Астрид Линдгрен. Этот день и есть жизнь - Йенс Андерсен

«Судя по письмам, которые я получаю, женщины особенно полны энергии и желают увидеть какие-то результаты. А женщины составляют более половины населения страны. Ой-ой-ой, что будет, если они всерьез разозлятся! Если мы не хотим утратить репутацию культурной нации, нужно прежде всего решать не политические, а этические вопросы. Неплохо было бы достичь каких-то конкретных результатов в ближайшие годы, лучше всего – до следующих выборов. Не могли бы вы поговорить с премьер-министром, министром сельского хозяйства и другими разумными людьми и, быть может, процитировать старинное изречение фольклориста о шведских женщинах: „Женщины выносливы и сильны, как ослы, они пекут чудесный хлеб с изюмом, но если их рассердить, они немедленно атакуют“».

Сразу вспоминаются Лувис и Ундис, противостоящие мужскому разбойничьему племени, каждая в своем разбойничьем замке в лесу Маттиса. Выносливые сильные женщины, они чертовски хорошо пекут хлеб, ухаживают за плодородными огородами, пекутся о большой семье и заботятся о природе. Обе женщины-матери прекрасно сознают, что мужчины – главные, но есть в мире вещи, с которыми их мужчины не справляются и в которых мало что понимают. Например, этические вопросы. Тут мужчины из «Роньи, дочери разбойника» предстают абсолютными «дураками». Как пытается объяснить Бирку отчаявшаяся Ронья – точно как Лувис и Ундис пытались объяснить своим мужьям, – «жизнь свою нужно беречь, ясно тебе?».

Можно только удивляться тому, что в Швеции, считавшейся форпостом феминизма, имя Астрид Линдгрен никогда не ассоциировалось с таким неоднозначным явлением, как экофеминизм, несмотря на ее выступления 1980-х и 1990-х годов. Астрид Линдгрен и сама никогда не причисляла себя к поборникам порицаемого в наши дни экофеминизма, утверждающим, что между патриархальным угнетением женщин и патриархальным отсутствием стремления защитить природу существует связь. Грубо говоря. Бывший активист партии зеленых Лотта Хедстрём в книге «Введение в экофеминизм» пишет, что смоландскую писательницу Элин Вагнер «следует считать первой шведской экофеминисткой», однако не торопится провести линию между Вагнер и выступлениями зеленых в 1980-х и 1990-х, активной участницей которых была Астрид Линдгрен.

Подобно Элин Вагнер, Линдгрен вовсе не считала, что женщины лучше мужчин, и никогда не называла себя феминисткой, однако, сталкиваясь с мужскими предрассудками, провокациями или давлением, с удовольствием выступала в роли борца за права женщин и равенство полов. Астрид Линдгрен в первую очередь осознавала себя частью поколения, которое, не участвуя в демонстрациях и не возводя баррикад, приняло на себя тяжесть исторической борьбы женщин за равные с мужчинами права, возможности и обязанности. Как и большинство годами окружавших ее женщин – Эльса Олениус, Анне-Марие Фрис, Ева фон Цвайберг, Грета Болин, Луиза Хартунг, Стина, Ингегерд и другие.

Линдгрен так и не стала выдающимся членом женского движения, хотя именно она породила бессмертный образец современного феминизма – Пеппилотту Виктуалию Рульгардину Крисминту Эфраимсдоттер Длинныйчулок. Как однажды во время торжественного королевского обеда крикнула художница Сири Деркерт сидящей от нее через стол Астрид: «Пеппи – благороднейший представитель „женского движения“ наших дней!»

Лишь в старости, в 1990-е, Астрид отчасти распрощалась с антифеминистическими предрассудками и высказываться стала резче. Особенно когда она общалась с зарубежными журналистами. В апреле 1992 года журналист датской газеты «Кристелит даублад», посетивший Астрид Линдгрен на Далагатан, поинтересовался, как писательница относится к «женскому вопросу». Вот что ответила Астрид:

«Я могла бы побороться за женщин. До сих пор всем по-прежнему заправляет один пол – мужской. Недавно по телевизору я смотрела сюжет о визите одного известного американца в Европу. Его сопровождала целая армия мужчин в костюмах в елочку. За километр юбки не было видно. И даже среди обслуживающего персонала. А ведь талантливых женщин так много. Но когда доходит до дела, вес имеют только мужчины».

Линдгрен вела с мужчинами борьбу за власть в разные периоды своей жизни. В 1943 году она загнала в угол Райнхольда Блумберга, когда пожилой и совсем не бедный главный редактор «Виммербю тиднинг» показал себя отъявленным скупердяем, пытаясь уклониться от алиментов. Письма Астрид жесткие по тону, в них содержатся сухие юридические факты и нешуточная угроза затащить Райнхольда в тот самый зал суда, где он в 1926–1927 годах противостоял другой взбешенной женщине. Чтобы еще сильнее надавить на отца Лассе, Астрид попросила Стину навестить Блумберга, объяснить всю серьезность ситуации и напомнить, что с сестрой Стины шутки плохи. Если Райнхольд вдруг об этом позабыл.

