Зерно А - Анастасия Павлик

Проблема была в том, что я еле стояла на ногах. Чтобы доказать обратное, я стала хрипло орать и пригрозила перевернуть все отделение вверх дном, если мне немедленно не всадят иглу в вену.

Как только иглу вытащили из моей руки, я села, свесила ноги с кушетки и попыталась встать. Пол вывернулся из-под ног, словно палуба при качке корабля.

- Ну что вы, в самом деле, Маргарита! – негодующе воскликнула седовласый доктор. Под ее глазами были тени усталости. Она поддержала меня, усадила обратно на кушетку и заставила лечь. – Давайте без геройства! Мало мне работы, что ли, чтобы и вас еще приводить в чувство?

Ловко проделав всю нужную работу, она вихрем унеслась из палаты с пакетом моей крови. Как же восхитительно это звучит – с пакетом моей крови!

Как только за доктором захлопнулась дверь, я отбросила воняющую спиртом ватку. Лежала, крепко зажмурившись. А где-то там, среди переплетения белых коридоров, возможно, сейчас умирает мой брат…

Зерно бы поставило его на ноги за считанные часы. Даже шрама не осталось бы. Он бы стал коматозником. Загвоздка в том, что я знала Владислава Палисси как облупленного. Он бы не хотел себе такой судьбы.

Но что, если я приняла неверное решение? Что, если надо было в первую очередь думать о спасении его самого, нежели его чертовых убеждений? Что, если он умрет? Это будет моей виной и только моей. Выходит, я настолько люблю его, что поставила его жизнь под угрозу. И теперь она висит на волоске.

В палату кто-то вошел, я услышала шорох подошв и одежды. Тремя секундами позже София села в моих ногах. Эдуард придвинул к кушетке стул и опустился на него. Оба выглядели значительно лучше, чем час назад. София подобрала волосы, ее лицо было умытым, будто звезды после дождя, без намека на гарь и косметику. Левая половина лица, однако, выглядела отнюдь не здоровой – вспухшей и посеревшей. Челку она заколола, и были видны черные, выразительные брови. Она сжала мою руку, и я сжала ее в ответ.

Я обратила внимание, что на девушке черные мокасины. Ну да, ведь туфли на каблуках она оставила в бункере Церкви. В принципе, вспоминая себя, бредущей босиком по снегу, дискомфорта как такового не наблюдается, но и приятного мало. София может ходить босиком хоть круглый год. Но мы же в цивилизованном обществе живем, так? Плюс, косые взгляды раздражают.

Мне надо было отвлечься, не думать о том, что мой мир может вот-вот рухнуть…

- Догадываешься, что сейчас услышишь? – спросила я у Софии.

Горло саднило, на моей шее уже проступили синюшные отпечатки пальцев Чак-Чака. В отличие от Эдуарда и Софии, я все еще была в гари, моя майка была грязной, тут и там в засохших пятнах крови. Чувствовала я себя препаршиво.

Черная бровь Софии взлетела вверх:

- Неужели я срубила сотку?

- Спасибо, София.

Она улыбнулась и слегка кивнула. Я улыбнулась в ответ.

- Рита, - Эдуард подался ко мне, его лицо было серьезным и собранным, - с Владом все будет в порядке. Слышишь? Главный хирург дает обнадеживающие прогнозы.

- Я не вынесу, если он…

- Нет. Не говори это.

- Не буду.

- Он поправится, вот увидишь. Ты правильно сделала, что тогда остановила меня. Идея с зерном была, по меньшей мере, необдуманной. Влад бы голову мне оторвал, проснись он коматозником, - Эдуард улыбнулся уголком рта, от чего улыбка вышла печальной.

Я стиснула зубы и шумно вдохнула через нос.

- Эта была здравая идея. Потому что все лучше, чем, если он вообще не проснется.

- Рита…

- Прекрати. Ты знаешь, о чем я. Коматозник, не коматозник. Какая к чертям собачьим разница? Смирился бы. А так сходи теперь с ума, жди, пока они там копаются в нем… Обнадеживающие прогнозы, значит? В него стреляли, проклятие! Гребаные обнадеживающие прогнозы! – Мой голос сорвался.

Отвернувшись, я уперлась лбом в стену.

Где-то, возможно, в одной из палат, работал телевизор, бормотание вперемешку со смехом и музыкой действовало на нервы. По коридору то и дело кто-то проходил, звук шагов то приближался, то затихал вдали.

- Есть какие-то новости о Человеке-Цыпленке? – спросила я.

- Нет. Впрочем, как и о Бомбере.

- Как думаешь, мог Бомбер организовал пожар?

- Не исключено. Когда ты уехала, я переговорил с пожарными и с милицией. Они уверены, что это было зерно-поджигатель. Большая редкость. Мгновенная цепная реакция. Огонь катится как зараза. Горит абсолютно все. Это мощные, опасные зерна. Понятия не имею, как оно попало в руки к Уна Бомберу. Так или иначе, Бомбер – если это все же был он, - позаботился об определении четких границ пожара. Зерно-поджигатель на раз плюнуть может сожрать полгорода.

