Роковой круиз - Жаклин Митчард

— Мам, — прошептала она. — Мамочка. — Трейси не шелохнулась.

Кэмми ткнула пальцем в кнопку вызова. Тут же явилась медсестра.

— Слушаю. Вам помочь?

— У меня все болит, причем достаточно сильно. И я хочу, чтобы мне объяснили, насколько опасно состояние моей матери.

— Одну минуту, мисс Кайл.

Кэмми наблюдала за тем, как спит Трейси, как ее грудная клетка слегка поднимается и опускается в такт дыханию, и пыталась определить интервал между вдохом и выдохом. Вернувшись в палату, медсестра не стала включать потолочные флюоресцентные лампы и вместо этого посветила на Кэмми точечным фонариком. Затем она встряхнула систему и вколола в нее лекарство, которое, подобно благотворному бальзаму, быстро распространилось по телу Кэмми, заглушая боль. Когда медсестра повернулась, чтобы уйти, Кэмми прошептала:

— Моя мама очень плоха?

— У нее сломана кисть и довольно серьезные ожоги. Но самое опасное — это ее инфицированный глаз. — Медсестра заметила, как у Кэмми задрожали губы, и поспешила добавить: — Она скоро поправится, ее жизни ничто не угрожает, мисс Кайл. И ее глаз тоже будет в порядке. Я в этом уверена. Она полностью выздоровеет. Не беспокойтесь.

Кэмми начала плакать. Настоящие слезы горели на воспаленных щеках, доставляя ей какое-то извращенное удовольствие.

— Я люблю мою маму, — она произнесла это совсем тихо, как какую-то магическую руну или целительный заговор.

— Я тоже тебя люблю, — просипела Трейси и вытянула руку, так что кончики их пальцев соприкоснулись.

ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРОЙ

В скромной юбке и белой кружевной блузке Мехерио Амато ожидала прибытия яхты своего мужа. Молодая женщина стояла выпрямившись, и небольшая округлость ее живота была заметна только потому, что Мехерио была очень тоненькой. Мехерио стояла одна, сохраняя полное спокойствие. Ее сестра сегодня забрала к себе Антонио. Она хотела прийти с ней, но Мехерио отказалась.

Когда «Биг Спендер» вошел в бухту, ведя на буксире «Опус», позади Мехерио, держась от нее на почтительном расстоянии, собралась толпа. Тут была пекарь Мари и владелец бара Квинн Рейли, ювелир Авери Бен и Абель, точильщик ножей, а также владелец судна, на котором поначалу работали Мишель и Ленни. Свои мрачные мысли каждый из них держал при себе. Они молча наблюдали, как Шэрон Глиман легко перепрыгнула через борт и Реджинальд бросил ей линь, а затем помог спуститься на причал женщине, которую они все видели впервые. На незнакомке были джинсы и огромные солнцезащитные очки. Короткие золотисто-каштановые волосы упали ей на лицо, на мгновение закрыв его. Квинн Рейли подумал, что зря он не открыл магазин в воскресенье. Ювелир пожалел, что не продал Мишелю браслет подешевле. Мари вспомнила дурацкие шутки Ленни и сдержанную улыбку Мишеля. У Абеля, точильщика ножей, мелькнула мысль, не настало ли время вернуться домой в Аризону и посвятить себя внучке, которую он знал только по фотографиям.

Мехерио подошла к причалу. Она пожала руку Реджинальду и позволила Шэрон обнять себя. Толпа, расступившись, пропустила карету «скорой помощи». В нее погрузили небольшой белый сверток.

— Моряки, которые нашли нас, помогли мне завернуть его в парус «Опуса». Я зашила парус. Я не знала, как ты захочешь поступить.

Мехерио смотрела вдаль, на океан.

— Думаю, что через несколько дней мы с братом отправимся на катере туда, где играют дельфины.

— Ты хочешь, чтобы мы поплыли с вами?

— Да, Шэрон. Я хочу взять с собой гибискус, который был на нас в день нашей свадьбы.

— Я закажу два венка, — сказал Реджинальд. — Это будет наш маленький подарок. Ленни был хорошим человеком и другом. Нам его будет не хватать.

— Иногда море нас не любит, — сдержанно произнесла Мехерио. — Оно предпочитает, чтобы мы оставили его в покое.

— Очень может быть, что это действительно так, — согласилась Шэрон. — К тому же без Ленни мне все это уже не будет казаться таким привлекательным. Вероятно, я вообще оставлю это занятие. Что-то важное ушло. Должна сказать тебе, Мехерио, что Дженис осталась с нами, чтобы почтить память Ленни.

— Спасибо, Дженис. Прими мои соболезнования по поводу смерти твоей дорогой подруги и поздравления по случаю спасения твоей сестры и ее дочери. О Мишеле ничего не слышно?

Шэрон горестно покачала головой.

— Мне очень жаль, Мехерио. Я знаю, что ты подаришь своим детям отца.

— Да, в воспоминаниях. Или если я полюблю опять. Сейчас это трудно себе представить, но Ленни хотел бы, чтобы у его детей был отец.

— Ты продашь «Опус»? — спросила Дженис.

— Я не знаю, — ответила Мехерио. — Мой брат сказал, что он хотел бы стать его владельцем вместе со мной. В нем есть и часть Мишеля, если Мишель когда-нибудь вернется.

— Как ты сможешь опять провожать «Опус» в плавание? — не удержалась Дженис.

— Я не первая, — сказала Мехерио.

Кэмми промчалась по коридору, чтобы упасть в объятия отца и брата. Трейси настояла на том, чтобы идти самостоятельно, хотя и опиралась на трость.

В течение трех дней муж и сын сменяли друг друга у их постелей, но сегодня все было по-другому. Они забирали домой нормальных людей, одетых в новые свободные брюки-хаки и рубашки, которые висели на них, как на огородных пугалах (Джим купил одежду их привычных размеров). Однако это простое облачение казалось Кэмми и Трейси верхом дизайнерского искусства.

Уже была середина июля. В этот день у Теда должен был начаться турнир по бейсболу, который он пропустил. Вместо этого парень рыдал в объятиях Трейси, как будто он был шестилетним малышом, а не крепким молодым человеком, уже на целых два дюйма переросшим свою мать.

— Я больше никуда не поеду, малыш, — утешала его Трейси, которая видела, что, несмотря на все прилагаемые усилия, Теду не удается успокоиться. — Я больше никуда не поеду. А если и поеду, то еще очень не скоро.

— Похоже, я большая рохля, — выдавил наконец он. — Прости, мам.

— Нет, ты просто чудесный, — возразила Кэмми. — Девчонки считают, что, когда парень плачет, это очень сексуально. — Она ласково посмотрела на Теда, и он радостно улыбнулся. — Иди ко мне. — Он нерешительно двинулся в ее сторону, затем остановился. — Иди ко мне, Тед, мой замечательный маленький братишка. Я тебя люблю. — Кэмми так крепко обняла брата за шею, что почти повисла на нем и ее ноги оторвались от пола.

Джим осторожно усадил Трейси и Кэмми в такси, которое должно было доставить их всех в аэропорт. На его лице отразилось все, что окружающий мир думает об их травмах. Джим не мог прийти в себя от изумления: состояние жены и дочери, о котором ему рассказали по телефону, оказалось так далеко от реальности, что он едва мог совладать со своими эмоциями. Обожженные ноги Трейси блестели, как будто были сделаны из розового пластика. Ее лицо, изуродованное шрамами от ожогов, казалось чужим. Изумительные черные волосы Кэмми были острижены, и теперь ее голову покрывал пушистый ежик. Джим бережно коснулся головы дочери.

— Моя девочка, — с нежностью произнес он, — твои прекрасные волосы...

— Пап, слава богу, что меня не остригли наголо, хотя это было необходимо: волосы так спутались, что никто не мог их расчесать. Ничего, отрастут опять.

— Для этого понадобится очень много времени.

— По крайней мере, у меня теперь есть это время.

— Надо спешить, родная, — напомнил Джим.— Такси неправильно припарковано. Чем, ты говоришь, занята Дженис?

— Она будет дома через два дня, — ответила Трейси. — Она осталась, чтобы присутствовать на траурной церемонии в честь Ленни Амато. Завтра его похоронят в море. А знаешь, Джим, несмотря на все, что случилось, он ей очень понравился. Я имею в виду остров. Она увидела, что его делает таким волшебным. Волшебным и коварным.

— А что Оливия?

— Тут такое дело... — начала Кэмми.

— Какое? — Трейси насторожилась.

— Она... Все в порядке, мам... Она зашла в мою комнату в тот же вечер, когда нас сюда привезли, как раз перед твоим приездом.

Трейси внимательно посмотрела на дочь.

— Что она сказала? И почему мы не обсудили это? Ведь мы одна семья?

— Я не почувствовала потребности включать ее в... нашу семью. Я хотела сказать это вам всем. Она сообщила, что выписывается из больницы. Оливия была в полном порядке, что, впрочем, неудивительно.

— Кэмми, это не все...

— Конечно, она извинилась за все.

— И?..

— И сказала, что, если когда-нибудь мне захочется с ней увидеться, я смогу найти ее по адресу, написанному на клочке бумаги, который она мне сунула. Ее телеграфный адрес или что-то в этом роде.

— Разумеется, ты можешь это сделать, — сказала Трейси. Джим кивнул.

— Ну, я знаю, что могу. Только я выбросила ее адрес, потому что... Дело в том, что я рада, что это случилось. Вернее, я не рада, что это случилось. Но я рада, что все произошло именно так, как произошло. Я увидела истинную сущность Оливии, поняла, какая она на самом деле. Раньше, когда я была маленькой, она казалась мне настоящей принцессой. Оливия присылала мне красивые вещи и жила в замке. Она обещала, что, когда мне исполнится шестнадцать лет, я смогу провести у нее все лето. Только она так и не пригласила меня. Если бы ты рассказала мне, я могла бы захотеть узнать ее поближе.