Имя для ведьмы - Надежда Первухина

Я внимательно посмотрела в ее горящие глаза:

— Как тетка с племянницей или… как ведьма с ведьмой?

— Последнее, — холодно уронила Анастасия.

— Тогда ты зря устроила все это шоу. Костры, скелеты… Скромная походная палатка, которая внутри оказывается больше, чем снаружи. Это же штампы, которыми даже Голливуд брезгует пользоваться! Или у вас на Урале мода всегда отстает лет на пятнадцать?

— Молода ты еще меня критиковать! — рявкнула тетка и добавила к своей внешности пару десятков лет. И хотя лицо ее по-прежнему оставалось холеным и великолепным, выражение было у него, как у одной знакомой мне базарной торговки рыбой. Торговка та любила собачиться с покупателями до посинения. В результате я наслала на нее неизлечимый фарингит, но сейчас не об этом. Ишь как грозно смотрит на меня уральская родственница! Прямо-таки стремится одним взором меня сжечь.

— Что, ведьма, не можешь против меня свою Силу применить? — неожиданно спросила тетка. — То-то же.

— Тебе легко говорить, заблокировав все мои возможности, — проворчала я, одновременно тайком лихорадочно пытаясь определить, каким было заклинание блокады и как ликвидировать его. Так узник потихоньку от охраны подпиливает решетку своей камеры. Только пока у меня ничего не выходило. Если тетка пользуется исключительно черными заклятиями, то мне, никогда подобные вещи не практиковавшей, сложно их нейтрализовать. Сложно, но можно! Лишь бы выиграть время, и лишь бы Анастасия ничего не заметила!

Поэтому я вяло обмякла в кресле и слабеющим голосом прошептала:

— Слишком сильная магия… Ты давишь на меня… Черное покрывало загораживает мне свет.

— Покрывало? — оживилась тетка. — Как интересно, не предполагала, что это заклинание дает такой визуальный эффект! Теперь понимаешь, что сопротивление мне бесполезно?

— Какое сопротивление, тетя? — Я старательно теряла сознание у нее на глазах, в то же время отыскивая уязвимое место в непробиваемой броне теткиной магической самоуверенности. — У меня темнеет в глазах, дышать трудно, пальцы немеют…

Анастасия удовлетворенно засмеялась:

— Я всегда так наказываю дерзких и невежливых. Не волнуйся, ты пока не умрешь! Я только продемонстрировала тебе, какова моя сила и власть.

Она снова изменила внешность, преобразившись в девушку моего возраста

И тут…

Узник увидел, как можно вырваться на свободу!

Вот твое слабое место, тетушка! В момент, когда ты меняешься, твоя магия тебе неподвластна! В эти считанные секунды ты даже одного заклятия связно произнести не сможешь!

Я застонала и закатила глаза, как умирающая, чтобы ничем не выдать своего тайного торжества. Теперь мне нужно только дождаться, когда Анастасия снова начнет меняться, и в этот момент нанести ответный магический удар.

Хотя можно и не дожидаться…

Как там Кот в сапогах облапошил грозного великана? «Сир, я ни за что не поверю, что такой гигант способен превратиться в ма-а-аленькую мышку…» Ситуация не совсем та, но отчего бы не рискнуть?

Я приоткрыла глаза. Уральская красавица, изучая меня, склонилась надо мной.

— Знаешь, это даже приятно, — прошептала я.

— Что именно? — На идеальном лице проступила явная озадаченность.

— Как ты красива сегодня-я, — затянула я, будто испорченный магнитофон. — Нет в моем сердце ни горя, ни зла-а-а… Благодарствую, тетушка, за то, что ты предстаешь передо мной такой красавицей. Так уроды надоели! Хоть перед смертью мое эс-те-ти-чес-кое чуйство удовлетворится…

Какая баба на лесть не купится!

— Мне вот такое волшебство никогда не удавалось, — пожаловалась я и ухитрилась выдавить из глаз вполне приличные слезы. — С детства боролась с прыщами, перхотью, кривыми коленками… Бес-по-лез-но! Всю жизнь — замарашка, мужики мимо обходят… Сволочи! А ты — фотомодель! Все в восторге от тебя!

— Бредишь ты, что ли? — Тетка принялась щупать мой пульс, хотя по зарумянившимся ее щекам было ясно, что моя примитивная лесть попала-таки в цель. Ладно. Сейчас будем делать кульминационную сцену.

— Тетя! — Я судорожно вцепилась в ее руку, вроде как совсем себя не помня. — Ты настоящая чародейка! Как тебе это удается?! В девочку, в красавицу превращаться…

— Все просто, дуреха ты этакая, — презрительно изогнула великолепную бровь тетя, не выпуская моей вялой руки. — Что ж, погляди напоследок!

Есть!

Вот он, крошечный зазор беззащитности в непробиваемой стене ее магии!

И я — всю свою Силу — одним ударом — туда!

… Комар, конечно, ничто по сравнению со слоном. Но это до того момента, пока он не ужалит слона в глаз.

Волна моей энергии просто смела тетку и со всей силы шмякнула об стену. Аж весь зал загудел!

— Тва-а-арь! — завопила тетушка, силясь подняться из-под груды осыпавшегося со стены малахита.

— Ошибаешься, тетя, я просто ведьма. — Я уже стояла, и в руке у меня искрилась плеть — этакий зримо воплощенный концентрат моих магических возможностей. Теперь моя очередь сыпать спецэффектами.

— Дура, — тетка, пошатываясь, встала напротив меня. — Плетью обуха не перешибешь. Я же тебя в пыль сейчас разотру!

— Рискни здоровьем, — я хлестнула плетью, и тетушкин трон вместе с балдахином брызнул осколками. — Красотой ты уже рискнула!

Анастасия завизжала от злости. Я ее понимаю. Сейчас передо мной стояла просто озлобленная неопрятная старуха с растрепанными седыми космами и сморщенной кожей. Я, вклинившись в сложный механизм ее чар, кажется, здорово все нарушила.

Песчинка… ничтожество. Но весь отлаженный механизм летит к черту!

— Мама хорошо меня воспитывала, — процедила я сквозь зубы. — Она всегда учила меня не брать пример с зарвавшихся выскочек!

— Я уничтожу вас обеих! — пообещала тетка. И, воздев руки с растопыренными пальцами, обрушила на меня с десяток молний.

— Старый прием! — мне легко удалось отбить эту атаку. — Где мама? Говори!

— Ее сейчас пытают! — тетка взвизгнула, когда плеть ожгла ей плечи.

— Тогда я тоже буду тебя пытать, облезлая старуха!

Плеть превращается в сеть, и Анастасия, визжа, бьется в этой волшебной сети. Она не в силах выбраться, не в силах даже сосредоточиться, чтобы понять принцип действия моих чар. Вот что значит потерять контроль над ситуацией. Недаром тщеславие и самонадеянность почитаются самыми неистребимыми грехами…

Впрочем, мне тоже нельзя расслабляться.

— Ты сейчас поведешь меня к маме, — говорю я. — Прикажешь отпустить ее. Мы уйдем, а ты дашь клятву под залог своей жизни, что никогда больше не полезешь в наши дела!