Я похолодела, и некоторое время молчала, переваривая услышанное.

- Жаль, что Человеку-Цыпленку удалось унести ноги. Так бы Бомбер приготовил нам цыпленка по-новогоднему.

- Кстати, о еде, - подала голос София. – Тебе надо перекусить.

- Я не хочу.

- То, что коматозный организм быстрее восстанавливает себя, еще не значит, что надо пустить все на самотек. Ты только что сдавала кровь. Если не хочешь, чтобы, когда Влад проснется, на месте своей сестры он увидел бледную поганку, тебе придется сейчас поесть.

София по-деловому встала и оправила джинсы. Да, нам всем не помешает душ и стирка.

- Я сбегаю в кафетерий. Что будешь?

Я вздохнула:

- Кофе. А к кофе – пачку сигарет.

- Гениально.

- Ты собираешься оставить меня наедине с Эдуардом, - заметила я, когда девушка была в дверях. – Как ты себя чувствуешь, София?

Черноволосая обернулась:

- Сегодня ночь сюрпризов, не правда ли, Палисси?

И ушла, оставив нас с Эдуардом наедине. Воистину сюрприз.

Медленно, без резких движений, я села и спустила ноги на пол. Голова кружилась, но уже не так сильно. Хорошая новость заключалась в том, что мне больше не хотелось стравить. Привкус желчи на корне языка, однако, никуда не делся.

- Кстати, уже можно поздравлять с Новым годом? – спросила я.

- Вот уже как, - он посмотрел на часы, - сорок шесть минут можно.

- Тогда с Новым годом.

- Тебя тоже.

- Говорят, как Новый год встретишь, так его и проведешь. Надеюсь, врут.

Мы переглянулись и обменялись слабыми улыбками.

- Где Артур и Кирилл?

- В «Ананасах в шампанском».

- Даже не знаю, как отблагодарить вас всех.

- Ты уже отблагодарила. Тем, что осталась жива.

- Не спеши радоваться, - я фыркнула. – Человек-Цыпленок наверняка захочет исправить это досадное обстоятельство. Тогда, в Церкви, я чувствовала нашу связь. Так, будто мы скованы одной цепью… - Я прислушалась к своим внутренним ощущениям. – И сейчас чувствую это. Цепь. Бьюсь об заклад, и он ее чувствует. Не хватает Бомбера третьим, угу.

- Да уж, - подтвердил Эдуард с бесстрастным выражением на лице.

- Так что радуйся, что твое зерно без всяких идущих в комплекте чертовых буков «А».

Хотя выражение лица Эдуарда не изменилось, в его голосе появились доселе отсутствующие поддразнивающие нотки:

- Выходит, у тебя теперь есть шанс стать большим боссом всех коматозников Порога?

Меня это озадачило лишь на секунду.

- Нет, - категорично отрезала я и нахмурилась, пытаясь дословно вспомнить то, что рассказывал мне Бомбер в «Ананасах». – Бомбер говорил, что все, что окружает нас, на Границе всего сущего имеет аналогию, и зерна не исключения. Что, благодаря зерну «А», я соответствую какой-то важной точке на Границе… Но если дерьмо категории «А» Цыпленка тоже соответствует некой важной точке на Границе, почему он допустил, чтобы сгорел его курятник? Значит, не такой уж он и крутой мужик. Или же просто не все знает о своих способностях. Скорее всего, второе. Что он умеет, так это тяпать за цепь, которая связывает нас с ним, да пугать такими мордоворотами, как Чак-Чак. Типичный высокомерный хрен. Кто знает о возможностях зерна «А», так это Бомбер, - добавила я тихо.

Мы провели в молчании минуты две.

Может ли зерно «А» подчинить себе другие, рядовые зерна? Не этого ли хочет Уна Бомбер? К этому ли шел Человек-Цыпленок? Под ним, в конце концов, был весь зерновой бизнес Порога, а это уже неплохой старт; Церковь механизированных была его любимым кукольным домиком. А теперь, когда ее не стало, когда…

- Пожар уничтожил все легальные зерна.

- Многое, - уточнил Эдуард, - но не все. Какое-то время в Пороге не будет притока новых коматозников. Легальных, я имею в виду.

- И свежей цып-жратвы. Хотя нет. «Фермы», как и «Фонд», не пропадут. Это его долгоиграющие детища. Его образ святоши имеет хорошую крышку.

Я подумала об Эмме – пернатой девочке. Что будет с ней?.. Ничего, черт возьми, с ней не будет! Судя по продажам цып-синтетики, птичка в платьице принцессы обеспечена на долгие годы, естественно, при условии, что Человек-Цыпленок скоро станет сотней неприятных воспоминаний и одним-единственным трупом. Я снова прислушалась к своим ощущениям. Действительно ли я чувствовала Цыпленка? Или это уже был кто-то другой? Бомбер, например.