Он - моя тайна - Оливия Лейк

о руку. Я не успела ответить. — Не, вряд ли папа позволит.

— Сынок, поиграй с ним, пока не уехали, — и Максу взглядом показала, что нужно переговорить.

— Матвей, глянь в холодильнике, чем его можно покормить, да и сам перекуси.

— Ага, — взял на руки щенка. — Я пока Пончиком звать его буду.

Я слабо улыбнулась и вышла на террасу у крыльца дома. Барсов за мной.

— Что ты делаешь? — произнесла тихо. — Зачем привез нас сюда?

— Дина, — он выглядел смущенным, — я купил этот дом для нас.

— Но…

— Я знаю, — прервал тут же. — Я не буду ничего рассказывать Матвею. Не буду тебя торопить. Даже здесь жить не буду. Но прошу: останетесь, хотя бы на время. Неизвестно, что еще Савин выкинет.

Я лично Женю в этом плане не опасалась. Больше эту карту не разыграть, а заведомо проигрышных ходов он не делал.

— Ты же видишь, что Матвей совсем не понимает, что происходит.

Макс обернулся и посмотрел на него сквозь стеклянные двери. Тот кормился колбасой и с Пончиком делился.

— Мне кажется, он так похож на меня, — шепнул едва слышно. — Дин, я хочу стать ему кем-то. Знаю, что не примет сразу, но хочу попытаться. И тебе хочу…

— Максим, — вздохнула я, — ну как мы жить-то будем: я — шлюха; ты — баран. Как? Чуть что, ты меня снова выбросишь из жизни? А Матвея?

— Не надо, Дюймовочка… — и такая мука в его голосе была.

— Максим, — я не удержалась, по щеке его погладила, — не называй меня так. Я уже совсем не та девушка, в которую ты влюбился.

— Я знаю. Я люблю женщину, которой ты стала. Иногда я путаю тебя с той молоденькой кокеткой, но ты не та, — внимательно осмотрел меня. — Ты лучше. Ты самое настоящее, что есть в моей жизни.

— Сейчас не время говорить о нас. — Я подошла к нему практически вплотную и с жаром в щеку поцеловала. Это была благодарность. — Спасибо, что помог найти его. Спасибо, что отреагировал более-менее спокойно. Спасибо, Максим. Спасибо, — и я пошла в дом.

— Мам, уже едем? — в голосе сына была и грусть от расставания с новым другом, и желание поехать домой.

Я взглядом дала Максу понять, что нам с сыном нужно поговорить без свидетелей.

— Да, сейчас поедем. Сынок… Матвейка, мы поедем, только не к нам домой, в другую квартиру.

— Почему? — непонимающе спросил.

— Понимаешь, мы с папой…

— Вы поссорились?

— Да, — кусала губы я, — но на этот раз все серьезно. Мы с папой больше не будем жить вместе.

— Вы разводитесь, что ли?

— Ты такой взрослый у меня… Матвеюшка, я очень люблю тебя. Я сделаю все, чтобы твоя жизнь не изменилась…

— А этот дядя кто?

Я не могла сейчас ему сказать. Это слишком для десятилетнего мальчика.

— Он так странно смотрит на меня. Мне не нравится, — но Пончика погладил.

— Поверь, он не виноват в нашем с папой решении, — я тоже взглянула на собаку. — Можешь взять его, если хочешь.

Мы поднялись втроем. Я вызвала такси.

— Макс, мы уезжаем.

Это было наше с Матвеем общее решение. Мы не готовы принимать в нашу маленькую семью третьего. Кроме Пончика, естественно.

Глава 38

Женя

Моя семья от меня уходила. Я смотрел, как удалялись их спины, молча, с непробиваемым спокойствием, а внутри пламя полыхало. Хотелось по упертой морде Барсова съездить. Он здоровый, конечно, а я не сторонник дракой проблемы решать, но иногда охота. Прямо как сейчас. Славная бы свалка получилась, но при Матвее нельзя. Ничего полезного это «круши-ломай» не принесло бы, только напугало сына и выбесило Дину.

Я дотронулся до щеки, по которой она ударила. Никому не позволял себя бить, только ей. Почему-то вспомнилась тупая поговорка «бьет — значит, любит». Вряд ли любит, но ненависть — тоже сильное чувство. У меня внутри тоже горело примерно что-то подобное. Значит, не все потеряно. Вот когда пусто в душе станет, тогда подумаю, как жить дальше. Без нее. Пока нет.

Я собрал вещи, заплатил за номер и услуги, в город поехал. По пути домой остановился возле магазина электроники: пришлось случайно уронить мобильный Матвея. Нужно новый купить. Дина не одобряла, чтобы у ребенка был телефон последней модели, поэтому, я взял средний: все нужное подростку, но не самый топ. Я понимал, что Барсов тоже мог купить ему телефон и, наверняка, взял бы самый модный. Пускай. Это в очередной раз докажет, что он не знает Дину.

Я сел в машину, когда неожиданно позвонила Влада. Хм… А ведь она еще может быть полезной. Уверен, что Дина не в курсе, что Барсов оприходовал мачеху. Возможно, в ту ночь, когда она сама спала в нашей постели, Максик драл вдовушку отца.

А Влада не знала, что у ее вожделенного пасынка есть ребенок. Не сомневаюсь, что это в ее планы не входило. Я не мог Дине рассказать — никаких очков это мне не добавит. А вот скандал от этой ебанашки Барсову репутацию подмочит. Пусть мы оба будем мудаками.

— Здравствуй, Влада, — врубил громкую связь.

— Женя, мы можем встретиться? — чувствовался нервоз в голосе.

— Я за рулем сейчас, скажи, куда подъехать.

Она колебалась недолго, прежде чем выдать:

— Приезжай ко мне домой, — и адрес продиктовала.

Я развернулся и рванул в сторону Рублево-Успенского. Послушаем, что у вдовушки за кручина и подкинем дровишек в костер злобы злобушки.

Остановился возле поистине царских ворот. Они тут же распахнулись передо мной. Я не стал заезжать: бросил машину у дороги и так пошел. Постучал в парадную дверь — открыла домработница.

— Поиходите, — отступила ото входа. В дверях в гостиную ждала Влада. Она нервно расхаживала и курила. Одета в кружевной длинный халат с огромным вырезом, который умело подчеркивал достоинства хозяйки: стоячие груди и крепкую задницу. Не удивлюсь, если и над филейной частью трудился хирург.

— Он меня отшил, представляешь?

— Все нормально? Ты какая-то возбужденная?

— Я всегда такая! — несдержанно заявила. — Гормоны колю!

Хм, интересно, для чего: проблемы со здоровьем или репродуктивную функцию запускала?

— Макс видеть меня не хочет, уволил из компании… Не пойму, что он нашел в твоей жене?! Не сильно моложе меня и уж точно не красивей!

Ну с этим я поспорил бы! У Дины красота свежая и нежная, не хищная и перезрелая, как у этой горе-соблазнительницы. Трахнуть можно, конечно, член встанет, но неохота. У меня, привыкшего вести активную половую жизнь, секса не было уже дней десять, и то в паху полный штиль.

— Ты что, реально