Пятнадцатилетний капитан ( илл.Мейер ) - Жюль Верн

Отряд солдат, сопровождавший караван Альвеца, являл собой типичный образец наемного африканского войска. Это было сборище полуголых чернокожих бандитов, вооруженных кремневыми ружьями, у которых длинный ствол был окован медными кольцами. С такой охраной агентам работорговца было нелегко справиться. Эта банда всегда очень неохотно подчинялась приказам. Она сама назначала часы выступления в поход и остановки для отдыха. Несговорчивых агентов охрана быстро вынуждала к уступкам угрозой покинуть караван.

Тяжелую кладь каравана несли на плечах сами невольники — мужчины и женщины, но работорговцы все же нанимали некоторое количество носильщиков — «пагазисов». Им доверяли тюки с особенно ценным товаром, главным образом со слоновой костью. Иной раз попадались огромные слоновые бивни весом до ста шестидесяти фунтов, и для переноски каждого из них требовалось по два носильщика.

 Из прибрежных факторий слоновую кость отправляли на рынки в Хартум, Занзибар и Наталь. Труд носильщиков оплачивался по прибытии к месту назначения несколькими метрами хлопчатобумажной ткани, называемой «мерикани», пригоршней каури[59], порохом, ниткой бус, а иногда — невольником, если у работорговца не было других ценностей или если он не рассчитывал много выручить за этого невольника.

В числе пятисот невольников каравана Альвеца было очень мало пожилых людей. Обычно во время набега на развалинах горящего селения беспощадно убивали всех пленников старше сорока лет: рынок предъявлял спрос только на молодых здоровых невольников, невольниц и на детей. Не больше десятой части побежденных оставалось в живых после таких кровавых побоищ. Этим объясняется, почему так страшно обезлюдела Экваториальная Африка, где обширные области обращены в пустыню.

Какое страшное зрелище представляло собой это человеческое стадо! Полуголые невольники, едва прикрытые лоскутом «мбузу» — жесткой ткани из древесной коры, женщины все в язвах от ударов бича, измученные, истощенные дети с окровавленными ногами, — матери старались нести их на руках, несмотря на свою тяжелую ношу, — скованные люди с колодками на шее, которые были еще мучительнее каторжных кандалов.

Эти несчастные, еле живые люди с неслышным голосом, эти «скелеты из черного дерева», как сказал о них Ливингстон, могли бы разжалобить своим обликом даже дикого зверя. Но надсмотрщиков-арабов это зрелище нисколько не трогало, а надсмотрщики-португальцы, по словам Камерона, были еще более жестоки, чем арабы[60].

За пленниками был установлен строжайший надзор как во время похода, так и на стоянках. Дик Сэнд понял, что нечего думать о побеге. Но как же тогда найти мисис Узлдон. Никаких сомнений не могло быть: Негоро участвовал в захвате матери и сына. Какую цель преследовал португалец, разлучая потерпевших крушение и на «Пилигриме», Дик Сэнд не знал еще. Но ведь Негоро был способен на любое преступление, и сердце юноши обливалось кровью при мысли об опасностях, угрожающих миссис Уэлдон.

«Ах! — повторял он. — Подумать только, что я мог пристрелить и того и другого негодяя и не сделал этого!»

Снова и снова юношу осаждали мучительные мысли. От каких страшных несчастий избавила бы людей заслуженная казнь Гэрриса и Негоро. От каких тяжких горестей избавила бы она по крайней мере тех, с кем эти торговцы человеческим мясом обращаются как с рабами. Миссис Уэлдон и маленький Джек совершенно беспомощны и одиноки. Кузен Бенедикт — для них не опора. Хорошо, если он сумеет позаботиться хоть о самом себе. Наверное, всех троих уже отправили в какой-нибудь глухой угол Анголы. Но кто понесет в дороге больного мальчика?

«Мать, — говорил себе Дик, — мать! Она возьмет Джека на руки и будет нести его до полного изнеможения, пока не упадет на дороге… Она сделает то же, что делают несчастные рабыни… И как эти рабыни, она умрет в пути… Ах, дал бы мне господь только очутиться лицом к лицу с этими палачами…»

Но Дик сам был пленником. Он был одной из голов этого стада, которое надсмотрщики гнали в глубь Африки. Он не знал даже, ведут ли Негоро и Гэррис сами ту партию невольников, в которую включили их жертвы. Теперь уже нет Динго, некому отыскать след Негоро и поднять тревогу при его приближении. Только один Геркулес мог прийти на помощь несчастной миссис Уэлдон. Да разве можно надеяться на чудо?

И все же Дик, как утопающий за соломинку, цеплялся за эту надежду. Дик считал, что он хорошо знает Геркулеса и может не сомневаться, что, оставшись на свободе, Геркулес сделает все доступное силам человеческим для спасения товарищей и особенно миссис Уэлдон. Геркулес, наверное, идет вслед за пленницей и уже нашел способ дать ей знать, что помощь близка. А может быть, Геркулес задался целью сначала освободить его, Дика Сэнда, чтобы затем уже вдвоем идти на выручку миссис Уэлдон?

Дик живо представлял себе, как ночью Геркулес пробирается в лагерь невольничьего каравана. Он обманул бдительность стражи: такой же черный, как остальные рабы, незаметно вмешался в их толпу. Вот он подползает к Дику, освобождает его и увлекает за собой в лес… Вот они оба на свободе!.. Чего только не сделают они для освобождения миссис Уэлдон!..

Река дает им возможность спуститься к побережью, и Дик Сэнд, лучше зная теперь все трудности, стоящие на пути к спасению, успешнее осуществит свои планы, которые расстроило нападение туземцев.

Так юноша переходил от отчаяния к надежде. Он не поддавался унынию, его энергичная натура не хотела покоряться несчастной доле. Дик Сэнд готов был воспользоваться малейшей возможностью, чтобы начать борьбу.

Прежде всего следовало узнать, куда направлялся невольничий караван. Возможно, что конечным пунктом! маршрута была одна из факторий Анголы, до которой оставалось всего несколько дневных переходов. Но если караван шел во внутренние области Экваториальной Африки, то впереди лежали еще сотни и сотни миль пути. Главный невольничий рынок находился в Ньянгве, в области Больших озер, по которой путешествовал тогда Ливингстон. Ньянгве лежит на меридиане, который делит Африку на две почти равные части. Но от лагеря на берегу Кванзы до Ньянгве было очень далеко, — путь должен был длиться много месяцев.

Неудивительно, что Дика так заботил вопрос, куда направляется караван: ведь из Ньянгве не стоило даже пытаться бежать. Если бы миссис Уэлдон, Дику, Геркулесу и прочим неграм посчастливилось вырваться из плена, они все равно погибли бы в долгом пути где-нибудь между областью Больших озер и берегом океана.