Диагноз: Срочно замуж (СИ) - Рымарь Диана

Демьян замер на несколько секунд, потом сглотнул, схватил телефон и стал звонить коллегам. Так оживился, что с лица даже исчезла бледность.

– Так, отлично, – проговорил он Лере. – Через полчаса подъедут Роберт с Беркутом, и мы тут поработаем сегодня. Ты ж не против, да? Всё равно скоро спать ляжешь. Иди отдыхай, а я пока подготовлю…

– Но они же только через полчаса приедут! – резонно заметила Лера.

Решила, что за дельный совет муж мог бы ее и вознаградить. Она не гордая, возьмет натурой.

– И что? – спросил Здоровяк, поначалу совершенно не сообразив, куда клонит жена.

– Ну как что… – протянула она, нарочно приоткрыв кружево чулка.

Демьян усмехнулся, подхватил Леру и усадил на свободный край стола.

– Что, милая, хотюнчики мучают?

– Если знаешь, чего спрашиваешь? – спросила она, притягивая его к себе.

Здоровяку десять раз намекать было не нужно. Он наклонился к Лере, скользнул губами по шее. Девушка заерзала на столе, устраиваясь поудобнее.

– Демьян, у нас всего полчаса! Не надо сантиментов, переходи сразу к делу!

– Ох, какая ты деловая у меня! – воскликнул он, расстегивая на джинсах ремень.

Эпилог

Через четыре месяца:

Пятница, 11 мая 2018

11:00

– Ясмина, – окликнула ее свекровь и помахала рукой сквозь сетчатый деревянный забор.

Той шестьдесят, а на лице ни морщины. Впрочем, не удивительно. Это ж не женщина – дом. И лицо – не лицо, блин растянутый. Однако собственный вес не мешал свекрови периодически прикрикивать на Ясмину за неуемный, по ее мнению, аппетит. Ведь Ясмина не вечно будет беременной и после родов непременно должна выглядеть как можно лучше для ее дорогого сыночка, Вадима. А уж сыночка эта женщина любила больше всего на свете и не стеснялась это показывать. Искренне верила, что Ясмине несказанно повезло сочетаться с ним браком.

«Посмотри, в каком доме живешь! Дворец, а не дом!» – так она расхваливала купленный Вадимом двухэтажный коттедж. Располагался он неподалеку от Вулканешт – маленькой деревеньки в Молдавской глубинке. По местным меркам, конечно, город. Хотя у Ясмины язык не поворачивался назвать городом населенный пункт, где жителей было меньше двадцати тысяч. Ведь ее сюда привезли из столицы, причем не молдавской, а Российской.

Сам Вадим, как и вся его семья, тоже был родом из России, хотя на внешность типичный татарин: темные волосы, ярко выраженные скулы, карие глаза, широкий нос.  Ясмина же была метиской – мать русская, а отец турок. Кожа ее, как у матери, оставалась белой, зато глаза и волосы практически с рождения по цвету сродни воронову крылу. Сейчас, правда, черными оставались лишь глаза. Волосы Ясмины утратили свой пигмент, хотя девушке едва исполнилось двадцать восемь. Если бы не чудо-краска, щеголяла бы совершенно седыми длиннейшими прядями, как ведьма из сказки. А так вполне себе привлекательная, хоть и немного смахивает на воздушный шар – девятый месяц беременности всё-таки.

Семья Балконских – Вадим, его родители, а теперь и Ясмина, проживали здесь много лет. Уж очень хорошо здесь устроились. Отец и сын имели приличные должности в местных органах правопорядка, а также прикорм в виде винно-водочного бизнеса, который всячески развивали.

Дом, в котором жила молодая чета Балконских, действительно вызывал восхищение многих. Просторный, с огромной верандой, патио; большой, с дорогой качественной отделкой, комфортной мебелью, нашпигованный бытовой техникой на все случаи жизни.

Муж Ясмины тоже вызывал восхищение многих. Высокий, крепкий, всегда со вкусом одетый, аккуратно подстриженный. Никогда не напьется с друзьями в бане, не заведет интрижки на стороне, потому что любит одну лишь Ясмину. Только ей дарит свою привязанность, только с ней желает быть.

Сын у Ясмины тоже многим мамам на зависть. Еще не родился, но уже богатырь в четыре килограмма весом. Сидится ему в животе отлично, все показатели в норме. На волю ему через три недели.

