Нашествие - Андрей Левицкий

Хмыкнув в усы, Лабус поднялся.

— Ну ладно, в общем, пока результатов нет. Устал я и жрать хочется, надо перекусить. Леха, давай…

— Надо решить, что делать, — бросил Игорь, и все замолчали, глядя на него.

Как-то так получилось, что все, даже энергичный старик Леша, ушедший в отставку, как и Яков, в звании полковника, и Курортник с Лабусом тоже — все быстро приняли его за старшего. Хотя Алексей с Костей сомневались поначалу, долго на эту тему между собой дискутировали, но после решили: если Сотник из общевойсковой разведки, да к тому же капитан, то пусть и командует, в конце концов, сейчас это главное — собирать разведданные.

— Яков Афанасьевич, сколько времени пройдет прежде чем вы начнете его хоть как-то понимать? — спросил Игорь, поднимаясь. — Понимать и получать более-менее ясные сведения?

Полковник думал недолго.

— Три недели минимум. Самый минимум.

— То есть хотя бы месяц, чтоб получить первую внятную информацию. — Игорь обвел всех взглядом. — Нет, долго. Значит, надо решать сейчас. Вернуть этого вашего Кирилла мы не можем, да и вообще неизвестно, жив ли он. Где лэптоп — тоже неизвестно. У нас остается два пути, то есть две точки, где возможно быстро получить какую-то информацию о нашествии, о противнике, о причинах всего происходящего. Это научный центр в Подольске и база Айзенбаха.

— До Подольска далеко, — заметил Леша. — Километров пятьдесят. Главное: неизвестно, что на пути.

— А до офисного центра этого Артемия Лазаревича — рукой подать, — подхватил Лабус. — Ну, не совсем, учитывая все обстоятельства, но…

— Только мы не знаем, там ли он, и если да, то как его охраняют, — возразил Курортник. — Хотя вообще надо, конечно, туда отправляться. Сегодня же, я считаю.

— Согласен, — кивнул Леша.

— Да, — поддержал Яков.

Раздались шаги, все поглядели на пленника. Улыбаясь, тот подошел к столу и протянул руку к фляжке Якова.

— Ну, ты! — Лабус пихнул его кулаком в грудь, пленник отшатнулся. — Тебе кто встать позволил?

— Костя, прекращай, — сказал Курортник.

— Костик! — поддержал Яков. — Не надо так делать, если Гярд пить хочет — так пусть напьется.

Пленник обескуражено переводил взгляд с одного на другого, потирая грудь.

— Добренькие все какие, — проворчал Лабус, отступив на шаг.

Гярд улыбнулся им, снова потянулся к фляге. Открыл, сделал несколько глотков, положил на место и, попятившись, опустился на стул.

— Значит, выступаем этой же ночью, — заключил Игорь. — Осталось разобраться с маршрутом.

— Под землю мы с Лешей ни ногой! — тут же произнес Яков, быстро покосившись на друга. — Ему там хуже становится, и к тому же там крысоедов этих желтоглазых все больше. Они ведь действительно крыс жрут, те с писком разбегаются, будто мыши от кошки. Страшно подумать, что теперь внизу делается.

— Значит, разработаем наземный маршрут, — кивнул Игорь. — И автобус и броневик на ходу, так что поедем. Багрянец дежурит в кабинете географии, там есть карта Москвы. Костя, Алексей, пойдемте, это лучше с вашей помощью.

— Хорь давно дежурит? — спросил Лабус, вставая.

— Их обоих пора сменить, — Игорь вопросительно повернулся к старикам.

— А чего, подежурим, пусть пацан с курсантом отдыхают, — кивнул Леша. — Так, Якуша, пленника зови, в кладовку его опять. А вы трое пока маршрутом занимайтесь.

Перед броневиком шли четверо в обычной городской одежде, в варханским куртках и круглых кожаных шапочках. У троих под шапочками виделись края бинтов, а на руках были фиолетовые повязки; четвертый, худосочный молодой человек в очках, повернулся к Хорьку, как только тот выскочил навстречу.

Хорек попытался сходу проскочить между ними, но очкастый схватил его и зашептал:

— Мальчик, беги! Беги отсюда! Не верь им…

— Пусти, дебил!!! — взревел Хорек.

Этот, в очках, был типом вроде тех, кого батя презрительно называл «интелихерами». Нервно оглянувшись, он продолжал:

— Это я речь написал, заставили, не верь, они…

Остальные трое глядели на них с непониманием и детским любопытством. Схватить Хорька они не пытались и ничего не говорили, вообще на его появление никак, кроме поворота головы, не отреагировали.

— Беги, мальчик… — снова завел свое очкастый, толкая Хорька прочь от броневика, с башни которого на происходящее равнодушно взирал отец. Наверное, не узнал сына — волосы ведь у того отросли, да и одежда новая.

