеточку во мне, и ни капли не задумываясь, плюю ему прямо в физиономию, и тут же получаю тупой удар по лицу. От боли немного теряюсь в пространстве, и вскоре оказываюсь лежащей на холодной плитке. В глазах вспыхивают искры, и лишь оглушающий звук пальбы свидетельствует, что я все еще жива.

Чувствую, как сознание медленно погружается в вязкую темноту, что постепенно просачивается в мозг. И только звук выстрелов по-прежнему болезненным эхом разносятся в моей голове.

Зрение постепенно не возвращается ко мне, позволяя рассмотреть ужасающую картину. Матвей медленно сползает по стене на пол, дрожащей рукой прижимая к животу окровавленную рубашку. Его дыхание больше походит на надсадный хрип, а из уголка рта появляется багровая струйка крови. Будто в замедленной съемке, она стекает вниз до подбородка и падает на кафель. Одновременно с телом моего бывшего жениха. Матвей переводит на меня свои широко распахнутые глаза, и его взгляд, словно выстрел, пронзает мне сердце. Я задыхаюсь от того, сколько в нем сейчас боли и отчаяния, но в то же время ненависти и страха. И я никак не могу понять, почему.

— Я ни о чем не жалею… — Кадык дергается, и Мот заходится в кашле, выплевывая сгусток черной крови. — Я просто оступился… где-то… — Тихий смех вырывается из его груди, но он тут же смешивается с криком боли и слезами. Парень сжимает окровавленные кулаки и впечатывает их в пол, упираясь затылком в стену. — Все это была лишь прелюдия. Я никогда не любил тебя. Ты просто рычаг, Рокс. Рычаг в большой игре. Ты должна была сдохнуть, но я не справился… я так хотел, чтобы он страдал… — Матвей прикрывает глаза и судорожно вздыхает.

Каждое его слово должно было причинить мне боль, но почему-то я ничего не чувствую…

Чувствуя дрожь в онемевшем от ужаса теле, я аккуратно присаживаюсь и опираюсь руками о холодную плитку.

— Балдо, — пугающе тихий бас еще сильнее придавливает меня к полу, и я перевожу взгляд на Рафаэля, с поникшей головой опершегося на столешницу, — отвези девушку домой.

Рафаэль даже не смотрит на меня, и это его ледяное спокойствие режет меня, словно лезвие, покрытое ядом, который пробирается все глубже по венам.

Внезапно я ощущаю на себе крепкую хватку, а затем меня резко отрывают от пола. Я ничего не понимаю. Сознание спутано вязким туманом. Пытаюсь что-нибудь произнести, но не могу даже языком пошевелить. Сейчас единственное, что я хочу — это увидеть взгляд, прочесть в нем хоть какую-то эмоцию. Однако Рафаэль так и не смотрит в мою сторону, когда Балдо со мной на руках проходит мимо.

От этого цепкий страх еще больше атакует разум, а в груди болезненно сжимается. Хочу быть рядом с ним, поддержать своего мужчину, только вот еще не до конца осознаю произошедшее. В голове мелькают кадры недавних событий, а последний особенно въелся в память. Я не желала Матвею такого исхода… не желала…

Находясь в состоянии шока, я не замечаю, как Балдо вышел из клуба и уже усаживает меня в машину.

— Возьмите, синьорина, — охранник протягивает мне платок, — у вас кровь.

Ледяными пальцами неуверенно касаюсь лица и собираю теплую субстанцию, напоминающую о том, как хладнокровно Матвей ударил меня. Откуда у него ко мне такая ненависть? За что он так поступил со мной? Зачем ему боль Рафаэля? Сотни вопросов грохочут в голове подобно раскатам грома. И только когда автомобиль трогается, меня озаряет тревожной вспышкой. Рита!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Останови машину! — Цепляюсь окровавленными пальцами за переднее сиденье. — Моя подруга… ее тоже надо забрать!