По мнению свекрови, жизнь у Ясмины идеальнее некуда. Невестка должна быть по гроб жизни благодарна за все блага, коими осыпана. За мужа, за дом, за сына, за жизнь. И Ясмина была благодарна. Благодарна за данное богом здоровье, за крепкого малыша. Но больше всего была благодарна за то, что сынок оградил ее от того, чтобы муж прикасался к ней так, как любил. От его любви на теле и душе Ясмины осталось множество шрамов. Ведь больше всего Вадим любил не ее саму, а ломать ее физически и морально.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сын рос в ее чреве быстро и больно. Любил упираться ногами в ребра женщины и давить что есть маленькой детской мочи. В такие моменты Ясмина могла лишь лежать, морщиться и дышать. Но что та тупая, томящая боль в сравнении с настоящей. Уж с этой «дамой» Ясмина была знакома не понаслышке. Встречалась с ней часто и научилась ее почти любую терпеть.

За годы брака Ясмина много какими навыками овладела. Как не попадаться на глаза, как вести себя так, словно тебя и нет в комнате, как показать, что покорна. Играла свою роль «от и до». А когда наступало время очередной моральной или физической ломки, она теперь умела прятать душу в самом крохотном закутке. Мера эта была вынужденной, ведь душа ее уже так изранена, что того и гляди надоест ей в этом теле, и решит, что пора искать новое.

Инстинкт самосохранения – полезная штука, а сколько сил в себе содержит, сколько мудрости добавляет, сколько терпения одалживает…

За красивый дом Ясмина тоже была благодарна. Хоть и приходилось самой вымывать его сверху донизу в любой день недели. Приходилось и отвечать, если вдруг хозяин дома посчитает его недостаточно чистым. Но лучше уж тут, чем в подвале этого самого дома, намного лучше.

В отличие от остальных помещений, никакой приличной отделки там не было, мебели тоже. Лишь старая кровать с продавленной металлической сеткой, ну разве что еще большой самодельный стол из необработанного дерева – вот и вся мебель. Зато какая шикарная звукоизоляция… Кричи, ори, волком вой, никто не услышит.

Да, Ясмина была благодарна за то, что жила в доме, а не в подвале.

Насколько сильно Ясмина любила своего крошку-сына, настолько сильно ненавидела всех остальных Балконских. Особо лютую ненависть питала даже не к мужу, а к свекрови. Ведь та знала о подвале. Знала и пальцем о палец не ударила. Сын и его потребности были ей во много раз дороже какой-то там девушки. А ведь ее саму муж и пальцем не трогал.

Одно дело ненавидеть, другое дело показать эту ненависть. Тот же инстинкт самосохранения давно обучил Ясмину искусству держать лицо при любой ситуации.

Девушка вежливо улыбнулась женщине-дому, помахала в ответ и скрылась в дверях.

Муж придет на обед, а до того ей предстоит огромная куча дел. Обед всегда должен состоять из трех блюд: суп в горшочке, тушеное мясо, овощи и обязательно свежий компот.  Перепутать ничего нельзя.

Именно за яблоками для компота Ясмина и выходила. Немного задержалась на рынке из-за внезапного приступа слабости, какие на нее иногда нападали. Теперь же предстояло всё делать в ускоренном ритме.

За те три года, что Ясмина провела с Вадимом, она приготовила ему около тысячи обедов. Мысли ее могли витать где угодно, руки же делали дело. Вот и сейчас действовали практически на автомате.

Она мыла, резала, жарила, варила, отправляла в духовку, пробовала… В определенный момент рука ее нащупала на холодильнике пульт от телевизора. Включила для фона и продолжила творить.

Дочь своей родины, Ясмина всё еще предпочитала русские программы молдавским. Любила поглядывать новости из далекой столицы или других городов. Вот и сейчас нашла программу по интересу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На фоне карты России хорошенькая дикторша сладким голосом вещала про щедрые пожертвования приюту бездомных кошек, потом срочная новость про спасенных из Москвы-реки мальчиков-близнецов. Затем пришло время для рубрики «Обращение к народу». Обычно там выступали недовольные граждане, иногда политики, временами даже давали слово популярным блогерам из YouTube. Сегодня же выступала с речью какая-то крохотная на вид девушка с торчавшими ежиком белыми волосами. Она держала на руках сынишку лет трех с половиной. Голос ее был звонким, крикливым, до дрожи эмоциональным, даже показался Ясмине чем-то знакомым.