— Ну же! — интелихер толкнул его сильней.

Хорек пнул его в колено, а после применил излюбленный прием: укусил за руку. Очкастый вскрикнул, мальчик вырвался, обежал его и взлетел на броневик, хватаясь за скобы.

Отец сидел на краю башни, свесив ноги, плечом упираясь в штангу с рупорами.

— Батя, ты как? — Хорек присел на корточки по другую сторону раскрытого люка. Отсюда были видны две тачанки за БМП, в каждой ехали по трое варханов, а в одной сидела еще перепуганная женщины с ребенком на руках, и у борта лежал накрытый пальто старик.

— Чего молчишь? — Хорек дернул отца за повязку на правой руке. — Это зачем у тебя? Почему ты меня бросил?! Ты дурак! Бросил меня, где ты был?!

Отец сидел, широко расставив толстые ноги, одной рукой держал большой черный микрофон, от которого к мачте уходил провод, а другую положил на колено. И смотрел на сына пустыми глазами. Не совсем пустыми, в них была жизнь, и какая-то мысль — но последняя еле теплилась. А еще в них была эмоция: легкое любопытство. И выражение лица какое-то детское.

Хорек, заглянув глубже ему в глаза, отпрянул. А батя, отвернувшись от сына, поднес микрофон ко рту.

В озаренном бледно-синим светом отсеке под люком что-то сдвинулось. За БМП один вархан соскочил с телеги и стал догонять броневик. Вместо кожаной куртки на нем был китель с красной полоской на левом предплечье, а за спиной — пьезо-ружье.

— Москвичи! Хватит прятаться по развалинам… — произнес отец Хорька незнакомым голосом. То есть сам по себе голос был знакомый, грубый и сипловатый, но говорил батя совсем иначе, равнодушно и с какими-то наивно-детскими интонациями.

— Что ты делаешь?! — закричал Хорек и заехал ему кулаком в плечо. А потом — по лицу. И еще раз.

— Ты что, меня не узнаешь?!

Он ударил в четвертый раз, наотмашь, со всей силы, — а силы у Хорька для его возраста было много — и голова отца качнулась, шапочка слетела с нее, открыв повязку из серых бинтов. Наложили ее неумело, а может поспешно, она сбилась, открыв череп над ушами. Там были дырки, залепленные чем-то густым и желтым. Дырки прямо в черепухе! Хорек ахнул от гнева и обиды: эти козлы, гниды, уроды просверлили бате череп!

— Ребенок, зачем меня бьешь? — спросил человек с дырявой головой, и этим окончательно вывел Хорька из себя.

Ребенок?! Ребенок?!! Нет, это не его батя! Это какой-то чужак, вернее, полу-чужак, он не как варханы — но и не как нормальные люди, он…

— Что вы с ним сделали?! — завопил Хорек.

Вархан с пьезо-ружьем, забравшись на корпус броневика, шагнул к башенке.

— Держать! — произнес он. — Держать!

Дырявоголовый незнакомец попытался сграбатать Хорька за плечо. Выхватив пистолет, тот вмазал ему стволом по скуле и отскочил.

Лицо вархана, взбирающегося по скобам внутри башни, возникло из синей полутьмы под люком, и Хорек, тихо застонав от душевной боли, от обиды и от чувства одиночества — его бросили все, кинули, ни одного близкого человека во всем мире не осталось — выстрелил в это лицо. Повернул пистолет — и пустил пулю в вархана на броневике, но тот пригнулся, она прошла выше. Тогда Хорек прицелился в батю, то есть уже не в батю, а в этого незнакомца, прямо ему в сердце… но не смог вдавить курок. Громко засопев, он опустил ствол ниже и выстрелил в башню. Пуля, срикошетив от брони, впилась в обтянутую голубой джинсой толстую ляжку.

Человек вскрикнул. Откинулся назад, выпустив микрофон, схватился за ногу — и соскользнул с башни. Когда он закричал от боли, то на миг снова стал батей Хорька, знакомое выражение проступило на большом грубом лице, но длилось это только мгновение, и на асфальт у колес броневика свалился уже дырявоголовый незнакомец: чужой, равнодушный и страшный.

На Хорька нацелился ствол пьезо-ружья, и тут же сзади его обхватили за поясницу.

— Отвали! — взвизгнул он, едва не выпустив пистолет.

Оглянувшись, увидел очкастого интелихера, тоже забравшегося на броневик. Тот рванул мальчика на себя и свалился на асфальт. Хорек упал сверху и потому совсем не ударился, но очкастый под ним охнул от боли.

— Отпусти!

Интелихер поднялся, прижимая к себе Хорька. Броневик ехал мимо. Над краем башни показался вархан с ружьем, мальчик выстрелил, попал в плечо, вархан отпрянул.

Очкастый повернулся к школе, и машины чужаков пропали из виду.