— Синьорина, вы слышали распоряжение, мне нельзя его нарушать, — равнодушно произносит верный пес Росси.

— Ты что, глухой?! Там осталась моя подруга! Она здесь никого не знает, кроме меня! Разворачивай машину сейчас же! — рявкаю, надрывая горло.

А вдруг Матвей встретил ее раньше меня и причинил вред? Господи… нет, нет, нет… Молюсь, чтобы с подругой ничего плохого не произошло.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Извините, синьорина, я должен доставить вас домой.

От беспомощности во всей этой ситуации я откидываюсь на сидении и до боли стискиваю зубы. Рита пропала. Матвей пытался убить меня. Рафаэль… Хоть и не видела, но я знаю, что выстрелил в Матвея он. И я боюсь даже представить, какая боль сейчас разрывает его изнутри. Он, конечно, мастер скрывать эмоции, но убить сына и сохранить хладнокровие…

С такими тягостными мыслями я возвращаюсь в особняк. На ватных ногах шагаю к комнате, абсолютно игнорируя зовущую меня Женевру, и с громким хлопком закрываю за собой дверь.

Добираюсь до кровати и падаю на нее, больше не в силах держаться. Ни морально, ни физически. Подушка поглощает крики, впитывает слезы боли, терпит то, с какой силой я сжимаю ее и пытаюсь разорвать.

И только когда натыкаюсь на твердый предмет под ней, замираю. Вынимаю его и прохожусь пальцами по блестящей шершавой упаковке. Поддеваю край и разворачиваю, тут же прикрывая рукой рот. Закусываю губу, чувствуя пронзительную боль в сердце. Фотография, на которой мы с Ритой в больнице в день, когда я на танцевальном конкурсе подвернула ногу. Переворачиваю фоторамку и читаю надпись:

«Наверное, сегодня это самый скромный подарок, но этот день для нас был самый дорогой. Для меня ты победила! Люблю! Вечно твоя, Маргаритка Сергеевна».

От лавиной обрушившихся рыданий внутренности сжимаются в мучительном спазме. Боль и страх перемешиваются с теплом от воспоминаний о нашей дружбе. Я никогда себя не прощу, если с подругой что-то случится…

РАФАЭЛЬ

Мы попадаем в клуб через отдельный вход, и нас сразу встречает сам хозяин заведения.

— Рафаэль, Уго, — Олевандор расплывается в чинной улыбке, — давненько вы у меня не появлялись. — Он тут же щурит свои прозрачно-голубые глаза, окидывая оценивающим взглядом наших спутниц. — Да еще и в обществе дам. Мои девочки сегодня не потребуются?

— Ты знаешь мои аппетиты, Вандор, — скалится Уго, зажимая зубами сигарету. Склонив голову набок, прикуривает ее. — Но шутки в сторону, девочки приехали повеселиться, а не потрахаться, поэтому для нас все как обычно. Так ведь, босс? — Гирландайо посылает в мою сторону густое облако дыма.

— Олевандор, проводи девушек в бар. Все, что они закажут, записывай на мой счет и обеспечь им неприкосновенность, если не хочешь отмывать чужие мозги от мраморного пола.

— Рафаэль, твой талант делать безотказные предложения бесподобен! — Олевандор разряжает обстановку громким хохотом, а я перевожу взгляд на Солу и замечаю, что ей явно некомфортно от того, что она не понимает язык и причину такого смеха. — Синьорины, прошу, — уважительно кивает он и жестом приглашает следовать за ним.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ее подруга расплывается в игривой улыбке и проходит вперед, утаскивая за собой именинницу. Однако я задерживаю Солу, схватив ее за запястье, отчего она даже вздрагивает. Блондинка тут же останавливается, но Уго, вмиг включив свое обаяние на полную, утаскивает ее вслед за Олевандором.

— Сола, весь бар в вашем распоряжении, но дальше танцпола ты не уходишь.

— А где будешь ты?

— Я буду наблюдать из вип-ложи, прямо над танцполом.