В другой раз феминистка заявила о себе осенью 1957 года. В Швеции тогда обсуждали возможность рукоположения женщин. Можно ли такое вообразить – и допустить? Не только у церковного руководства, но и у Астрид Линдгрен по этому вопросу была ясная позиция, и с ней 18 октября 1957 года была ознакомлена Луиза Хартунг:

«В нашей епархии, епархии Линчёпинг, за женщин не подали ни одного голоса. Незадолго до синодального собрания меня попросили написать о родном городе для газеты „Линчёпингс стифтсблад“ („Епархиальная газета Линчёпинга“). И я согласилась – я вообще отличаюсь дружелюбием и уступчивостью. Но, прочитав затем в газете, в „Дагенс нюхетер“, заметку о синодальном собрании, из которой следует, что епархия Линчёпинг была единственной, где не подали ни одного голоса в пользу женщин, я разозлилась и написала в „Линчёпингс стифтсблад“: „Вслед за апостолом Павлом священство епархии Линчёпинг полагает, что женщинам надлежит хранить молчание в собраниях. Если бы две тысячи лет назад существовали газеты, Павел наверняка сказал бы: женщинам также не следует подавать голоса в епархиальных газетах. Так я и поступлю. Я отказываюсь сотрудничать с газетой. Уверена, что апостол Павел в своем Раю останется доволен“».

Двадцать лет спустя Астрид Линдгрен поучаствовала в свержении мужского правительства Улофа Пальме на выборах 1976 года, а в 1988-м вместе с соратницей протолкнула «Lex Линдгрен», хотя принятый в итоге закон и не возымел того действия, на которое Астрид Линдгрен и Кристина Форслунд рассчитывали. Однако за рубежом эта история привлекла колоссальное внимание. Наконец-то, после всех этих ошеломительных новостей середины 1970-х о всемирно известных шведах, изгнанных из страны безумной налоговой политикой, «народный дом» Швецию вновь признали раем на земле. Где даже звери живут счастливо.

«Помоги Астрид спасти луга и поля», – раздавалось в 1993 г. Детская писательница вместе с другими зелеными – директором компании «Вольво» П. Г. Гюлленхаммаром, биологом Стефаном Эдманом, политиком Марит Паульсен и ветеринаром Кристиной Форслунд – начала кампанию в сельскохозяйственной газете «Ланд» и в «Экспрессе». (Фотография: Йенс Андерсен)

Однако экологическая эпопея для Астрид Линдгрен в 1988 году не закончилась. Напротив, около 1990 года она еще активнее включилась в борьбу за экологическое сознание, улучшение качества пищевых продуктов и, не в последнюю очередь, неприкосновенность открытого полевого ландшафта – ландшафта ее детства, которому столь многим была обязана. В июне 1991 года совместно с политиком Марит Паульсен и биологом Стефаном Эдманом Астрид Линдгрен написала примечательную статью, которую следует понимать в свете подачи заявки на членство Швеции в ЕС (против чего Астрид проголосовала в 1994 году):

«Окружающая среда и биологическое разнообразие культурного ландшафта нуждаются в таком земледелии, которое производило бы пищу в согласии с природой, а не восставало против нее».

В последующие годы было написано еще несколько статей для сельскохозяйственной газеты «Ланд», где когда-то работала младшая сестра Линдгрен, Ингегерд, и где старшая, Астрид, теперь пыталась докричаться до читателей и вместе с директором «Вольво» Пером Г. Гюлленхаммаром и другими занималась сбором подписей в защиту природы и экологических хозяйств, который организовала газета. Как настоящий представитель несистемной оппозиции Линдгрен призывала шведских крестьян выйти на марш протеста:

«И еще одно важно, важнее прочего. Чтобы сами крестьяне высказались по этому вопросу, и не только посредством своих организаций, о нет, – каждый крестьянин, что сражается за свою ферму, должен заявить о себе. Отказывайся, кричи, рассказывай о том, каково тебе, о том, что правильно, а что нет – для тебя, для твоих животных, для шведского земледелия в целом! <…>

Последняя политическая битва в жизни Астрид Линдгрен возвращала ее к истокам. К крестьянской жизни, семейному хозяйству в Нэсе, тесными узами скреплявшему самых разных людей, животных, землю, урожай, поля, луга и леса. К блаженному Бюллербю ее детства. Казалось, те ее противники, кто утверждал, будто политические взгляды Астрид – следствие ностальгии и не укоренены в реальности, оказывались правы, и тем больше, чем старше становилась Линдгрен. И в дебатах об охране животных, и в кампании по защите открытых ландшафтов обнаруживала себя тоска крестьянской дочери по тому «лошадиному веку», что ушел безвозвратно, уступив дорогу «веку машин». Образ мыслей экологической активистки, желание вернуться в прошлое проявились еще в 1982 году в статье «Моя Швеция», опубликованной в еженедельнике «Аллерс». В этом тексте Астрид наивно восхищалась тропинками и лугами своего детства, которым угрожало шведское градостроительство и большая европейская политика 1990-х: