Ловец богов - Александр Матюхин

— А как ты к Нише относишься?

— В смысле?

— Вообще. Как считаешь, стоило такой эксперимент затевать, или нет? Надо расширять Город, или лучше все закрыть?

Негодяй задумчиво смотрит на солнце:

— Я считаю, что эксперимент нужен. Иначе, как люди поймут, что для них хорошо, полезно, а что нет? Но с другой стороны, как бы, по всему выходит, что от Ниши проку мало. Информацию перли из w-нэт, прут и из Города, а я вообще считаю, что диски с базами данных лучше хранить дома, под подушкой.

— Тогда почему Нишу никто не прикроет? Если эксперимент провалился, зачем продлевать его на столько лет? Одного бы года хватило с головой, чтобы разобраться, верно?

— Не у меня спрашивай, — усмехается Негодяй, — хотя я думаю, что все дело в кредитах. В Городе крутятся большие кредиты, опять же — здесь хранится информация не только добропорядочных граждан, в этом будь уверен. Скорее всего, какие-нибудь уголовники и магнаты не дают закрыть Город. Законы о неприкосновенности информации едины для всех. Это как в банке. Даже если ты уничтожишь половину планеты, твой счет все равно останется недоступным властям.

— А удобно, заметь. Раньше бандиты имели своих секретарей, хранили кредиты в сейфах, а теперь ходят в w-нэт, сбрасывают сведения о тех, кого надо убить, на диски и живут себе припеваючи.

— Все они уголовники, — говорит Негодяй, — и бандиты и правительство. Все.

С такими вот рассуждениями, мы подошли к станции метро. Еще издалека стало понятно, что автомобили пусты. К тому же из-за угла показались фигуры Паршивца и Сан Саныча. Мы быстро сблизились.

Торжественная встреча состоялась аккурат возле больших деревянных дверей.

Паршивец и Сан Саныч были облачены в такие же, как и у нас с Негодяем, жилетки и брюки. Солнечные очки темнели на потной сверкающей лысине Паршивца. Рюкзак он держал подмышкой.

— Все нормально?

— Нормальнее не бывает, — отвечаю, — веди нас, о, вождь свободных народов!

Паршивец осклабился в зловещей улыбке и пригрозил мне пальцем:

— Чтоб без выкрутасов!

— Ежу понятно.

— Значит так, — Паршивец облизывает свои большие губы. Сколько его помню, он всегда страдал в Ниши от ее постоянной жары. Плотному человеку на жаре особенно плохо, — заходим все вместе. В холле метро ничего особенного нет, насколько мне известно, никаких камер наблюдения или охраны там тоже нет. Все самое интересное начнется внизу. В рюкзаках оружие — пистолеты стреляют короткими импульсами, способными закоротить систему противника. Но попрошу стрелять только в самых крайних случаях.

— Статья двадцать вторая пункт «в», — говорю, — стрельба в Нише, до шести лет. Уж я-то знаю.

В тюрьме сидел со мной один. Создал какой-то мощный вирус, поражающий не только систему, но и, косвенно, мозговые клетки человека. В Нише его оружие выглядело как добротный пулемет. Когда его засекли, то отправили на поимку троих Слонов, он разнес их пулеметом в пух и прах. Затем расстрелял команду подкрепления и два часа удерживал какой-то магазинчик в Ситцевом районе. Его удалось взять, только когда отследили сервер и узнали, где он живет. Парню дали пожизненный, а те трое, которых он расстрелял первыми, почти год лечились в психушке, потому что не смогли перенести первичный шок от расстрела.

Паршивец посмотрел на наручные часы.

— Входим.

Время в Нише идет медленней, чем в реальной жизни. Здесь пройдет всего пятнадцать минут, а там у Пройдохи целых полчаса. Поэтому мало кто отваживается задерживаться в Городе надолго — потом бывает очень сложно въехать в текущий поток времени.

Мы вошли в метро все разом. Не знаю, что я там хотел увидеть, но взору открылся вполне обыкновенный холл с вполне обыкновенным кафельным полом, круглыми стенами, двумя эскалаторами впереди и пустующей будкой, в которой, по идее, должен был сидеть контролер. Никаких тебе заграждений, никаких Слонов с оружием наголо. Иди — не хочу.

— И это все? — Голос эхом отражается от стен и тонет в огромном пространстве помещения: потолки исчезают где-то в темноте.

Свет исходит от небольших желтых ламп, вставленных в ниши в стенах.

— А что ты ожидал? — спрашивает Паршивец.

Я молча делаю несколько шагов вперед. Кафель под ногами холодный — это чувствуется даже сквозь подошву шлепок — да и температура намного ниже уличной. Я чувствую, как спина покрывается холодными мурашками. Гулкие отзвуки моих шагов, казалось, готовы разбудить дремлющее где-то здесь, в полумраке, зло.

Действительно. Пустынный холл живо напомнил мне пещеры гномов из фантастических фильмов, или заброшенные поселения эльфов… или огромные склепы похороненных заживо чудовищ. В общем, ничего хорошего внутри таких зданий скрываться не могло.

Пивка бы сейчас, для разрядки, так сказать, обстановки.

— Мрачновато как-то, — говорит Сан Саныч.

— Скорее всего, дизайнеры специально создали такой холл, — говорит Паршивец тихим голосом, — чтобы отваживать случайных софтеров. Мне говорили. Все, кто здесь бывал, чувствовали желание немедленно убраться подальше. Может, психотропные коды? Слышал о таких, кстати.

— Я был в столичном метро, — говорит Негодяй. — То же самое. Как только захожу, сразу хочется убраться. Только там всегда много людей, поэтому не так… неприятно.

— Да уж, — говорю, — много раз пытались запугать Пашку Аскелова, но чтобы таким способом? Ладно, добры молодцы, вперед. Кто последний к эскалатору, тот ушастый кролик.

Никому не нужно повторять дважды. У эскалаторов мы оказались одновременно.

— Мда, — изрекает Сан Саныч.

У меня нет слов.

В Городе частенько можно встретить труды больной фантазии какого-нибудь программиста. То дом подвесят в воздухе без видимых опор, то поставят Аллею Гнутых Столбов, которую без бутылки валерьянки не пересечешь. Еще есть Площадь Воздушных Шаров, только на высоте многоэтажного дома балансируют каменный шарики, выкрашенные в радужный цвет. Но то все забавы. Налепят от нечего делать, оживляют, так сказать, обстановку. А здесь, перед нами, открылась не фантазия, не забава. Как раз наоборот — все просто, но со вкусом. Лестницы недвижимых эскалаторов уходили далеко вниз, исчезали в темноте, тонули в непроницаемом мраке. Овальный потолок накрывал со всех сторон и, казалось, чем ниже, тем становился уже. Стены были выкрашены в черный, парапет между лестницами тоже черный.

Глядя вниз, я поймал себя на мысли, что напрягаю зрение, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-нибудь. Хотя бы крохотный лучик света. Кажется, что-то блеснуло, но вполне возможно, мне просто показалось.